Отток капитала с развивающихся рынков все чаще бывает вызван действиями правительств.
Как политические кризисы влияют на поведение инвесторов? Вопрос не праздный: для властей многих развивающихся стран реакция рынков может быть важнее мнения электората. Конечно, есть и исключения вроде Белоруссии и Аргентины, но все же даже не вполне демократические режимы опасаются отлета кур, несущих золотые яйца. Но можем ли мы считать, что рынки ограничивают политические кризисы?
Нет, не можем. В первую очередь потому, что власти развивающихся стран полагают, что прогнозировать поведение рынков невозможно. Отдельные теоретические постулаты им понятны. Деньги внешних инвесторов должны любить тишину, поэтому политические кризисы служат сигналами к выходу с локальных рынков. А внутренние инвесторы должны в случае кризисов сокращать инвестиции и выводить капитал. Такая логика властям развивающихся стран ясна. И она дополняет логику, в которой власть всегда защищается, а оппозиция нападает, возникают политические проблемы и предпосылки для экономических.
Сложность в том, что власти развивающихся стран имели возможность убедиться: политический кризис не обязательно влечет отток капитала. Почему? Как минимум по трем причинам.
• Рынки и бюрократия используют разные подходы при прогнозировании будущего: рынки опираются на историю вопроса, бюрократия придерживается своего рода телеологии.
• Рынки и бюрократия могут иметь разное понимание того, что является политическим кризисом.
• Рынки и бюрократия живут в разных информационных пространствах, которые различаются не только по контенту, но и по скорости обновления. В большинстве случаев бюрократия формирует и принимает решения исходя из заведомо устаревшей информации (это не всегда означает, что менее адекватной).
Кроме того, не очевидно, что экономическая политика развивающихся стран серьезно влияет на движение капитала. Все страны, с рынков которых в последние полгода происходило массовое бегство капитала, проводили (и проводят) вполне вменяемую политику. Более того, качество экономической политики этих стран высоко оценивается на международном уровне. Желающие могут ознакомиться, например, с недавним комплиментарным обзором ОЭСР по России; оценки турецкой или индонезийской экономической политики также в целом положительны.
События 2008–2011 годов на развивающихся рынках позволяют предположить, что инвесторы решают, уходить или оставаться, не под влиянием текущих оценок экономической политики и не в зависимости от политических кризисов. Именно в развивающихся странах (особенно в странах БРИКС) экономическая политика и «вся остальная, политическая политика» уже 10–15 лет строятся на разных понятийных платформах. До какого-то момента инвесторы считали, что рациональная экономическая политика в таких странах способна компенсировать некоторую иррациональность «всей другой политики». Похоже, что рынки произвели переоценку.
Для западных инвесторов ключевым критерием оценки рисков инвестиций в посткризисный период стала способность национальных правительств отвечать на неожиданные вызовы. То есть то, с какой степенью рациональности «политическая политика» в случае неожиданного кризиса подкрепляет экономическую. Рассуждения о «черных лебедях» стали не только банальностью, они породили новые критериальные требования — способность политических режимов оперативно адаптировать экономическую политику к новым кризисным условиям.
В этой системе критериев неожиданную для правительств значимость приобрели такие, казалось бы, мелочи, как реакция национальных властей на мелкие демонстрации, провокации и перформансы. Инвесторы посчитали, что власти развивающихся стран продемонстрировали неадекватную реакцию на неожиданные политические скандалы. И, следовательно, как минимум отвлекаются от экономики, а как максимум — демонстрируют, что в случае чего могут столь же неадекватно отреагировать и на неожиданные экономические проблемы. Поэтому с этих рынков надо уходить. Но самая тяжелая ситуация возникает тогда, когда рынки перестают понимать логику местной «политической политики». В этом случае решение уходить дополняется решением дважды подумать, прежде чем возвращаться.
Так что теория все же верна: капитал уходит с рискованных рынков. Просто в развивающихся странах источником рисков становятся правительства, а риск оценивается в части не экономической, а «всей другой» политики. Оказавшимся в такой ситуации национальным финансово-экономическим властям уже нет резона не только ужесточать, но и просто сохранять рациональную политику (контролировать бюджетные дефициты и инфляцию, сокращать госслужащих и т. п.). Таким образом для экономического блока возникает окно возможностей. Можно расслабиться и начать получать удовольствие.