Геополитика
По выражению Уинстона Черчилля, Первая м ировая война вобрала в себя все кошмары предшествующих веков, ввергнув в пучину мрака не только армии, но и целые народы. Катастрофа, начавшаяся ровно 90 лет назад, потрясла Старый Свет невиданным масштабом убийств и разрушений. Из 15 миллионов жертв на долю России пришлось почти два миллиона, но для россиян участие в войне, известной нам под именем Империалистической, остается не самой востребованной страницей собственной истории. Отчасти потому, что большевики, вышедшие «победителями» из мирового пожара, впоследствии старательно от него открещивались. А отчасти в связи с тем, что война стала лишь первым и — увы — не самым кровавым звеном в цепи трагедий, пережитых с тех пор Россией.
Хроника событий, приведших к Первой мировой войне, — это вечно актуальный урок того, чем чреваты коллективное безрассудство политических лидеров, их неспособность умерять амбиции и противостоять соблазну шовинизма. Действия держав-победительниц, спешивших унизить поверженного противника, — образец недальновидного подхода к построению международного порядка, который скоро подтолкнул человечество к новому, еще более ужасному мировому конфликту.
По сути эпоха, корни которой уходят в Первую мировую войну, только что завершилась. То, что случилось в 1914—1918 годах, предопределило всю политическую «повестку дня» ХХ века. Нацизм и коммунизм, геноцид этнических групп и политический терроризм, крушение великих империй и болезненная суверенизация народов, выход на международную арену Америки в качестве сильнейшего игрока, наконец, оружие массового поражения — все эти явления берут начало в европейском катаклизме девяностолетней давности. До прошлого десятилетия мир жил в заданной тогда системе координат.
Но теперь парадигма меняется. В начале XXI века пересмотру подлежит главное наследие Первой мировой — распад империй и торжество права наций на самоопределение. Что делать с таким количеством государств — членов ООН, значительная часть которых не способна обеспечить своим гражданам приемлемый уровень жизни и безопасности? Слово «империя», употреблявшееся исключительно в негативном контексте, вернулось в лексикон. Лейтмотив начавшегося периода — это проблема глобального управления, обустройства обширных территорий, выходящих за национальные рамки. Формы его могут быть самыми разными: от «единого пространства демократии и процветания» (Евросоюз), Большого Ближнего Востока (американский план модернизации взрывоопасного региона) или общего рынка стран АСЕАН, который не прочь возглавить Китай, до «Всемирного Халифата» Усамы бен Ладена. Жесткая конкуренция интеграционных проектов станет главным содержанием ближайших десятилетий. И Россия, которая никак не может разобраться, чего она хочет от своих партнеров — реинкарнации Советского Союза, «либеральной империи», единого экономического пространства или буферной зоны, — рискует оказаться намертво зажатой между чужими, противоречащими друг другу «проектами».
В совершенно иных исторических условиях рождается новая версия «реальной политики», в которой идеи часто становятся оболочкой для интересов. В этом смысле XXI век больше напоминает век XIX с его «большими геополитическими играми», чем минувшее столетие, в котором тон задавали идеологии. После шока, пережитого Старым Светом во время Первой мировой войны, появился замысел «мирового правительства» для предотвращения глобальных конфликтов. Первая попытка (Лига наций) не удалась, вторая (ООН) стала более успешной. Но и она уходит в прошлое вместе с багажом XX века. Мир перегруппируется, в нем формируются различные центры влияния, и нынешнее доминирование Соединенных Штатов неизбежно сменится новой разноголосицей, «многополярностью», столь милой сердцу многих и в России, и в других странах. Девяносто лет назад она привела мир к краху. С тех пор политики твердят, что подобное больше не повторится. Но что-то все время мешает в это поверить.