Проблемы моногородов обостряются. Но их решение откладывается на неопределенный срок
Едва ли не каждую неделю в газетах пишут об очередном провинциальном городе, где останавливаются или снижают загрузку предприятия, кормящие большинство жителей. Кризис, который мы переживаем, вновь поднял давнюю проблему моногородов — наследия советской эпохи. Что с ними будет дальше?
Моногорода сравнительно невелики, но в России их много — около 460, и проживает там 25% населения страны. Их жизнь зависит от одного-двух предприятий либо одной отрасли экономики: нефтегазовой, строительной, текстильной и т. д. Есть моногорода (примерно 60), включенные в структуру бизнеса крупнейших промышленных холдингов. С ними ничего страшного не случится, их проблемы временные, связанные с конъюнктурой рынка. Есть города на содержании у государства — работающие на оборонную отрасль, атомную энергетику, госмонополии и т. п. (еще несколько десятков). И есть «все остальные» — где присутствует просто частный бизнес, который либо развивает предприятие, если видит в том перспективу, либо закрывает его или продает. Можно ли считать эти города «группой риска»? И да и нет.
Среди моногородов, при всей упадочности некоторых, пока нет действительно умирающих. Хотя это и нельзя считать за благо, но депрессивным городам помогают держаться различные социальные субсидии вкупе с самообеспечением жителей — работой на дачных участках и (вахтовым методом) на предприятиях ближних благополучных городов. Далее, если в городе имеются производственные мощности, от которых кто-то отказывается, то, как бы амортизированы они ни были, рано или поздно появляется желающий их приобрести. Мне не раз доводилось общаться с инвесторами относительно Поволжского региона, где машиностроение разрослось как только можно и потому насчитывается много моногородов. Их интересовало не столько существующее производство, сколько промышленная база — земля и здания с коммуникациями. То есть все то, что поддается диверсификации. Приведу в пример Димитровград Ульяновской области. Там есть два градообразующих предприятия — автоагрегатный завод (ДААЗ) и НИИ атомных реакторов. ДААЗ создавался как поставщик АвтоВАЗа, спад заказов от автопрома высвободил на предприятии массу мощностей. Постепенно гигантский заводской комплекс разделился на группы цехов с разными собственниками, открывшими разные производства: колесных вентилей (сейчас в числе крупнейших в стране), стройматериалов, порошковых покрытий, переработки пластмасс. Рабочие места сохранились, завод (в целом) развивается.
На Западе есть множество примеров не просто успешной диверсификации, а кардинального изменения профиля моногородов. Достаточно вспомнить историю американского Питсбурга. Когда-то он был центром сталелитейной промышленности США. Но в 1970-х — начале 1980-х в городе закрылись все металлургические заводы. Зато поднялась другая отрасль — электронная промышленность. Рабочие, не уехавшие в другие штаты, были «интегрированы» в новое производство, которое здесь начали развивать американские корпорации.
Изменение профиля моногорода под силу не одному лишь крупному бизнесу. Средний и даже малый бизнес тоже способен стать рычагом решения проблемы. Вопрос в том, чем и как его привлекать. Очень показателен опыт Испании, где провинциальные муниципалитеты разрабатывают маркетинговые карты города. В этих базах данных учитывается все, что необходимо для начала нового бизнеса — свободные площади для аренды и строительства, наиболее удобные места для производства и торговли, всевозможные организационные расходы, качество коммуникаций, трудовых ресурсов (возраст, образование, специальности) и т. д.
В России маркетинг городов находится пока в зачаточном состоянии. Хотя число успешных попыток понемногу растет. Одна из первых городских маркетинговых стратегий была принята в Лермонтове Ставропольского края. Местная администрация сделала ставку на удачное расположение (в центре курортного региона) и неплохую инфраструктуру города. Лермонтов, десятилетиями работавший на «оборонку», сейчас превращается в город услуг: там строится конгресс-центр, готовится к открытию теннисная академия.
Увы, администрациям многих российских моногородов почти нечего презентовать. Наиболее активные и профессиональные работники уезжают в поисках лучшей доли, среди оставшихся горожан сильны иждивенческие настроения. С инфраструктурой тоже беда. Когда наш институт ведет переговоры о разработке стратегий развития, что мы в первую очередь слышим от муниципальных служащих? «Лучше скажите, где взять денег — у нас трубы текут, дороги все разбитые».
По подсчетам экспертов, только в 2009 году нашим моногородам на модернизацию и развитие социальной инфраструктуры (жилье, дороги, инженерные сети, объекты образования и здравоохранения) необходимо порядка триллиона рублей. Но эти деньги они явно не получат. На самостоятельное формирование бюджета у российских городов слишком мало источников доходов — налог на землю, а также доходы и имущество физических лиц. Все остальное они получают в виде межбюджетных трансфертов и субсидий, причем нередко средства приходится «выбивать». Есть отдельные примеры, когда инициативный мэр обеспечивал активный приток частных инвестиций в инфраструктуру (как было в свое время в подмосковном Дзержинском). Дальновидные градоначальники понимают, что создание рабочих мест — благо для города, но в целом в муниципальной среде системный менеджмент является исключением из правил. Зачем городской администрации усердно создавать условия для бизнеса, если от этого в бюджете денег заметно не прибудет?
Финансовый тромб, мешающий обновлению моногородов, можно было бы ликвидировать путем повышения муниципальной финансовой автономии. Например, за счет перечисления части налога на прибыль или транспортного налога в адрес местных бюджетов, а также возможности введения муниципальных налогов. К сожалению, системных изменений в доходных полномочиях наших муниципалитетов в ближайшее время не предвидится. Правда, будет расти государственное влияние в экономике, а значит, некоторые моногорода попадут под федеральное крыло. Во всех остальных, видимо, все будет по-прежнему: перманентная безработица, латание дыр и надежда на то, что кто-то все же обратит на них внимание.
Автор — заместитель директора направления «Муниципальное экономическое развитие» Института экономики города