США и Россия торопятся воспользоваться благоприятной политической конъюнктурой
Сейчас мало кто вспоминает, что актуальная программа укрепления и развития российско-американских отношений была сформулирована отнюдь не Бараком Обамой и Дмитрием Медведевым. В апреле 2008 года Джордж Буш и Владимир Путин приняли в Сочи подробную Декларацию о стратегических рамках. Встреча была последней (Путину оставался месяц президентства, Бушу — чуть больше полугода), и предполагалось, что лидеры фиксируют баланс и передают эстафету преемникам, очертив круг совместных целей и задач.
Но вскоре США подписали с Польшей и Чехией договоры о размещении элементов системы ПРО. Путин счел это нарушением договоренностей, поскольку Москва трактовала декларацию как неформальное обязательство не предпринимать больше серьезных действий до смены администраций. Ну а августовская война на Кавказе похоронила надежды на позитивное наследие.
«Перезагрузка» вернула дух (а во многом и букву) сочинского документа уже при Обаме. Поворотным моментом стал сентябрь 2009 года, когда Вашингтон заморозил планы стратегической ПРО в Чехии и Польше. Впервые за долгое время американский президент что-то обещал — и сделал. После опыта общения с Бушем, который не выполнял то, о чем, с точки зрения Кремля, президенты договаривались, это стало приятным сюрпризом. В Москве, не подверженной «обамомании», поверили в возможность перемен. Россия сочла нужным ответить и начала менять позицию по Ирану. Не оттого, что испугалась иранской угрозы, а из желания поддержать диалог с США.
И вот согласован транзит грузов в Афганистан, подписан договор о сокращении ядерных вооружений, одобрены санкции против Ирана. То, что больше всего отравляло атмосферу, — строительство противоракетной обороны в Чехии и Польше и военно-политическая активность Вашингтона на постсоветском пространстве — отодвинуто вниз в иерархии американских приоритетов. Все намеченное год назад выполнено.
Но перспективы туманны. Транзитный успех по Афганистану «смазан» неясностью с планами самих Соединенных Штатов — то ли как можно скорее уходить, то ли как можно дольше оставаться. Ратификация Договора о СНВ в американском сенате не гарантирована. По Ирану все шатко в Москве. В целесообразности разрыва с Тегераном, влиятельным соседом, сомневаются очень многие.
Российско-американские отношения кажутся очень хрупкими. Они по-прежнему персонифицированы. В Москве не без основания опасаются, что «трансформационный потенциал» (формулировка из мидовского документа) Обамы не пользуется поддержкой элиты, а его курс на переосмысление поведения США в мире будет свернут, как только позиции президента ослабнут. Возможно, это случится скоро — если демократы крупно проиграют промежуточные выборы в конгресс в ноябре. В Вашингтоне те же настроения по поводу Дмитрия Медведева: большинство аналитиков уверены, что через два года вернется «великий и ужасный» Путин и все закончится.
Обе стороны торопятся воспользоваться благоприятной конъюнктурой, но боятся навредить — и себе, и партнеру — слишком поспешными шагами. Этим объясняется нетипичная, иногда даже гипертрофированная, сдержанность в высказываниях по темам, которые всегда вызывали перепалку, — от Грузии и шпионского скандала до Киргизии, военных учений и прав человека.
К сожалению, новая политическая конструкция возводится то ли на старом фундаменте, то ли и вовсе без него. Переживания и ожидания субъективны, зато сохраняется неизменный объективный базис — ядерный паритет и способность к взаимному уничтожению. Договор СНВ это только подтвердил. И сколь абсурдной ни была бы такая ситуация сегодня, найти другую опору не получается.
Сотрудничество в решении региональных конфликтов в лучшем случае выражается в невмешательстве там, где есть поле для соперничества, совместных моделей урегулирования нет. А очередной подход к экономическому сближению — через модернизацию и ВТО — упирается в стену. Модернизация — в концептуально различный подход к тому, что есть источник развития: государство или частная инициатива. ВТО — в неспособность Москвы сформулировать для себя самой, хочет ли она на самом деле туда вступать или выбирает региональную интеграцию с соседями.
«Перезагрузка» — росток новых подходов, который пытается пробиться сквозь асфальт устоявшихся отношений. Два садовника искренне хотят ему помочь, но, кажется, сами не знают как.
Автор — главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»