Пермский яд: как прошла главная национализация 2023 года и при чем тут Ротенберги
«Никакой деприватизации не намечается, никакой деприватизации не будет». Выступая на Восточном экономическом форуме 12 сентября 2023 года, Владимир Путин ясно дал понять: несмотря на то что в последнее время крупные предприятия все чаще переходят из частных рук в госсобственность, никакого тренда на пересмотр итогов приватизации нет. Прокуратура работает по отдельным компаниям, признал президент, но кошмарить честный бизнес не будут. Находившийся в этот момент в зале глава Генпрокуратуры Игорь Краснов кивнул в знак согласия.
В тот самый день, когда во Владивостоке под прицелом камер президент и генеральный прокурор успокаивали бизнес, в Перми арбитражный суд опубликовал полную часть решения, по которому накануне признал незаконной приватизацию компании «Метафракс Кемикалс». Эта компания, зарегистрированная в пермской Губахе, производит четверть всего российского метанола и его многочисленные производные. Национализация «Метафракса» мало чем отличалась от схожих процессов последних лет: с начала 2022 года государство стало собственником около десятка предприятий, от Мурманского рыбного порта и Сясьского ЦБК до энергетической ТГК-2. Разве что на этот раз бизнеса лишился участник списка Forbes — миллиардер Сейфеддин Рустамов.
Пермские тайны
Над улицей Ленина в Перми возвышается 14-этажная высотка, построенная в 1970-х и увенчанная гигантской, похожей на корону, антенной бывшей советской мобильной радиосвязи «Алтай». В этой бетонной коробке в начале 1990-х будущий миллиардер Дмитрий Рыболовлев зарегистрировал инвесткомпанию «Финансовый дом», положившую начало его бизнес-империи. «Финансовый дом» скупал акции крупнейших предприятий Пермского региона, от калийных гигантов «Уралкалия» и «Сильвинита» до относительно скромного на тот момент «Метафракса». Начиная с 1994 года частым гостем кабинета Рыболовлева был лезгин по национальности и уроженец Азербайджанской ССР Сейфеддин Рустамов. Так встречи двух бизнесменов описывались в материалах уголовного дела, возбужденного против Рыболовлева в 1996 году. Тогда предприниматель оказался в СИЗО, его обвиняли в заказном убийстве главы одной из подконтрольных компаний. Рустамова гособвинители называли в числе тех людей с авторитетом в криминальных кругах, к помощи которых Рыболовлев якобы прибегал в бизнесе.
Уголовное дело в итоге развалилось, Рыболовлев был полностью оправдан. А Рустамов надолго пропал из публичного поля. Вновь его фамилия появилась в прессе только в 2017 году, когда «Метафракс» объявил Рустамова своим бенефициаром. В распространенной тогда формальной биографии метанольного короля представляли отцом троих детей, инвестором, филантропом и профессионалом в энергетике и химической промышленности. Скрытность — отличительная черта Рустамова. За несколько лет с тех пор, как Forbes передавал ему вопросы через представителей, бизнесмен не раскрыл не только названия города в американском штате Вирджиния, где он давно живет, но и названия вуза, который окончил.
Если пермские следователи в середине 1990-х считали Рустамова человеком с авторитетом, то в материалах судов по национализации «Метафракса» Генпрокуратура называла его доверенным лицом Рыболовлева.
Химический завод под Губахой запустили в середине 1950-х годов на оборудовании, вывезенном после Второй мировой войны из Германии, в 1980-х здесь запустили крупнейшую в Европе установку для производства метанола. К октябрю 1993 года, когда завод получил название «Метафракс», на нем полным ходом шла приватизация. Тогда же «Метафраксом» заинтересовался Рыболовлев. По версии Генпрокуратуры, он вместе с Рустамовым сначала заполучил контроль над 35% акций «Метафракса», а затем довел пакет более чем до 90%.
Рустамов и Рыболовлев не общаются уже много лет, утверждает знакомый последнего. По его словам, в ходе приватизации «Метафракса» Рыболовлев скупал акции губахинского предприятия, как и десятка других, у трудового коллектива, но в конце 1990-х решил сосредоточиться на «Уралкалии» и продал свой пакет «Метафракса» Рустамову. Его размер собеседник Forbes не уточнил, но в 1999 году банку «Урал ФД», контролируемому Рыболовлевым, принадлежало уже 49,2% «Метафракса». В 2000-х этот пакет не раз дробился и переходил из рук в руки, акциями владели в том числе и топ-менеджеры компании. Собственником части акций себя называл глава совета директоров «Метафракса» Армен Гарслян.
Бывший судебный исполнитель Гарслян в 1990-х работал в дорожно-строительном тресте «Уралсибспецстрой», совладельцем которого даже стал, а в 2002 году возглавил совет директоров «Метафракса». Долгое время в Перми считали, что именно Гарсляну принадлежит «Метафракс», рассказывает бывший топ-менеджер одной из крупных компаний региона. Знакомый Рыболовлева называет Гарсляна самым доверенным и близким человеком Рустамова, на котором замыкались ключевые вопросы, от развития бизнеса до GR. Гарслян никогда не был реальным собственником «Метафракса», утверждает его знакомый, и в компании всегда понимали: какие бы изменения ни происходили в составе акционеров, у предприятия только один мажоритарий.
Формально отследить появление Рустамова в «Метафраксе» можно только с 2007 года, когда кипрская Lipanet получила 52,05% компании. Именно эта структура начала планомерно скупать акции «Метафракса», а в 2017 году передала уже 92,37% акций компании «Метахолдинг», которой через американский Sorcy Investment Trust владел Рустамов.
Именно «Метахолдинг» в начале августа 2023 года оказался в числе ответчиков по иску Генпрокуратуры, решившей оспорить законность приватизации пермской компании. К этому моменту «Метафракс» уже превратился в крупную промышленную группу. Еще в 2000-х годах губахинский завод создал с финской Dynea Chemicals совместное предприятие по выпуску синтетических смол с активами в подмосковном Орехово-Зуеве и австрийском Кремсе-на-Дунае, а затем выкупил эти активы. А за полтора месяца до иска Генпрокуратуры «Метафракс» запустил под Губахой комплекс по производству аммиака, карбамида и меламина (производные метанола высших переделов), в который вложил с 2018 года более €1,2 млрд. В 2021 году (более свежих данных нет) консолидированная выручка «Метафракса» превысила 80 млрд рублей.
Что не понравилось Генпрокуратуре? Так как губахинский завод производит яд (метанол), его приватизация изначально была запрещена, указывало ведомство в иске. Кроме того, предприятие относится к стратегическим, а значит, решение о его приватизации должны были принимать не краевые власти, как это произошло в 1993 году, а федеральные. Чтобы рассмотреть иск и удовлетворить требования Генпрокуратуры, Пермскому суду понадобилось всего 39 дней.
В марте 2023 года Рустамов с оценкой состояния $1,3 млрд вошел в глобальный список Forbes — в первый и, очевидно, последний раз. «Отобрать предприятие у собственника, который вложил в него миллиарды, все заново выстроил и годами поддерживал социалку в Губахе, — это по меньше мере удивительно», — рассуждает собеседник Forbes, некогда работавший в химической компании Пермского региона. Рустамова подвело то, что он давно оторвался от земли, считает источник, близкий к «Метафраксу». На суде Генпрокуратура отдельно отмечала, что акции стратегического предприятия принадлежат бизнесмену с видом на жительство в США. «Рустамов постоянно был в курсе всего, что происходит в компании, но в Губахе его фактически никогда не видели», — продолжает собеседник. «Видимо, это новый тренд — те, кто может, забирают у тех, кто не в силах себя защитить», — говорит еще один источник, работавший в Перми. Как бы то ни было, на смену давно живущему в США Рустамову скоро может прийти новый, более могущественный собственник, уверены собеседники Forbes. 15 ноября на «Метафраксе» появился новый гендиректор — Альберт Худайбирдин, выходец из структур недавно созданного холдинга «Росхим».
Большая консолидация
Компания «Росхим» была зарегистрирована в Москве в феврале 2021 года и до июня 2023-го называлась «Русский водород». Случайный посетитель ее скромного сайта может узнать лишь, что «Росхим» производит диоксид титана, сульфат железа и серную кислоту, предлагает контрагентам участвовать в электронных торгах, а также приветствует консолидацию ведущих предприятий химпрома.
Консолидация — действительно один из ключевых элементов стратегии «Росхима». В марте 2022 года гендиректор компании Эдуард Давыдов в письме на имя Владимира Путина предложил создать на базе компании крупный холдинг, разделенный на содовый, хлорно-щелочной, нефтехимический и титановый кластеры. Для этого Давыдов просил передать в управление его команде 18 крупных предприятий химпрома, как писал «Коммерсантъ». Среди компаний, упоминавшихся в письме, была Башкирская содовая компания (БСК), которая производит 80% всей соды в России. В апреле 2023 года Путин своим указом передал в доверительное управление «Росхиму» 47% акций БСК. Давыдов и сам выходец с этого предприятия — он возглавляет компанию с 2019 года. Под его руководством БСК летом 2020 года начала разработку месторождения известняка на горе Куштау. Тогда протесты местных жителей и экоактивистов прогремели на всю страну и послужили поводом для национализации БСК.
Темпы роста «Росхима» впечатляют. Крымские «Титановые инвестиции», Стерлитамакский нефтехимический завод, башкирский «Синтез-Каучук», алтайский производитель шин «Нортек» — вот неполный список компаний, уже перешедших в собственность или под управление «Росхима». По оценке Forbes, совокупная выручка компаний под управлением Давыдова превышает 130 млрд рублей.
В конце октября «Росхим» за 10,4 млрд рублей выкупил у государства национализированный в марте алтайский завод «Кучуксульфат». В августе Росимущество назначило гендиректором «Кучуксульфата» бывшего топ-менеджера БСК Альберта Худайбирдина. Именно он с середины ноября возглавляет губахинский «Метафракс». Как писало пермское издание Ura.ru, Армен Гарслян вскоре после национализации «Метафракса» встречался с руководством «Росхима» и разговаривал о своем будущем. У Гарсляна есть своеобразный иммунитет к увольнению, говорили источники издания, — он депутат краевого заксобрания. Источник, близкий к «Метафраксу», подтвердил факт переговоров с «Росхимом», по его словам, представители холдинга сейчас анализируют, какую часть нынешней управляющей команды в Губахе можно сохранить.
Рассуждая об административном ресурсе Эдуарда Давыдова, собеседники Forbes предполагают, что за ним может стоять близкий друг президента — Аркадий Ротенберг. О том, что «Росхимом» управляет семья Ротенбергов, ранее писал «Коммерсантъ», это же подтвердил один из собеседников Forbes, близкий к «Метафраксу».
«Аркадий Романович Ротенберг не имеет отношения к указанной компании», — заявили в пресс-службе миллиардера в ответ на вопрос о связях с «Росхимом». Но косвенные связи найти можно. Кто именно владеет «Росхимом», неизвестно. Собственники надежно спрятаны: акции компании внесены в ЗПИФ «Квинта» под управлением УК «Фин-Партнер». Среди ее владельцев есть компания «Центр-М», до 2012 года принадлежавшая Аркадию Ротенбергу и его брату Борису. Еще в 2020 году представитель Аркадия Ротенберга говорил Forbes, что тот не имеет отношения к УК «Фин-Партнер». Но для миллиардера это явно не чужая компания. Например, через ЗПИФ «Терс» под управлением «Фин-Партнера» в 2019 году была оформлена покупка Аркадием Ротенбергом нескольких санаториев в Крыму — об этом рассказывал представитель миллиардера. В паевых фондах «Фин-Партнера» можно найти и другие туристические активы, которые связывают с Ротенбергом, например, компанию «Кипарис», развивающую в Крыму проект игорной зоны.
В «Росхиме» не ответили на запрос Forbes. От беседы с изданием отказался и Армен Гарслян, вопросы, переданные Альберту Худайбирдину через «Метафракс», остались без ответа.