Forbes продолжает публиковать интервью с известными российскими интернет-предпринимателями и специалистами. На этот раз о том, как зарабатывать на видеоконтенте в Рунете, что больше всего смотрят в интернете и почему с «ВКонтакте» не удается бороться, рассказывает гендиректор «Веб ТВ» (владеет Zoomby.ru) Юлия Митрович.
Полную аудиоверсию интервью можно послушать на сайте программы «Рунетология».
Максим Спиридонов: Если попробовать выделить несколько доминирующих трендов в Рунете, то это будет мобильный интернет и все, что с ним связано, социальные сети и аффилированные с ними проекты и, конечно, видео в cети. О том, как чувствуют себя сегодня онлайн-кинотеатры, каким видят свое будущее, как конкурируют между собой и борются с нелицензионным видеоконтентом в торрентах и соцсетях, мы говорим сегодня c Юлией Митрович, генеральным директором ОАО «Веб ТВ», владеющим видеопорталом Zoomby.ru.
Я задавал уже, помнится, подобный вопрос в одном из выпусков «Рунетологии» о видеопорталах. Задам его и вам для затравки. Убьют ли видеопорталы, подобные вашему, традиционное ТВ?
— Я думаю, что традиционное ТВ они не убьют. Пользователи будут потреблять контент абсолютно в любом месте, в любое время. Если человек находится перед телевизором, то по телевидению, если он находится в метро, то на планшете, если перед компьютером, то на компьютере.
— Какой экран будет доминировать? Мне нравится теория о том, что будут три основных экрана — наладонник, ноутбук и большой экран дома.
— Да, я с вами согласна. Вопрос в том, какой контент будут потреблять люди. Короткометражный контент можно смотреть на маленьких мобильных устройствах, но если это качественная картинка, то ее захочется смотреть на большем экране. Минимальный размер — это планшетник.
— Насколько, по Вашему мнению, короткометражный контент доминирует?
— Он, безусловно, доминирует на сегодняшний момент. В основном это user generated content, а он практически всегда короткометражный. Средняя длина ролика на YouTube — от 3 до 5 минут.
— Не означает ли это деградацию пользовательского спроса?
— Я не думаю, что это деградация. Это вопрос предложения. Как только появятся ресурсы, на которых можно будет легально смотреть большое количество контента в хорошем качестве, люди начнут его смотреть. Мы это видим, потому что мы растем очень быстро.
— Zoomby — это ваш продукт? Вы его строили или пришли в готовый проект?
— Перед тем как прийти в Zoomby, я работала в компании McKinsey, занималась телекоммуникациями и медиа. В какой-то момент мне захотелось уйти в реальный бизнес, а интернет — самая быстрорастущая часть медиа. Мы задумали Zoomby в 2007 году, когда я присоединилась к акционерам, но первым генеральным директором была не я.
— Как возникла идея? Откуда появилось желание зарабатывать на видео?
— Все смотрят на западный опыт. Мы тоже смотрели на Америку. Тогда был бум видеопорталов. Мало кто выжил, но было два проекта, которые стали успешными, нам были понятны их бизнес-модели — Hulu и Netflix. Hulu был бесплатным в тот момент и сейчас остается в большей степени рекламной площадкой. Netflix был платным. Нам тогда казалось, что платная модель не сможет прижиться в нашей стране, а рекламная модель будет работать.
— Видео в России смотрят больше, чем в других странах?
— Да. СomScore недавно проводил исследование, по результатам которого Россия по отношению к другим европейским странам имеет больше 100%. В России смотрят видео в интернете больше, чем в Англии или Германии.
— В Европе или в мире? Скажем, в соцсетях Россия и Израиль одни из рекордсменов по времени пребывания.
— Да. В видео точно также. Я не уверена, что в мире, но в Европе точно.
— Весьма любопытно. Сегодня Zoomby — бизнес?
— Да, это бизнес. Это заметный игрок, мы занимаем немаленькую долю рынка с точки зрения просмотров и монетизации. Я считаю, что мы уже не стартап.
— Не тесно ли вам на рынке? Тенденцию подметили не только вы. Миллионы долларов вложили несколько компаний, и на сегодняшний день есть Tvigle, ivi, Now (работающий по платной модели) и другие.
— Сначала любой рынок проходит через большое количество игроков, в какой-то момент происходит консолидация. Я думаю, что она произойдет, потому что это дорогой бизнес. На сегодняшний момент чем больше игроков, тем лучше, потому что это развивает рынок рекламы.
— Потом, вы считаете, рынок укрупнится, и останется два-четыре крупных игрока, в том числе и вы?
— Безусловно. Что такое Zoomby на сегодняшний день? Крупнейший игрок в телевизионном контенте. Это так, потому что мы фокусируемся на этом виде контента. Телевизионный контент — это самое главное для нас. У нас есть стратегический партнер в виде ВГТРК. Он дает нам практически весь контент, на который у него есть эксклюзивные права. Это уже 25% всего телевизионного контента в России, все остальное мы пытаемся агрегировать. Так как пользователь хочет видеть агрегацию, ему не очень удобно ходить по разным сайтам, то он привыкает к тому, что на Zoomby он может найти практически весь телевизионный контент. Я думаю, что он становится лояльным.
— Ваше основное конкурентное преимущество заключается в том, что вы обладаете возможностью выкладывать контент ВГТРК?
— Это не единственное наше преимущество. Мы точно так же работаем с другими каналами, но то, что мы выкладываем телевизионный контент в течение двух-трех часов после того, как он вышел в эфире, — это, безусловно, наше конкурентное преимущество.
— Фактический вы являетесь онлайн-приставкой для ВГТРК?
— Почему для ВГТРК? Для всех каналов. Мы работаем практически со всеми каналами, за исключением ТНТ и НТВ, потому что в «Газпром медиа» принято такое стратегическое решение. Со всеми остальными так или иначе работаем. Работаем с «СТС-Медиа», с ТВЦ, у нас эксклюзив с ними, с РТВ, Пятым каналом.
— Большая часть программ, которые выходят на перечисленных вами телеканалах, появляются через пару часов у вас. По какому принципу происходит отбор программ?
— Это зависит от того, есть ли права у самого канала. Иногда мы покупаем не весь контент, а выбираем лучшее.
— Вы покупаете контент или берете на реализацию?
— Это зависит от контента. Практически всегда мы берем на реализацию. Есть модель разделения доходов, но, если это очень смотрибельный контент, то нам приходится за него платить.
— Сегодня Zoomby работает только в России?
— Мы работаем на страны СНГ, и у нас около 20% трафика приходится на эти страны, но фокусируемся мы на России.
— Я пытался зайти на ваш сайт из Германии, где я сейчас нахожусь, и мне это сделать не удалось.
— Так как весь контент ограничен по географии, и рекламодатель, размещая рекламу у нас, хочет видеть исключительно Россию, мы фокусируемся на этом рынке.
— Каковы примерно ваши объемы рекламы? Это только прероллы и построллы (рекламные ролики до и после видео)?
— На сегодняшний день это прероллы и построллы. В ближайший месяц мы начинаем показывать мидроллы, потому что мы исчерпали весь инвентарь по прероллам и построллам. У нас около 12 млн просмотров в месяц, даже чуть больше. Соответственно, 24 млн просмотров рекламных роликов.
— Солидно. А кто является вашими рекламодателями?
— Наши рекламодатели — это крупнейшие телевизионные рекламодатели, то есть Procter & Gamble, Unilever, «Билайн», МТС, «Мегафон» и другие. У них уже есть готовые ролики, им понятен этот формат. Так они коммуницируют со своей аудиторией, плюс им нужен охват.
— Содержание подобного рода проектов — очень дорогая история. Я знаю, что вы потратили порядка 3 млн на запуск и планировали вложить до 10 млн. Эта цифра как-то корректировалась?
— Это примерно те цифры, о которых мы до сих пор думаем.
— Операционная окупаемость уже наступила?
— Нет. Планируем в конце следующего — начале 2013 года.
— Как бы вы обрисовали сегодняшний рынок? Опишите тех, кто работает вместе с вами, и тех, кто работает в нелегальном ключе. Что собой представляет видео в онлайне?
— К сожалению, на сегодняшний момент видео в онлайне — в основном нелицензионный контент. Большинство просмотров приходится на крупнейшую социальную сеть в России — «ВКонтакте». Это то, с чем нам сложно бороться. С этим можно бороться лишь качеством сервиса, который ты предоставляешь, интерфейсом и скоростью показа контента. Почему мы фокусируемся на телевизионном контенте? Потому что нам кажется, что это реальнее. Если мы показываем что-то через час-два после выхода в эфире, пользователь это посмотрит у нас. Если он хочет посмотреть фильм, который вышел в кинотеатре вчера, то его по определению невозможно легально получить, а во «ВКонтакте» его можно посмотреть на следующий день.
— Юридически вы с ними пытаетесь бороться?
— Юридически с этим пытались бороться все, но пока никому не удалось. У нас в России люди привыкли смотреть видео в «ВКонтакте», а в мире видео в соцсетях не смотрят. Например, в Facebook его не смотрят, а идут на конкретные порталы. Мы не пытаемся бороться с пиратством. Нам кажется, что этим должны заниматься госслужбы или правообладатели, чей контент воруют. Мы же пытаемся предоставить пользователю возможность не ходить на пиратские сайты. В чем-то мы, безусловно, выигрываем, в чем-то проигрываем.
— Не пытались ли вы каким-то образом договориться об интеграции с «ВКонтакте», при которой ваше приложение имело бы серьезный приоритет и именно в нем смотрели бы лицензионные видео?
— С кем-то мы так договариваемся. Например, с Mail.ru у нас такая схема. Если мы им даем какой-то контент и он есть у них в виде UGS (user generated content), то они показывают наш контент. С «ВКонтакте» договориться гораздо сложнее. Мы предпочитаем ничего не делать с «ВКонтакте», но, я думаю, это вопрос времени, и такого пиратства в нашей стране не будет.
— Сколько процентов по Рунету приходится на нелицензионное видео?
— Очень много. На «ВКонтакте» и RuTube приходится около 70-80% просмотров.
— И около 30% смотрят в онлайн-кинотеатрах типа вашего?
— Да, типа нашего или на сайтах телеканалов.
— Что больше мешает развитию бизнеса — нелицензионное видео в социальных сетях или торрентах?
— Это сложный вопрос. Мы оцениваем нелегальные ресурсы вместе. Если считать, что наша модель — стриминговая, то есть пользователь должен быть подключен к интернету, то прямой конкурент — это «ВКонтакте», потому что с торрентов люди скачивают видео и смотрят его в офлайне.
— Хорошо. Когда вы смотрите на западные аналоги, что вы перенимаете от них, а что нет?
— Мы смотрим на то, как потребляется контент. Наша модель catch up («вслед за эфиром») родилась после того, как мы проанализировали, что смотрят западные пользователи интернета. Так как Hulu — портал, созданный тремя мейджорами — NBC Universal, News Corp и Disney, то у каждого из них есть как телеканалы, так и фильмы. Мы увидели, что телевизионный контент смотрят чаще всего в течение 72 часов после того, как он вышел в эфире. Эту модель мы пытаемся перенять.
— Вы не рассматриваете модель подписки?
— Для России это пока неперспективно.
— В связи с тем, что мы не привыкли платить за контент?
— Есть несколько причин. Во-первых, телевидение всегда было бесплатным. Во-вторых, в России очень большая доля пиратства и пока с этим никто не может бороться. В-третьих, для того чтобы эта модель заработала, надо собрать абсолютно уникальный, очень качественный контент.
— Выше мы уже говорили, что рано или поздно рынок онлайн-видео консолидируется и останется 2-4 крупных игрока. Это будет самостоятельная консолидация или она будет происходить вокруг телекомпаний или телевизионных холдингов?
— Быть независимым игроком и все время покупать контент очень сложно. Правообладатель диктует условия, поэтому, безусловно, доступ к правообладателю, производителю контента очень важен. Мы это видим в нашей модели работы с ВГТРК. Я думаю, что консолидация будет строиться вокруг медийных холдингов и телеканалов.
— Рано или поздно все консолидируется вокруг уже состоявшихся брендов? То есть вокруг «Первого канала», «Газпром медиа», «СТС медиа», НТВ и так далее.
— Я думаю, что они в этом будут участвовать. Будут они это делать сами или они будут кому-то давать свой контент — вопрос.
— В Германии давно все поделено, и все существующие популярные видеосервисы ушли в распоряжение телевизионных империй, которые имели и контент, и логистику, и менеджмент, и деньги. Таким образом, они все подмяли под себя и сделали это онлайн-площадками.
— Примерно к этому все и придет. Иногда это настолько крупные компании, что им внутри сложно сделать такие проекты. Крупнейшие порталы, например Hulu и Netflix, независимы, но у них есть стратегическое партнерство с телеканалами.
— Как изнутри устроен Zoomby? Сколько человек у вас работает? Какие отделы у вас есть?
— У нас работает около 30 человек. Наш процесс достаточно понятный и прозрачный. Мы пытаемся агрегировать контент, соответственно, мы договариваемся с правообладателями, и у нас есть люди, которые этим занимаются. Мы пытаемся продать рекламу, соответственно, у нас есть люди, которые занимаются продажами. Также у нас есть программный отдел (самый большой), который запускает все наши сервисы как в онлайне, так и на телевизорах с выходом в интернет и на мобильных устройствах.
— Основа — работа с контентом?
— Сложно сказать. Я считаю, что в нашем бизнесе продукт состоит из контента и самого портала. Обе части очень важны.
— Можете озвучить цифры? Если я правильно помню, ваша посещаемость порядка 200 000 в сутки?
— Больше, около 250 000. Средняя глубина просмотра — 7 страниц. Что касается длины просмотра, то в среднем это 18 минут.
— То есть смотрят в основном не до конца или небольшой контент?
— Нет, это не так, потому что многие начинают смотреть видео, смотрят минуту-две, понимают, что это не то, что они искали, и уходят. Остальные досматривают. Очень мало тех, кто смотрит до середины. Средняя температура по больнице — 18 минут, но это означает, что около 30% процентов людей досматривают видео до конца.
— Вы показываете видео в стриминге, то есть не даете возможности его скачивать. Это принципиальная позиция, сделано для того, чтобы распространение не шло дальше?
— Это просто модель работы. Нам кажется, что стриминговая модель более перспективна, она дает возможность агрегировать большее количество прав, чем скачивание. Потому что если вы даете возможность скачивать контент, то это отдельный вид прав, который надо получать отдельно.
— Притом что правообладатели понимают, что для умелого пользователя превратить стриминговый файл в файл для скачивания несложно?
— Я не соглашусь с вами. Это вопрос технологии. Если у вас есть технология стриминга, то вам даже не нужен никакой DRM (digital rights management), потому что контент никак нельзя скачать. Если у вас технология progressive download, то умелые юзеры смогут скачать файл.
— А просто записать находящуюся на экране запись?
— Зачем? Будет очень плохое качество. Тогда можно во «ВКонтакте» смотреть.
— Вы продаете цифровой контент, вы в числе тех, кто обучает пользователя смотреть, участвовать в потреблении легального контента. Почему только видео? Почему не музыка или книги?
— Правообладатель в этих случаях очень разный. Книжный бизнес и музыкальные студии принципиально другие. В этом нет никакой синергии, экономии масштаба. Видео — одна из частей цифрового контента. Сделав успешный проект в области видео, можно создавать успешные бизнесы в других областях.
— Это будет другой проект или Zoomby может разрастись до цифрового супермаркета, где будут разные виды цифрового контента?
— Пока не знаю. Я думаю, что книги — это другой бизнес. Их скачивают, их совершенно по-другому потребляют, в музыке тоже есть проблемы, связанные с тем, что музыка глобальна. Телевидение и видео в основном локально.
— Локально в рамках языковых зон?
— Да. Если крупный мировой игрок из области музыки захочет выйти на российский рынок, ему это не будет составлять никакого труда, потому что практически весь контент у них есть. С нуля это сделать в России очень сложно.
— В таком случае куда вам можно развиваться?
— Мы видим себя в видео. Нам кажется, что это настолько большая ниша, что нам еще на несколько лет ее хватит.
— Какой контент пользуется наибольшей популярностью у вас?
— Телевизионные сериалы. То, что успешно на телевидении, является успешным и в интернете. Например, сериалы «Светофор», «Закрытая школа», «Ликвидация».
— Насколько много внимания вы уделяете разработке приложений для мобильных платформ?
— Очень много. Для нас это стратегическое направление. Как только мы решили запускать Zoomby, мы начали делать приложение для телевизоров. На сегодняшний момент, у нас есть приложения для телевизоров Philips, Samsung, LG, адаптированный сайт для iPhone и iPad. У нас есть приложение под Android. Мы будем развиваться в этом направлении.
— Понятно. Каким видите будущее проекта? Что будет делаться в ближайшие год-два для того, чтобы стать одним из тех самых игроков потенциальной «большой тройки» в области онлайн-видео?
— Можно выделить три направления. Первое — это контент. Мы будем агрегировать большее количество контента. Сейчас мы понимаем, что люди смотрят. Сначала мы ставили какие-то эксперименты, пытались понять, что будут смотреть люди, сейчас мы это точно знаем. Второе — стратегия гаджетов. Мы будем развивать приложения для телевизоров и приставок. Третье — мы будем заниматься большей персонализацией этого контента и «социальным телесмотрением». Мы недавно запустили новый сайт, на днях запустили возможность смотреть то, что смотрели твои друзья, рекомендовать им что-то.
— Что будет главным драйвером роста для онлайн-видео? Что должно произойти, чтобы рост шел более активно? Сейчас вы находитесь в операционном минусе, и если это будет длиться долго, то у инвесторов могут начать сдавать нервы.
— Я думаю, что сомнений ни у кого нет. На один Netflix приходится около 30% всего трафика в Америке. Видео люди смотрят! Вопрос, как будет развиваться рынок. Нам кажется, что рынок видеорекламы будет развиваться гораздо быстрее, нежели рынок рекламы в целом. Чем быстрее он будет расти, тем нам будет легче.
— Что должно случиться для того, чтобы он рос быстрее? Или он и так растет и этого достаточно?
— Он и так очень быстро развивается. Рынок не просто удваивается ежегодно, он растет быстрее. Мне кажется, что в следующем году он вырастет в несколько раз. Все идет ровно так, как мы предсказывали.