Как Елена Антипова изменила образование Бразилии и отношение к особенным детям
История Елены Антиповой — не только о достижениях выдающейся ученой. Но также о тяготах вынужденной эмиграции — мучительных, несмотря на профессиональный успех. И об отношениях с мужем, которые оставались теплыми даже после развода. И о долгой разлуке с ребенком, с которым, тем не менее, Елена сумела сохранить настолько прочную связь, что, став взрослым, он приехал к ней в Бразилию и прожил рядом всю жизнь.
Гимназистка
Бразильский писатель Отто Лара Резенде так описывал Елену Антипову: «Дона Элена, сухая, аскетичная, похожая на колосок. Слабая женщина и сильная славянка, близорукая интеллектуалка с потрясающей прозорливостью».
Елена Антипова родилась в 1892 году в белорусском Гродно, где стояла военная часть ее отца, Владимира Антипова, в то время полковника, а впоследствии генерал-майора императорских войск. В скором времени родители переехали в Петербург, где девочку отдали в частную женскую гимназию, называемую Таганцевской — по имени ее основательницы Любови Таганцевой. Судя по всему, это уникальное учебное заведение стало одним из факторов, сформировавших мощную и одновременно чрезвычайно чуткую к чужим нуждам личность Антиповой.
Гимназия Таганцевой имела репутацию одной из лучших по уровню образования и наиболее либеральных школ Санкт-Петербурга. Обучение стоило дорого, однако сюда принимали не только дочерей высокопоставленных чиновников, предпринимателей и интеллигенции, но также способных девочек из рабочих семей, которые учились на стипендии, полученные от меценатов. Такой разнообразный социальный состав создавал атмосферу толерантности. Например, одной из самых ярких выпускниц стала Лиза Пиленко, она же поэтесса Елизавета Кузьмина-Караваева, известная как мать Мария. После эмиграции в Париж она приняла монашеский постриг, в годы Второй мировой войны прятала у себя евреев, за что была арестована по доносу и уничтожена в газовой камере концлагеря Равенсбрюк.
В свои гимназические годы ученицы были увлечены марксистскими идеями, даже организовали политический кружок. Полиция указала полковнику Антипову на опасное поведение его дочери, и по окончании гимназии родители решили увезти ее за границу, подальше от влияния подруг-оппозиционерок.
Так в 1911 году Елена Антипова приехала во Францию — учиться медицине в Сорбонне. В Париже она также посещала лабораторию Альфреда Бине и Теодора Симона — создателей всемирно известной шкалы измерения интеллекта (прообраза более поздних тестов на IQ). Тогда они только начали поиск способа определения умственных способностей и возможности адаптации шкалы к детям с разным уровнем развития. Антипову очень заинтересовала эта тема, а вскоре здесь произошла ее встреча со знаменитым швейцарским педагогом и психологом Эдуардом Клапаредом, ставшая судьбоносной и во многом определившая ее дальнейшую профессиональную деятельность.
Клапаред в то время только-только организовал в Женеве новый институт педагогических наук — Институт Руссо, занимающийся исследованиями в области образования и экспериментальной психологии. Он искал сотрудников и с этой целью посетил в числе прочих и Психологическую лабораторию Бине и Симона, где Антипову представили как талантливую и многообещающую студентку.
В результате в сентябре 1912 года по приглашению Клапареда Елена переехала учиться в Женеву, где стала одной из наиболее успешных и любимых учениц ученого.
Женева, Петроград, Женева
Интеллектуально и творчески насыщенный швейцарский период был прерван Первой мировой войной — накануне революции, в 1917 году Елене пришлось вернуться в Россию, чтобы заняться лечением отца, тяжело раненного на фронте. После революции она начала работать в Центральном карантинно-распределительном детском пункте Наркомпроса в Петрограде, то есть в близкой ей сфере детской и экспериментальной психологии. Елена Антипова проводила психологическое обследование огромного числа детей, ища пути разрешения тяжелых социальных проблем с помощью новейших разработок науки. Кстати, в 1921 году этот пункт посетил знаменитый писатель Герберт Уэллс, которого поразили его сотрудники, люди «политически неблагонадежные или открыто недовольные новым режимом, но желающие, тем не менее, служить России».
Здесь же, в Петрограде, Елена Антипова вышла замуж за журналиста и писателя Виктора Ирецкого, в 1919 году у них родился сын Даниил (она ласково называла его Доней). Однако осенью 1922 года ГПУ приняло решение о высылке Ирецкого — он покинул страну на печально известном «философском пароходе» вместе с другими российскими мыслителями, чей интеллектуальный потенциал новая власть посчитала опасным для государства рабочих и крестьян.
Сама Елена уехала из России через два года. В 1924 году она опубликовала результаты исследования когнитивных способностей детей и подверглась резкой критике. Антипова пыталась показать, что на развитие интеллекта влияет среда — и в случае с детьми из состоятельных семей это влияние было благотворнее. Но советская власть углядела в ее работе утверждение, будто семьи, принадлежавших прежде к высшему сословию, интеллектуально превосходят семьи из рабочего класса. Елена Антипова с пятилетним сыном отправилась к мужу в Берлин.
Увы — жизнь в Германии не задалась. Устроиться на работу в Психологический институт Антипова не смогла, отношения с супругом тоже дали трещину. Неизвестно, был ли связан разлад в семье с профессиональными неудачами, но уже в 1925 году Елена списалась с Эдуардом Клапаредом, и профессор, который чрезвычайно ценил ученицу и видел ее своим преемником, сразу предложил ей место научного сотрудника в Институте Руссо.
Таким образом она снова оказалась в Женеве.
Край света
Несмотря на то, что с Виктором Ирецким они больше никогда не жили вместе, им удалось сохранить теплые отношения, о чем свидетельствует переписка, продолжавшаяся на протяжении всей жизни.
Из писем Елены Антиповой мужу также очень хорошо видно, насколько тяжела эмиграция — даже для такого несгибаемого человека и востребованного ученого, каким была она.
«Наняла рояль... Я играю в свободное время довольно много, может, в будущем это пригодится — не надо пренебрегать сейчас ничем... Музыка — хорошая отдушина в душные июльские вечера от тоски…»
«Собиралась с моста в речку сигануть... конец года — усталость от жизни, неудач от отсутствия собственных сил».
«Пишу Вам на открытке, потому что на письмо не хватило денег… Устаю от работы страшно, притащившись домой, отлеживаюсь около часа... Похудела и постарела на несколько лет».
Мучили и проблемы с визовым режимом. Срок действия паспорта, выданного в Германии, истекал, германские власти его не продлевали, так как жила Антипова в Швейцарии, а швейцарские отказывались выдавать «нансеновский» паспорт беженца, дабы не иметь лишних забот.
Ради определенности и постоянной работы Елена была готова отправиться хоть на край света. «Просила Клапареда дать мне командировку на будущий год в Египет в новый институт, который он основывает теперь там», — пишет она Ирецкому.
Но ее край света оказался еще дальше Египта.
В 1928 году в Женеву приехал доктор Альберто Алвареш из Бразилии, подбиравший научный персонал для проведения реформы национальной образовательной системы. Антипова подписала с ним двухгодичный контракт и в 1929-м отправилась на трансатлантическом лайнере в неведомую страну.
«Какие есть у меня основания отказать в этом столь лестном для меня предложении? Я насчитываю лишь одно: боязнь нового, но таковой я не знаю», — пишет она мужу. И добавляет:
«Каковы основания принять предложение: кроме интереса научного, широкой свободы, главным образом материальные. Эти два года позволят мне, во-первых, обеспечить мать мою и сестру, то, что я здесь при мизерном моем жаловании сделать не смогу. Во-вторых, дать Доне приличное образование; в-третьих, отложить про черный день. В-четвертых, более неожиданное: помочь и Вам... На собранные деньги можно будет завести скромную там, в Бразилии, ферму, которая сможет статься источником некоторых доходов».
Исключительные дети
Она была уверена, что едет всего на два года. Первое время приходилось сложно: все чужое — страна, люди, язык. И лишь работа спасала, увлекала, примиряла с любыми трудностями.
Елена занялась в Бразилии именно тем, к чему готовилась всю жизнь: созданием новой школы, которая учитывала бы индивидуальность ребенка — чем ему нравится заниматься, кем он хочет стать, что у него получается лучше, а что вызывает скуку и отторжение. «У каждого человека есть способность делать что-то лучше других, — говорила она своим ученицам, которых готовила для преподавания в новой школе. — Надо только разглядеть эту способность».
Она разработала опросник для школьников (в котором описывала их интересы, любимые игрушки и книги, планы на будущее) и сравнила с результатами, полученными в других странах. Стало очевидно: детская психика может адекватно развиваться только в достаточно разнообразной среде. За невозможность учесть этот фактор Антипова в итоге раскритиковала своих учителей Симона и Бине: их шкала выявляла низкий интеллект у детей, которые просто не имели возможности разносторонне развиваться. Обеспокоенная образом жизни детей из беднейших семей, она надеялась, что хотя бы школы могут компенсировать недостаток разнообразия.
Елена открыла школу для одаренных детей, где их талантам уделялось бы должное внимание. Представители самых разных профессий — ученые, деятели искусства, писатели — рассказывали там детям о своей работе, помогая им найти наиболее привлекательное для себя дело. «Нужно вызволить наших детей с галер», — любила повторять Антипова, подразумевая под галерами одинаковое школьное образование для всех.
Однако исключительными она считала не только одаренных детей, но и тех, кого было принято считать отсталыми. В 1932 году Антипова основала Общество Песталоцци (по имени знаменитого швейцарского педагога-гуманиста XIX века Иоганна Генриха Песталоцци), которое, в свою очередь, создало медико-педагогический центр, где воспитывались и лечились дети с особенностями умственного развития. Елена особенно щепетильно относилась к тому, какими словами их называют, призывая отказываться от дискриминирующих терминов вроде «ненормальный», «идиот».
В 1940 году в городке Ибирит Антипова приобрела участок земли и построила там приют. Со временем он превратился в большой центр «Фазенда Розарио», где ей удалось реализовать мечту о справедливом устройстве общества, в котором все имеют равные возможности для своего развития и благоденствия. «Особенные» дети здесь слушали музыку, создавали произведения прикладного искусства, играли в театральной студии, а главное, чувствовали себя полноценными людьми и были счастливы. «Фазенда Розарио» и поныне остается огромной образовательной общиной, принимающей людей с любым типом нестандартности.
А благодаря тому, что Общество Песталоцци также помогало социально неблагополучным детям, она смогла открыть и приют для беспризорных. Эту работу курировал католический священник Альваро Негромонте, критиковавший Антипову за безбожие и неуважение к традициям Бразилии — ему не нравилось, что Антипова не нашла у бразильских детей интереса к религии. Несмотря на разногласия, ей удалось сделать его своим союзником.
Новая родина
«…Неприятно было прочесть в одной здешней газете: a grande educadora suissa («крупная швейцарская специалистка в области образования». — Forbes Woman). Очень жалела, что этот преувеличенно хвалебный эпитет не был связан с русским происхождением. Согласна с Вами, что все эти вопросы, связанные с национальностью или расой, — не высокого полета... но для меня есть в них что-то притягательное, а в патриотизме что-то аффективно-близкое», — писала Антипова мужу, касаясь темы, которая была болезненной для многих эмигрантов, отторгнутых родиной.
Она была с ним невероятно искренна и при обсуждении столь тонкой темы, как его писательское творчество, давая, например, вот такой резкий, но честный отзыв: «Получила Вашу книгу. Считаю ее несомненно слабее «Наследников». Кроме сильно напряженной главы остальное мутно бледно, разжижено... в конце становится скучно читать. Пошловатость некоторых страниц коробит. Простите мне мою откровенность...»
Наконец, ее мучила тоска по сыну Даниилу, который в свои подростковые годы оказался в разлуке с родителями, обучаясь во французском колледже «Бовалон». Отец, живущий в Европе, виделся с ним чаще матери.
«Разлука с Доней меня донимает не на шутку. Если не удастся его повидать в конце этого года разлуки, то я брошу контракт и уеду в Европу», — писала Елена. И все же возможность осуществить многочисленные профессиональные проекты подтолкнула ее к тому, чтобы по истечении двухгодичного контракта переподписать его на новый срок, а затем и вовсе остаться в Бразилии навсегда, — а Даниил в итоге переехал к ней.
Елена Антипова была награждена национальным орденом Южного Креста — высшей государственной наградой Бразилии. В стране создан фонд ее имени, где работает школа, психологическая клиника, библиотека, училище. Но ее главное наследие — повсеместное внедрение новаторских методов коррекционной педагогики и психологии, благодаря которым на смену лечению «дефективных» пришло обучающее развитие «людей с исключительными способностями».