Царица угля

В приемной тишина, лишь слышен из-за двери руководителя раскатистый низкий женский голос, которым распекают подчиненных. Дверь открывается — к выходу тянутся несколько поникших горняков. В кабинете мало что напоминает об угольном бизнесе. Здесь столько цветов, что чувствуешь себя как в оранжерее. Они окружают стол, висят в горшках на стенах, а на столе стоит несколько ваз со свежесрезанными тюльпанами и розами. «Да, это у меня пунктик — расплывается в улыбке Елена Дробина, бывшая владелица, а теперь руководитель угольного разреза «Южный». — У меня очень много цветов, и не только кабинете, огромный цветник еще за городом». Рядом со столом — пока еще не повешенный на стенку портрет Дробиной, стилизованный под изображение императрицы Екатерины. «В День шахтера мне коллеги интересный подарок решили принести, это скорее шарж».

В каждой шутке есть доля шутки. Елена Дробина — действительно удивительное исключение в угольной отрасли Кузбасса. В городе Новокузнецке она создала компанию, выкупив никому не нужный обанкротившийся разрез, за пять лет сделала из него привлекательный актив и удачно продала, но осталась в компании — уже в должности гендиректора. Как ей удалось вписаться в отрасль, которой управляют мужчины?

Талдинское месторождение было инкубатором новых угольных капиталистов. Именно там построивший две шахты Александр Драничников в 1993 году создал инвестиционную компанию «Соколовская», которая за 10 лет разрослась до крупного холдинга. Там же решил создать первое частное угольное предприятие Владимир Дробин. Он уговорил Росуголь отдать ему геологический участок, на котором были тонкие пласты угля по три-четыре метра, числившиеся некондиционными и нерентабельными. Однако Дробин придумал способ добычи, поставив крутонаклонный сепаратор, буривший под углом. В то время его 27-летняя невестка Елена работала на соседнем Талдинском разрезе, растила шестилетнего сына и не думала о том, что когда-нибудь станет угольной царицей.

Но через год Дробин умер, организованное им товарищество «Открытчик» кое-как просуществовало еще несколько лет, но начало постепенно чахнуть. А Елена за это время организовала компанию «Аркада», которая стала заниматься трейдингом угля, налаживая связи с потребителями за пределами России. Пока «Аркада» вставала на ноги, бывшая компания тестя таяла на глазах. В 2001 году «Открытчик» была объявлена банкротом, а имущество выставлено на торги. И тут у Дробиной родилась идея приобрести активы и попытаться развить бывшее семейное дело (хотя к тому времени она уже развелась с мужем). Взяла кредит на 38 млн рублей и выкупила актив, став основным собственником разреза «Южный». Надо сказать, что некрупным собственникам в Кузбассе принадлежит менее половины угольных разрезов, а среди владельцев шахт и разрезов никогда не было женщин. Поэтому, по словам Дробиной, то, что она женщина, скорее мешало, а не помогало работе. Но скоро хозяйку угольного разреза партнеры стали воспринимать всерьез.

Вопросов со сбытом угля не возникло — Дробина наладила связь с партнерами за границей, еще возглавляя «Аркаду», и они были готовы покупать уголь. Осталось только резко увеличить добычу. Так как денежных запасов не было, Дробина придумала финансовую схему и смогла приобрести технику. На необходимую разрезу гидравлическую технику Volvo брала кредит в швейцарском банке и передавала машины Сбербанку, который сам денег не давал, но выступал гарантом получения средств от компании. «Кредит получился товаром», — объясняет Дробина логику схемы, которую пришлось придумать в отсутствие работающего лизинга. На разрез она позвала геологов, и разведка увеличила запасы с 4 млн до 20 млн т.

С самого начала Дробина решила отдать большинство процессов на аутсорсинг. По ее словам, так легче сделать процесс прозрачным. Чем больше компания, тем сложнее за всем уследить. «Ничего хорошего в групповом сексе нет: никогда не поймешь, чей ребенок, — рубит Дробина. — А здесь плохо поработал — плохо полопал. А у нас видны механизмы и сразу понятно, где что надо менять».

Правда, партнеров пришлось растить самостоятельно. Компании, которая торговала запчастями БелАЗа, Дробина предложила стать грузоперевозчиком. «Мы сказали: «Запчасти — запчастями. Но вы же еще сами умеете их эксплуатировать. Создавайте автобазу!» Таким же образом Дробина создала сервисную компанию по обслуживанию гидравлической техники, предложив Volvo найти в Кузбассе те компании, у которых в тот момент была инфраструктура ремонтных баз. «И они выбрали одну из компаний, отдали им дилерство, и ребята начали работать, — вспоминает Дробина. — Набрали специалистов, провели обучение, закупили недостающее оборудование, лаборатории для анализа масел». Сейчас механики у Дробиной — скорее менеджеры, которые следят за тем, чтобы техника вовремя обслуживалась, формируют заявки и принимают машины после сервиса. Каждая из компаний не имеет отношения к Дробиной и получает деньги только за оказанные услуги, однако вместе они — слаженный организм. Штат компании — 284 человека. А всего на разрезе вместе с аутсорсингом задействовано уже полторы тысячи работников.

После увеличения добычи снова встал вопрос сбыта. Мелким производителям в Кузбассе сложно. Вагонов мало, а на общей, самой крупной в России углепогрузочной станции Ерунаково 13 клиентов. «Чем более упорядоченный будет поток, тем технологичнее будет работать и система. Когда все порознь — это лебедь раком щуку, — Дробина за словом в карман не лезет. — Нам стало понятно: раз мы выходим на новые рубежи, бизнес можно вести только в связке еще с кем-то». Партнеры нашлись — в 2007 году Дробина продала активы двум покупателям — теперь 75% компании принадлежит собственникам «Кузбассразрезугля» Искандеру Махмудову и Андрею Бокареву, а 25% — «Новосибирскэнерго». Сумму сделки Дробина не разглашает, но если посчитать годовую прибыль (200 млн рублей за прошлый год) и разведанные запасы, то компания должна была стоить не меньше $40 млн. Когда Дробина покупала предприятие, на разрезе добывалось 120 000 т в год. Прошлый год был закончен с показателем 2,9 млн т. Рост в 24 раза за шесть лет. Дробина стала обеспеченной женщиной и вполне может начинать другой бизнес. Может, более женский. Однако любимого угольного дела она не оставляет: энергетический уголь — уже такое же ее увлечение, как и цветы.