«Город девушек»: как сделать пространство комфортным и безопасным для женщин
В своем исследовании самых известных фильмов о подростках из 1980-х и 1990-х феминистская географиня Элисон Бэйн обнаружила, что фильмы воспроизводят «представление о том, что культура девушек не выходит за пределы их спален». В этих популярных фильмах, включая «Быстрые перемены в школе Риджмонт-Хай», «Бестолковые», «Шестнадцать свечей» и «Смертельное влечение» среди прочих, девичьи спальни являются основным пространством, где девушки дружат и взаимодействуют друг с другом, вторым таким местом изображают женские школьные туалеты.
В общественных пространствах, особенно в городских общественных местах, девушки изображаются как «продолжение» юношей, с которыми они ходят на свидания и на общественные мероприятия. Городские пространства часто и вовсе отсутствуют. Бэйн не обнаружила «достаточного изображения перекрестков или улиц в качестве места встречи девушек в кинематографе», за исключением таких фильмов, как «Ложный огонь», где бунт девушек против общественного контроля и насилия, исходящего от мужчин, является основной темой фильма. Город, кажется, не является тем местом, где, по мнению создателей популярных фильмов, девушки взаимодействуют друг с другом, выстраивают отношения и заявляют свои права на территорию.
Вероятно, неудивительно, что эти фильмы не отличались особенным расовым и классовым разнообразием, а в качестве главных героев выбирали белых актеров. Такая расовая невидимость может намекать на то, где мы можем представить себе расовое разнообразие: точно не в личных пространствах домов или обеспеченных пригородах. События фильмов, в центре сюжета которых находятся темнокожие и латиноамериканские девушки, кажется, чаще происходят в городах, таких как Цинциннати («Приступы», 2016) или Бруклин, Нью-Йорк («Наша песня», 2000). В фильме «Наша песня» героини сталкиваются с повседневными проблемами, знакомыми многим небелым девушкам в больших городах: их старшая школа закрывается из-за угрозы отравления асбестом, а они сами рискуют стать жертвой тяжкого преступления или столкнуться с отсутствием доступной медицинской помощи. Девушки стараются сохранить свою связь друг с другом с помощью марширующего оркестра, но сталкиваются с перспективой быть разлученными в будущем.
Помимо кинематографа, потребности и желания девушек и молодых женщин также практически полностью игнорируются в архитектуре и градостроительстве. Когда сообщества выступают за создание «пространств для молодежи», как правило, они подразумевают скейт-парки, баскетбольные площадки и ледовые арены. Другими словами, пространства, рассчитанные скорее на мальчиков, чем на девочек, которые не всегда отличаются доступностью для девушек и не всегда дают им ощущение уместности и безопасности. Когда шведское архитектурное бюро White Arkitekter обратилось к девушкам с просьбой разработать модели общественных пространств, они по большей части создали проекты «защищенных от плохой погоды и ветра пространств, где можно сидеть вместе лицом к лицу с возможностью видеть и (буквально) необязательно быть видимыми, которые вызывали бы ощущение близости, но не ограничивали; и, более всего, могли менять облик города».
Несмотря на отсутствие внимания к их потребностям, девушки все же находят множество изобретательных способов использования городских пространств. Географиня Мари Томас изучает использование девушками общественного пространства в городах и рассматривает, каким образом они противостоят гендерным нормам, но также и воспроизводят их посредством своих паттернов «зависания» в различных местах потребления. Девочки подвергаются более строгому географическому контролю, чем мальчики, и потому им бывает сложно найти пространства для общения. Им приходится развивать собственные стратегии для того, чтобы избегать надзора со стороны взрослых и добиваться разрешения исследовать город. Среди прочего они используют силу дружбы, чтобы развеять страхи родителей относительно своего нахождения на улице без присмотра. Девушки могут сообща заявлять свои права на городское пространство. Например, группа девушек в Ханое основала коллектив для создания журналов, которые просвещали бы водителей и пассажиров автобусов о защите женщин от приставаний в общественном транспорте.
В Кампале, столице Уганды, молодежный коллектив боролся за повышение уровня гигиены в городе, а также за более ориентированную на пешеходов инфраструктуру, чтобы дать девушкам возможность продолжать ходить в школу и на работу.
Снятый в 1996 году фильм «Выпускницы» Джима Маккея (режиссера, также работавшего над фильмом «Наша песня») буквально уничтожил представление о том, что девушки не занимают и не маркируют городские пространства. Есть некая ирония в том, что я пошла на этот фильм одна, но вышла из кинотеатра готовой найти своих девчонок и разнести патриархат бейсбольными битами. Слоган на афише гласил «Это вам не 90210». В отличие от привилегированного глянцевого образа жизни подростков из популярного сериала 1990-х «Беверли-Хиллз 90210», девушки из «Выпускниц» сталкиваются с домашним насилием, жестокостью парней, бедностью, подростковым родительством и будущим, не вызывающим энтузиазма. Актерский состав «Выпускниц» был значительно более разнообразным, чем в «Беверли-Хиллз», а персонажи вели жизнь рабочего класса в неназванном районе города, не имеющего ничего общего с Родео-драйв. Это намеренное противопоставление «Выпускниц» и «Беверли-Хиллз» говорит об их диаметрально противоположном изображении женской дружбы.
За некоторыми исключениями дружба в «Беверли-Хиллз» часто скатывается в клише зависти, стервозности, снобизма и подлости. Такие персонажи, как Бренда и Келли, враждовали так же часто, как называли друг друга подругами, и пребывали в состоянии постоянного соперничества за парней, популярность и статус. «Выпускницы» разительно от них отличались, и в свое время меня поразило, что молодых женщин изображали отчаянно преданными друг другу. Фильм рассказывает о том, как три девушки — ученицы выпускного класса старшей школы в депрессивном промышленном районе (их играют Лили Тейлор, Бруклин Харрис и Анной Грейс) — не могут оправиться после самоубийства своей подруги Никки. Выясняется, что та пережила изнасилование, и, когда героини пытаются это осмыслить, «переварить», Эмма (персонаж Грейс) признается, что тоже недавно подверглась сексуализированному насилию на свидании. Движимые злостью и горем, подруги клянутся отомстить мужчинам, которые их обидели. Они также поддерживают друг друга в преодолении сложностей повседневной жизни и в попытках выбраться из обстоятельств, кажущихся тупиковыми.
Сначала девушки заявляют свои права на городское пространство, расписывая одну из городских стен в память о Никки. В общественном сознании граффити часто ассоциируется с молодыми мужчинами из больших городов, но здесь девушки берут часть города и создают памятник, отказываясь забывать о сексуализированном насилии, которое довело Никки до самоубийства. Однако создание граффити не унимает их злость. Прячась в одном из своих излюбленных мест — на скамейке запасных школьного бейсбольного поля (еще одно пространство, обычно занимаемое мужчинами), — подруги Эммы, Пэтти (Тейлор) и Анжела (Харрис), решают, что насильник Эммы — парень из их школы — не имеет права просто вернуться к обычной школьной жизни, урокам и тренировкам без каких бы то ни было последствий. Они громят его машину, припаркованную на школьной стоянке, и оставляют на ней надпись «насильник». В конце концов подруги решают, что они должны разобраться с насильником Никки — мужчиной постарше, с которым они вместе работали. Он самодовольный, бессердечный человек и должен понять, что сделал с их подругой.
В отличие от других моих любимых фильмов о подростках, таких как «Девушка в розовом», фильм «Выпускницы» не использовал арку искупления через романтические отношения или спасения из сложных обстоятельств. Для меня он запечатлел бурлящую ярость и помог мне увидеть объективную причину моей потребности быть видимой и слышимой в безразличном и часто враждебном городе. Фильм также подтвердил, что крепкие дружеские связи, которые я сформировала с другими девушками в университете, будут необходимы, чтобы выразить эти чувства.
Однако, прежде чем я познакомилась с женщинами, которые стали моей бандой «Выпускниц», нам с подругами было очень непросто найти место для самовыражения в пригороде. Нам хотелось свободы, которую наши родители еще не были готовы нам предоставить, но места, где мы тусовались в детстве — спальни, подвалы и туалеты, — были слишком скучными, слишком ограничивающими, слишком отрезанными от окружающего мира. Девушкам приходится учиться извлекать максимум из тех немногих пространств, которые им предлагаются. В моей пригородной юности таким пространством был торговый центр.
До торгового центра легко было добраться, он не вызывал вопросов у родителей, а внутри было тепло и безопасно. Не могу сосчитать, сколько часов мы провели, блуждая по петляющим коридорам вечно растущих торговых центров Миссиссоги. Полагаю, нам повезло, что с учетом размера и скорости роста города у нас был выбор. Неудивительно, что исследование Бэйн обнаружило повсеместное присутствие торговых центров в фильмах о подростках. Несмотря на присущее торговому центру однообразие, мы развлекались, рассматривая товары, которые не могли себе позволить, и воображая, какими клевыми мы были бы, будь у нас подходящая одежда и обувь. Мы находили возможность создавать свои собственные пространства на лестничных пролетах, в углах и служебных коридорах. Мы с моей лучшей подругой Эрикой ходили в разные школы, поэтому торговый центр был тем местом, где мы могли физически проводить время вместе, а не просто разговаривать по телефону. Однако по мере нашего взросления торговый центр перестал отражать наши меняющиеся личности. Нам нужно было найти пространства, стили и людей, которые позволили бы нам определять себя как нечто большее, чем просто еврейские девушки из пригорода.
Если торговый центр был нашим местом по умолчанию — до него было легко добраться, и родители были не против оставить нас там на несколько часов, — то стремились мы все же в центр, которым считали соседний Торонто. Мы могли сесть на пригородный поезд и примерно через тридцать минут оказаться неподалеку от Янг-стрит, одного из центральных торговых и туристических районов Торонто. Хотя мы изредка забредали в гигантский торговый центр Eaton Centre, нашей главной целью были винтажные лавки, магазины подержанных пластинок, постеров и аксессуаров для курения, расположенные на Янг-стрит и Квин-стрит. В начале 1990-х Янг и Квин не были похожи ни на один из знакомых нам пригородных пейзажей.
До начала джентрификации здесь царили секонд-хенды и магазины армейских товаров. Кучки юных панков тусовались на ступеньках зданий, сверля взглядом снующих туда-сюда покупателей, что казалось нам жутко привлекательным. Мы мечтали носить ботинки Dr. Martens, которые еще не могли себе позволить, и рыскали в поисках драных джинсов и мужских рубашек, которые могли бы вызвать достаточное недовольство наших матерей.
Разумеется, сейчас все это кажется клише. Мы не были особенными. Девушки из пригородов повсеместно пытаются найти способы дать отпор давлению общества и его требованиям соответствовать. Как и большинство подростков, мы пытались понять себя, и «не такие» пространства помогали нам создавать все новые моменты самовыражения. Исследование Джилл Валентайн о пространствах для взрослых и молодежи обнаружило, что девушки, как ни странно, определяют общественные пространства, такие как городские улицы, как «частные», поскольку эти пространства предоставляют им анонимность подальше от наблюдательных взоров родителей, учителей и других опекунов. Дом странным образом представлялся им в большей степени общественным местом, поскольку девушки не ощущали, что имеют там личное пространство и могут свободно распоряжаться собственными спальнями и вещами.
Когда я была подростком, парадоксальная приватность центра Торонто позволяла нам с подругами исследовать те стороны личности, которые не поощрялись или были под запретом дома. Отправившись в город, где у нас было мало шансов встретиться со знакомыми, мы получали возможность какое-то время побыть странными, мрачными или попросту злыми. Однако для этого нам всегда требовались присутствие и поддержка подруг. Торонто никогда не вызывал у меня страха, но храбрость, необходимая для того, чтобы отправиться в новое место, одеться по-новому и разговаривать с незнакомыми людьми, приходила только с моральной поддержкой подруг. Именно они помогали отточить эту новую личность, рожденную в недрах пропитанных благовониями секонд-хендов Кенсингтон Маркет, а затем прятали у себя в подвале менее приемлемые, с точки зрения родителей, покупки, чтобы ты могла тайком переодеться в них в школьном туалете в понедельник утром. Преданная женская дружба, смешанная с энергетикой тогда еще несколько грубоватого города, превращалась в мощный коктейль, который позволил нам вырасти из пригородного девичества и стать молодыми независимыми женщинами, которыми мы так отчаянно хотели быть.
Подобно «Выпускницам», фильм «Ложный огонь»1996 года описывает, как девушки из старшей школы вместе противостоят патриархальной жестокости и бросают вызов ограничениям, которые на них накладывает их гендер, раса, класс и сексуальность. Оба фильма показывают, как девушки комфортно чувствуют себя в городе, не являясь придатками к парням, а «участвуя в жизни улиц вокруг них»108. В «Ложном огне» девушки «бродят по улицам Портленда, смеются, болтают, пьют, курят и делают фотографии, исследуя глухие переулки и непроторенные дорожки». Подобно «Выпускницам», в «Ложном огне» банда девушек собирается вместе, чтобы противостоять мужскому насилию. Вдохновленные одиночкой-бунтаркой Легс в исполнении крайне харизматичной Анджелины Джоли, девушки нападают на учителя и разносят машину парней, которые угрожали изнасилованием главной героине Мэдди (Хеди Баррес). В финальной сцене Мэдди забирается на мост, находящийся высоко над рекой, который раньше внушал ей страх. Ее преобразующая дружба с Легс и другими девушками вдохновляет Мэдди на то, чтобы взглянуть в лицо своему страху и сделать то, чего она давно хотела. С широко раскинутыми руками Мэдди возвышается над простирающимся перед ней городом.
Занимая пространство в городе, девушки-подростки с подругами чаще вызывают насмешки, чем уважение. Их вкусы и интересы высмеиваются и считаются несерьезными, незрелыми и безвкусными. То, как они занимают места на фуд-кортах в торговых центрах, ходят в туалет группами и устраивают ночевки, изображается в равной степени раздражающим и загадочным. В культуре, которая регулярно насмехается над девушками-подростками и их интересами, желаниями и хобби, существует не так много источников, из которых девушки могли бы почерпнуть способы коллективно формировать, трансформировать и переделывать свои миры, особенно городские миры. Взгляд Бэйн на фильмы для подростков продемонстрировал, что «мы редко видим, как молодые женщины без посторонней помощи преобразуют, занимают пространство или доминируют в нем». Поэтому Бэйн сокрушается, что «возможности девушек-подростков добиваться расширения своих прав и возможностей через трансформацию пространства, а также нарушать правила, чтобы заявить свои права и получить контроль над пространством в мире взрослых, остаются недостаточно исследованными». В «Выпускницах» и «Ложном огне» верность девушек «женской дружбе как образу жизни» существует на улицах города, где они постепенно приобретают больше уверенности в себе, силы и самоконтроля во враждебной среде, где доминируют мужчины и всегда присутствует опасность возможного сексуализированного насилия. Присваивая заброшенные или традиционно мужские пространства, оставляя свои отметки посредством граффити и время от времени сами срываясь в жестокость, они преобразуют город из «патриархата, воплощенного в стекле и камне» в пространство возможностей. Присутствие девушек на улицах города, где они считаются неуместными, может и должно восприниматься как часть «репертуара противостояния» разнообразным формам контроля патриархального общества, в котором доминируют взрослые.
Книгу Лесли Керн «Феминистский город» в аудиоформате можно послушать на «Букмейте».