Как деревенский музей под Ярославлем говорит о прошлом на языке современности

С деревянного резного крыльца спускается Елена Наумова. За ее домом — Волга, на воде — теплоход. «Круиз «Знакомство с Волгой» идет в Углич», — объясняет Елена. В Углич Елена и ее муж Василий Смирнов возят в школу сына Арсения. Выезжают из дома без четверти восемь, доезжают быстро: из их села Учмы до школы 25 км по асфальтированной дороге. «Пробок нет», — объясняет Василий. 12-летний Арсений — единственный ребенок на четыре деревни в округе, а все Охотинское сельское поселение, куда входят 42 населенных пункта, включая Учму, — чуть больше тысячи жителей.

Елена идет по селу. Слева и справа по улице — нарядные резные фасады с узорчатыми наличниками. Причелины с солярными знаками, балкончики, терраски, галерейки у крыльца — все украшено резьбой, тонкой и прихотливой. «Это строили отходники, всё, что видели интересного, перенимали», — объясняет Елена. Под крышей на фасадах — инициалы владельцев и даты постройки. Вот здание бывшей учемской школы — богатая изящная претенциозная изба с остекленной террасой, 1904 год. Школу закрыли, библиотеку закрыли, книги выбросили — бери не хочу. Сейчас здание выкупил новый владелец, переделывает под гостиницу. Соседний дом: «1894, ДЕВ». «Дурандин Евгений Васильевич, — расшифровывает Елена. — Или Евграф?»  Она задумывается. «Егор», — поправляет Василий.

Василий родился в Учме, но по матери его семейные корни в Мологе, городе, затопленном в 1947 году при строительстве Рыбинской ГЭС. Колхоз перевезли под Тутаев, а люди выбирались сами как могли. Родители матери Василия Лидии Петровны оказались в Учме, в доме под соломенной крышей: две бабушки, три дочери и взрослые в семиметровой комнате. «Но, когда речь зашла о том, чтобы двинуться дальше, девочки встали горой: «Никуда не поедем», — рассказывает Василий Смирнов. В Учме был рыболовецкий колхоз (на семейных фотографиях — 17-летняя Лидия Петровна стоит у проруби на реке; на заднем плане — лошадь в попоне, лов шел и зимой, и летом), потом сельскохозяйственное предприятие, мастерские, клуб, ферма, табун лошадей, парк техники. «Сегодня Учма превратилась в рекреационную зону, — объясняет Елена Наумова. — Основное население — дачники».

Свой первый музей в Учме Василий Смирнов открыл в 1999 году вместе с Владимиром Гречухиным, писателем и краеведом Верхневолжья. Задача была — консервация памяти исчезающего на глазах села. Первая экспозиция располагалась в амбаре смирновского дома. Туда жители Учмы понесли свои самовары, лошадиную упряжь, котлы для варки пива, изразцы, семейные фотографии — все, что хранило следы бытования села и личной истории.

«Я помню, как это все у нас забирали. По ленинскому принципу: вокзалы, почта, телеграф. У нас сразу забрали контору. Приехали из СОБРа. Поставили ЧОП, вывезли все документы, склады опечатали — рейдерский захват колхоза. Потом была передача на НТВ: будем в Tetra Pak молоко в Охотине выпускать, восстановим фермы. А потом разорили одну ферму, другую, всех коров под нож, технику — в металлолом», — это фрагмент документального видеопроекта «Охотинские. Мужской род». Его показывают в учемском доме 1890-х годов постройки, который Василий Смирнов и Елена Наумова выкупили и сделали частью своего Музея судьбы русской деревни. В 2024 году видеопроект выиграл национальную театральную премию «Золотая маска» в номинации «Эксперимент». Проект осуществлен на грант Фонда Владимира Потанина. В 2021 году Учемский музей победил в номинации «Музей+театр» в конкурсе «Музей 4.0» и получил от фонда 2 млн рублей на реализацию проекта. В 2021 году Музей судьбы русской деревни вошел в шорт-лист премии «Европейский музей года» и был отмечен отдельным упоминанием жюри как вызывающий рефлексию и чувство принадлежности к большому миру.

Мужские голоса

«Охотинские. Мужской род» — это застолье. Зрители сидят в избе за старыми партами, выброшенными из соседнего дома после закрытия школы, едят простую деревенскую еду (экспертов «Золотой маски», например, Елена угощала ухой из судака, которого с утра выловил Василий) и смотрят на экран, где 32 мужика из окрестных деревень от пятидесяти лет и старше («те, кто может и колодец почистить, и дров нарубить, и трактор починить, на ком сегодня держится деревня», по словам Елены Наумовой) под нехитрую закуску рассуждают о своей жизни.

Одно из рабочих названий проекта — «Бежать Нельзя Остаться. Истории деревенских мужчин». «Я не знаю, где мне лучше жить и как лучше жить. Просто такое состояние. Дошел до какой-то точки и не знаю, куда деваться», — говорит человек на экране, меланхолично заправляя луком соленые грибы. Другой выкладывает соленые огурцы из банки: «Жена мне такие вопросы задавала, когда мы только начали гулять: куда я хочу и чего. Я ей ответил: «Я хочу выращивать хлеб. Я хочу жить здесь».

На столах — огурцы, грибы, сушеные яблоки, пельмени, мороженое. В какой-то момент в кадре мелькает стакан и бутылка. Все участники сняты на фоне холста за столами, застеленными крафтовой бумагой. Буквально «Кофе и сигареты» Джима Джармуша. Но охотинский декамерон, в отличие от фильма Джармуша, где герои говорят о жизни в паузе между затяжкой и глотком кофе, жестче: здесь на камеру никто не ест. Еда на столе — только повод, чтобы заговорить о важном.

«В принципе все нормально. Но сама жизнь изменилась. Что от меня не зависит», — звучит с экрана следующая реплика. Елена Наумова отмечает: монологи всех героев были записаны с одного дубля. Куратор «Охотинских» Иоанна Мещанинова считает, что проект выполнил главную задачу: «Мы смогли сохранить голоса, лица и истории людей».

«Нельзя было раздавать земли. Народ сразу другой стал», — говорит мужчина на экране. «Все зарастает, все брошено. Люди покупают полями. Строят дома, и так правильно. Так нельзя, что стоит брошенная. Это гибель земли», — идет следующая реплика.

В финале речь заходит о пожеланиях новым поколениям: «Хочу, чтобы правнуки были ближе к моей родине». «Больше читать литературу. Некрасова, Пришвина, Бианки об охоте», — советует собеседник. «Самое главное — чтоб на женский пол глядели. Не забывали. А то будут слишком культурные», — звучит голос мужчины 93 лет.

«Никакого отношения к театру этот перформанс не имеет, — уверен Григорий Заславский, театральный критик, ректор ГИТИСа, член жюри «Золотой маски». — Но это такой талантливый, вдохновенный, содержательный труд, в нем такая цельность высказывания, где и продуманность деталей, и волонтерский азарт, что все участники жюри единогласно проголосовали за него в номинации «Эксперимент».

Личные отношения

Сегодня у Елены и Василия в Учме и окрестностях выкуплено пять домов, музейная экспозиция раскинулась на участке 70 соток у Волги и разошлась дальше — открыты уже пять выставок. Как отмечает Оксана Фодина, директор программ Фонда Потанина, музей отличается от других краеведческих историй тем, что «все экспозиции построены с акцентом на людях Учмы, которые на протяжении пяти столетий жили в селе и живут сейчас, переплетение их судеб, эмоций, чувств».

По мнению социального антрополога Алевтины Бородулиной, соавтора Елены Наумовой в проектах «Охотинские. Мужской род» и «Своя лодка. Старухи о любви», в учемских музейных проектах глубоко отражено личное отношение их создателей. Для Василия Смирнова это в буквальном смысле слова проект его жизни: когда Василию было 10 лет, он впервые услышал рассказ об историческом наследии Учмы, о святом преподобном Кассиане Учемском от краеведа Владимира Гречухина. В экспедиции в Учму Гречухин рассказывал о греческом князе Константине Мангупском, принявшем постриг под именем Кассиана и основавшем в 1477 году в 22 верстах ниже по течению от Углича и в 8 верстах выше по течению от Мышкина Учемскую Успенскую Кассианову пустынь. Рассказ стал недостающим элементом пазла в смирновской картине мира: рассказы учемских старожилов добавляли красок в историю. Разлившаяся после строительства Рыбинской ГЭС Волга оставила на суше косу, бывший пригорок, усеянный обломками уничтоженных в 1938 году строений монастыря. В 1989 году 23-летний Василий Смирнов установил крест на могиле святого Кассиана, а затем и деревянную часовню на месте церкви.

А для Елены Наумовой, переехавшей из Москвы в Учму в 2006 году, это еще и глубоко личная история: рассказывая о людях Учмы, она говорит о своей свекрови, родственниках и соседях — и вместе с тем это еще и история, увиденная глазами пусть и сопереживающего, но наблюдателя. Например, среди экспозиций, возникших с появлением в Учме Елены, есть «Своя лодка. Старухи о любви», созданная в 2019 году. Елена рассказывает, что на идею проекта ее натолкнуло застолье, которое они с Василием устроили на праздник Успения Богородицы, пригласив жителей окрестных деревень. Во время застолья она спросила деревенских старух: «Что такое любовь? Существует ли она?» — и была ошарашена тем, с какой готовностью они принялись откровенничать. Елена отмечает: своей, знакомой с детства, они бы этого не рассказали. Но местной и не пришло бы в голову спросить.

Все шесть интервью в записи включаются одновременно: в пространстве амбара, разделенного на секции-интерьеры светелки, сельского магазина, колхозной конторы, звучит хор женских голосов. В каждом закутке — своя героиня, она рассказывает свою историю. Тут и семейные фотографии, и памятные предметы.

Вот одна женщина говорит: «Я знала, что он меня любит, что он никуда не денется. Вот покупаешь «Аленку», а он говорит: «Это ты такая, это тебя сфотографировали». На прикроватном столике под вязаной скатертью — упаковка «Аленки» 1960-х годов, рядом — эмалированная миска и две алюминиевые ложки. Пока муж был жив, была семейная традиция — есть из одной миски. По соседству — интерьер магазина. За прилавком красивая женщина с начесом, в наколке. «Был бы у меня любовник, встречался бы с другой, мне бы тоже было обидно. А тут — жена. Я ее понимаю», — идет рассказ о том, как на свидании с любовником их застала жена. Вывод делается философский: «Это все ерунда — любить. Я не обижена на жизнь. Мужиков любила. Вот и любовь была».

Театральный критик Григорий Заславский отмечает: по форме проект близок к свидетельскому театру. «Поражает откровенность, готовность этих женщин за 80 говорить и о любовном, и о сексуальном опыте. Их воспоминания доказывают: страсти и любви не мешают никакие ни социальные, ни идеологические преграды, ни побитые судьбы, ни бока», — говорит Заславский.

Оксана Фодина из Фонда Потанина отмечает: про музей в Учме музейное сообщество знает давно, эксперты фонда советуют посетить Учму, чтобы получить опыт совместного переживания, личные эмоции.

На фоне поисков развития современного музея, которые поддерживает Фонд Потанина, и идей создателей Учемского музея возник проект «Хождение по свету», выигравший в 2024 году грант на 5 млн рублей. «Строим наш учемский Парфенон», — с гордостью говорит Елена Наумова, показывая на деревянный каркас. В идее новой экспозиции — очеловечить историю византийца, князя Константина Мангупского, прибывшего на Русь в свадебном кортеже Софьи Палеолог и основавшего монастырь на Волге. «Мы хотим рассказать о событиях 550-летней давности, прибегая к множественным трактовкам слов «опыт» и «свет», — рассказывает Елена Наумова. — У Константина-Кассиана получилось огромное путешествие по свету по ключевым географическим точкам XV века. Он стал свидетелем крушения Византии, расцвета эпохи Возрождения в Европе, становления государственности на Руси. Он обрел огромный жизненный опыт, как позитивный, так и негативный».

По планам владельцев музея новая экспозиция откроется в начале лета 2026 года. Пока строители — молодые архитекторы, студенты МАРХИ, участники практикума «Древолюция» под руководством куратора, архитектора Николая Белоусова — приезжают в Учму сменами, живут в старинном доме по соседству. Василий Смирнов внимательно наблюдает за работой, иногда дает советы, но в процесс не вмешивается. «Отношения сложились, когда студенты спросили Василия: «А вы не подскажете, как включать электропилу, а то мы забыли», — смеется Елена.

Музей в Учме работает только в теплое время года: с мая по сентябрь. В среднем за сезон его посещает полторы тысячи человек — у Елены и Василия заключен договор с экскурсионными бюро Углича, обслуживающими круизные теплоходы. Входной билет стоит 1000 рублей. «Музей не окупает себя, но деньги приносит», — говорит Елена Наумова. О том, как изменится посещаемость и выручка музея с появлением новой экспозиции, создатели музея пока не задумывались. Как говорили герои Джима Джармуша, «деньги мне нужны, но это для меня не важно».