Раскрывать заказные убийства крайне трудно, хотя их основная причина очень проста
В последние 15 лет от рук убийц в России гибнет 20 000–30 000 человек ежегодно. Заказные убийства составляют менее процента от общего числа. Но именно их больше всего обсуждают в СМИ. Почему 1% погибших важнее остальных 99%?
Часть ответа лежит на поверхности. Статус жертвы обычно высок — от директора компании до губернатора. Расправа часто производится в публичном месте, при свидетелях.
Есть и иная причина болезненной сенсационности. Это некоторый устойчивый образец, отличающий заказные убийства от массы случайных и бытовых убийств. В заказных убийствах отражается определенный стиль ведения бизнеса.
На протяжении нескольких лет я пополнял базу данных по заказным убийствам. В нее вносились только полностью раскрытые преступления, по которым имелись сведения о заказчиках, исполнителях, способе организации, цене и, главное, мотивах. Раскрываемость заказных убийств очень низкая, не более 10%, поэтому достоверных данных крайне мало. Пришлось отсеять множество случаев бытового плана. Осталось 48 раскрытых заказных убийств, связанных с ведением бизнеса.
Они распадаются на три категории. Первая, самая большая (20 случаев), — изменение прав собственности в рамках делового партнерства. Один из партнеров по бизнесу — жертва, другой — заказчик, а основной мотив — присвоение доли бизнеса или выручки от его продажи. По этой причине расстался с жизнью совладелец звукозаписывающей компании ZeKo Кирилл Зеленов, «заказанный» своим партнером и другом Владимиром Козловым. Директор Прядильно-ниточного комбината им. С. М. Кирова Александр Бондаренко был устранен своим директором по экономике, решившим присвоить средства от продажи предприятия. К этой же категории относятся и случаи, когда партнеры проворачивают не вполне законную сделку и один из них устраняет другого, чтобы присвоить его долю прибыли. При таких обстоятельствах погиб директор Ленинградского речного порта Евгений Хохлов.
Другая группа похожих друг на друга случаев (всего 15) связана с конфликтом интересов. Это когда действия одного партнера могут нанести потенциальный ущерб другому или лишить его выгоды. Президент Росбизнесбанка Иван Кивелиди был умерщвлен по заказу Владимира Хуцишвили, стремившегося не допустить допэмиссии, в результате которой была бы размыта его доля. Смещенный со своего поста председатель партии Либеральная Россия Михаил Коданев «заказал» ее нового председателя Сергея Юшенкова, чтобы вернуть себе доступ к возросшему денежному фонду партии.
Неформальный кредит также несет в себе отчетливые риски. В семи случаях должник нанимал убийцу, чтобы не возвращать долг. Стимул к устранению кредитора появляется не только когда сумма долга существенно выше, чем расходы на убийство, и риск раскрытия невысок, но и когда отсутствует юридическое оформление долга, а значит, и возможность перехода прав требования к другому лицу.
Анализ раскрытых случаев указывает на то, что ключевую роль в заказных убийствах играет ситуация неформальных прав собственности. Долгое знакомство и опыт совместной работы не только не спасают от внезапного коварства, но и создают необходимый запас доверия, чтобы усыпить бдительность жертвы. Наследовать неформальные права затруднительно, зато, устраняя их обладателя, права можно эффективно перераспределить в свою пользу. Это относится и к тем случаям, когда директора предприятий получают основную выгоду от управления теневыми потоками, и к тем, когда кредитные отношения построены на личных договоренностях. Во многих случаях, если бы отношения были юридически формализованы, убийство просто не имело бы смысла.
Произвольным и неумелым регулированием государство выталкивает бизнес в область неформальных отношений. В погоне за дополнительными выгодами и сами бизнесмены часто избегают юридического оформления сделок, создают системы расчетов наличностью. Это крайне опасный выбор. От чиновников откупиться можно, от киллера, которому заплатил твой партнер по бизнесу, — никогда.
Автор — доктор социологических наук, проректор Европейского университета в Санкт-Петербурге