Внутренний страж: когда стоит прислушаться к собственному страху и интуиции

Тем вечером в парке на берегу реки Оттава нас было четверо. После школы мы приехали в центр города на автобусе, прошли по длинному мосту, отделяющему провинцию Онтарио от Квебека, и на заправке на квебекской стороне купили пару упаковок пива Mike’s Hard Lemonade. Там легко можно было купить алкоголь, не имело значения, что нам еще нет восемнадцати. За рекой медные крыши зданий Парламента сияли под летним солнцем.

Звеня бутылками в рюкзаках, мы свернули с оживленного перекрестка у моста и пошли по мощеной пешеходной дорожке в узкую полосу парка, граничившего с рекой. Мы расположились на траве, перед нами текла река, а сзади за забором возвышались здания бумажного комбината. На этой узкой полоске зелени прошлым летом я впервые поцеловалась, пока над головой взрывались фейерверки по случаю Дня Канады. Когда мы устраивались на траве, я обернулась посмотреть на комбинат и заметила человека, прислонившегося к сетчатому забору с той стороны и наблюдавшего за нами.

Прошли часы, солнце зашло, а бутылки опустели. С. исчезла в кустах, чтобы пописать, а когда вернулась, наклонилась поближе, пьяненько хихикая: «Ребята, там за нами мужик наблюдает».

Я похолодела. Снова оглянулась. Это был тот же самый человек.

Опьянение улетучилось, остался только непонятный страх. Алкоголь свернулся у меня в животе. Не помню, обсуждали ли мы, что делать дальше, — мы просто придвинулись поближе друг к другу, движимые общим инстинктом. Мы собрали вещи и направились обратно по тропинке бок о бок, как стадные животные в защитном строю. Широкая темная река была справа, слева, возможно, метрах в двадцати, в темноте мы могли видеть, что человек начал идти вдоль забора со своей стороны параллельно нашему движению и довольно быстро. Впереди появилась калитка в заборе, на цепи висел замок. Она ведь заперта? Должна быть заперта. Когда мы проходили мимо калитки, мужчина поравнялся с ней, ухватился за прутья и зазвенел цепью. Мы пошли быстрее, но он не отставал — жуткая, молчаливая погоня.

Д. сказала мне: «Ты должна бежать за помощью, ты бегаешь быстрее всех».

«Нет уж, я вас не оставлю». Я старалась, чтобы мои слова звучали храбро. Темная, с деревьями по бокам тропинка впереди казалась мне чудовищной.

С. твердила как заведенная: «Нас четверо, а он один. Нас четверо».

«Какая разница, если у него оружие», — прошептала А., и мы поняли, что, если на одну из нас направят дуло, остальные сделают все, что им скажут.

Не замедляя шага, мы полезли в рюкзаки и передали друг другу собранные пустые бутылки, ухватив стеклянные сосуды за горлышко. Теперь у каждой было оружие.

Вы обладаете даром, великолепным внутренним стражем, который готов предупредить вас об опасности и помочь выйти из рискованных ситуаций

Вдоль дороги деревья теперь росли гуще, и мы больше не могли видеть преследующего нас мужчину. А впереди была видна еще одна калитка. До нее осталось пятнадцать метров, десять метров, восемь метров, и теперь уже мы увидели, что на этой калитке нет ни цепи, ни замка. Мы не стали ждать, появится ли мужчина снова, — как только мы с ней поравнялись, побежали. Мы бежали и бежали не останавливаясь, пока не добежали обратно до перекрестка, до моста, в свет уличных фонарей и фар, рассеивающий ночную темноту.

Паранойя современности. Как страх стал нашим постоянным спутником 

В том, каким образом нас что-то заставило бежать, действовать, был какой-то урок, но тогда я этого не поняла. Двенадцать лет спустя, когда мне еще не было тридцати и я все еще не была «своей» в Уайтхорсе, я пережила это чувство снова. Холодным зимним утром, в три часа, я скорчилась за «тойотой матрикс» на темной парковке дилерского центра и смотрела, как свет уличного фонаря отражается от крыши такси, остановившегося на углу. Это такси преследовало меня уже пять кварталов.

Сначала, когда машина сбавила ход, приближаясь ко мне спереди, я подумала, что таксист просто ищет клиента. Вероятно, я, идущая домой одна от подруги в такой час юконской зимой, была похожа на потенциального клиента. Но я жестом показала ему, что такси мне не нужно, и тогда он проехал мимо меня, развернулся и медленно поехал за мной по улице. Я занервничала и свернула на другую улицу, он последовал за мной. Про себя я стала искать ему оправдание, — может быть, он думает, что поступает правильно, пугая меня, сам того не сознавая, и на самом деле просто хочет проводить меня до дома. Но более громкий голос у меня в голове сказал, что в этом нет никакого смысла, что-то здесь не так, что-то неправильно. И к этому голосу я прислушалась. Как годами ранее, я поддалась инстинкту. Я забежала на парковку дилерского центра и теперь сидела, съежившись в снегу, меня подташнивало... Ирония судьбы: самое «безопасное», что можно было сделать, чтобы не идти пятнадцать минут домой, — это вызвать такси.

Дилерский центр находился на углу улицы, отгороженная парковка имела выезды с двух сторон квартала. Таксист затормозил на Шестой, откуда я и попала в лабиринт припаркованных машин, поэтому я стала пробираться к въезду с Мейн-стрит, просачиваясь между «тундрами» и внедорожниками, стараясь оставаться незаметной, — я чувствовала себя глупо, но не настолько, чтобы показаться снова.

Добравшись до конца парковки, я глубоко вдохнула, бросилась на улицу и понеслась по направлению к огням гостиницы, находившейся на середине квартала. Я слышала, как позади меня такси вывернуло из-за угла, и почувствовала, как свет фар осветил мне плечи.

Я добежала до двойных дверей гостиницы, как раз когда он остановился у бордюра позади меня. Я ударилась о дверь и отскочила. Двери были заперты.

Передний бампер машины был на расстоянии тротуара от меня. Я повернулась, прислонилась спиной к бесполезным закрытым дверям, со свистом вдохнула и закричала: «Прекратите меня преследовать!» Сидя за рулем, он выпучил глаза так, что я увидела белки.

В этот самый момент из темноты дальше по улице вынырнули двое седобородых мужчин, которые шли неуверенным шагом слишком много выпивших. «Эй, — крикнул один из темноты, — что там у вас происходит?»

Таксист сдал задним ходом, развернулся и уехал, его задние огни исчезли.

Двое мужчин осторожно приблизились. Я сказала: «Со мной все в порядке». Я села на скамейку для курильщиков около дверей гостиницы, чтобы отдышаться, а они с обеспокоенным видом топтались в сторонке. Они предложили вызвать мне такси, проводить домой. Я поблагодарила их и отказалась. До моего дома осталось два квартала.

Успокоившись, я глубоко вдохнула, расправила плечи и вышла из кольца света у входа в гостиницу снова в темноту.

Эти два случая не были единственными в моей жизни, когда мне приходилось спасаться бегством от незнакомого мужчины или мужчин. Но эти два стоят особняком. Думаю, что из-за своей неоднозначности, своего безмолвия. В тех нескольких других случаях, когда я убегала, мужчины, от которых я бежала, говорили мне что-то, что дало понять: беги. Они кричали, что-то требуя, или что-то невнятно говорили, ухмыляясь. Но в те два раза я принимала решение исключительно на основании невысказанных намеков. Но, несмотря на это, была почти совершенно уверена: я поступаю правильно.

В книге «Дар страха» (The Gift of Fear) консультант по безопасности и «защитник звезд» Гэвин де Беккер пишет о силе интуиции — силе чувства страха. Де Беккер — не ученый, но он несколько десятилетий работает с людьми, которых преследовали, которым угрожали и которых насиловали. Из этого опыта он вывел определенные тенденции и модели, и книга, о которой идет речь, буквально набитая душераздирающими историями, является результатом этой работы.

Она начинается с истории Келли, молодой женщины, которая на лестнице в своем доме встретила вежливого молодого человека и с неохотой, несмотря на свои неопределенные, необъяснимые плохие предчувствия, приняла его помощь: он вызвался донести до квартиры ее сумки с продуктами. Попав в квартиру, мужчина достал пистолет, стал угрожать Келли и изнасиловал ее. Как только он вышел из комнаты и направился в кухню, ею овладело непреодолимое желание уйти. Когда он повернулся к ней спиной, она убежала из квартиры.

Де Беккер пишет: «Позже, когда она рассказывала о своем страхе, она охарактеризовала его как абсолютный, он вытеснил все остальные чувства».

Словно внутри ожило животное, которое и двигало ее ногами. «Я не имела к этому никакого отношения, — объяснила она. — Меня словно вели по этому коридору». То, что она испытала, было настоящим страхом — не тем, когда человека просто напугают, или при просмотре ужастика, или перед публичным выступлением. Этот страх был ее мощным союзником, который говорил: «Делай, как я велю». Иногда такой страх приказывает притвориться мертвым или не дышать, в других случаях — бежать, громко кричать или драться. Келли же он сказал: «Просто веди себя тихо и не сомневайся во мне, и я выведу тебя отсюда».

Де Беккер утверждает, что мы знаем об угрозах, которые ставит перед нами мир, больше, чем осознаем. Он говорит, что у нас есть возможность правильно определить, когда мы находимся в зоне риска, а когда — нет, нам просто нужно научиться слушать свои инстинкты, а не заглушать их из соображений вежливости, мыслей о том, чего от нас ждут, в угоду социальной норме. Он пишет: «Как и любое живое существо, вы можете чувствовать опасность. Вы обладаете даром, великолепным внутренним стражем, который готов предупредить вас об опасности и помочь выйти из рискованных ситуаций» .

Страху слава: как побороть боязнь публичных выступлений

Это мощная мысль, придающая силы. А за два десятилетия, прошедших с момента опубликования его книги, наука помогла заполнить некоторые из пробелов в нашем понимании того, что де Беккер называет общим термином «интуиция».

Вторая глава «Дара страха» начинается с еще одной реальной истории, которая раскрывает механизмы интуиции, то, как она работает и как нас предупреждает. Роберт Томпсон, летчик коммерческой авиации, рассказывает историю о том, как однажды поздно вечером зашел в круглосуточный магазин купить несколько журналов, но сразу же решил уйти, необъяснимым образом испугавшись. Томпсон развернулся и вышел, так и не купив журналы.

Тому, кто вошел в магазинчик следующим, не так повезло. Это был полицейский, и его вид испугал человека, который держал продавца на мушке. Он выстрелил в полицейского и убил его.

«Я не знаю, что подсказало мне уйти оттуда, — сказал Томпсон Беккеру. — Это было просто ощущение, шестое чувство» .

Он остановился, как бы заново оценивая собственные слова. «Ну, сейчас, когда я думаю об этом, то вспоминаю, что парень за прилавком метнул на меня быстрый взгляд, резко повернул голову в мою сторону на одно мгновение, и вроде бы нормально, что продавец оглядывается на того, кто вошел, но он так пристально смотрел на другого покупателя, и, должно быть, это показалось мне странным. Наверное, я увидел, что он волнуется» .

Позже Томпсон вспомнил, что покупатель был одет в тяжелую куртку, а вечер был жарким и что на парковке стояла машина с включенным двигателем. По мнению де Беккера, все эти детали сложились воедино, бессознательно, когнитивный процесс, «который работает быстрее и совсем не так, как знакомое нам пошаговое мышление, на которое мы так охотно полагаемся» .

«По сравнению с медлительной логикой интуиция летает», — пишет де Беккер.

Сегодня мы знаем, что у интуиции есть кое-какая вполне ощутимая помощь, например возможность «унюхать» страх. Когда я только прочитала о спасении Роберта Томпсона, я тут же вспомнила о Лилиан Мухика-Пароди, исследовательнице из СтоуниБрук, которая доказала существование у человека сигнальных феромонов, заставив своих испытуемых прыгать с парашютом из самолета. Мне оставалось только гадать, уловили ли органы чувств Томпсона запах страха, исходящий от продавца или, возможно, от самого грабителя. Заставило ли миндалевидное тело Томпсона запустить внутренние системы тревоги, повысив его внимание к расширенным глазам и испуганному лицу продавца? Приходится признать, что, возможно, так оно и было.

Сигнальные феромоны человека интересовали Мухика-Пароди не просто сами по себе. Хотя это очень интересно, на уме у нее были более масштабные вопросы. Оказывается, что ее исследование, в котором испытуемые прыгали с парашютом, было частью более широкого поиска ответов на вопросы о том, как страх может нам помочь, стать инструментом, а не обузой.

Мухика-Пароди заинтересовалась изучением реакций страха у здоровых людей, а не у людей, страдающих от излишнего страха и тревожности, которых исследуют намного чаще. Получив финансирование от военного ведомства США (потому что все-таки они заинтересованы в том, чтобы выяснить, как их сотрудники будут реагировать на страшные ситуации), она начала собирать материал для ответа на вопрос: каким должен быть человек, чтобы стать лучшим спецназовцем «Морских котиков»?

«Это была широкая проблема, которая давала мне возможность более глубоко поразмышлять о том, как выглядит индивидуальная вариация, — сказала мне Мухика-Пароди. — Что делает, скажем, спецназовца не таким, как обычный здоровый человек? Что отличает его от человека, который немного тревожнее других? А от человека, страдающего патологической тревожностью?»

Работа над феромонами страха была частью поиска ответа на этот широкий вопрос. На это же был направлен второй, более поздний эксперимент, в ходе которого Мухика-Пароди снова отправила группу людей, которые уже записались на прыжки с парашютом, на самолете в небо. Тем не менее эта группа отличалась от первой: испытуемые выбирались только из людей, которые уже записались на прыжки по собственному желанию. Первая группа была набрана произвольно: это необязательно были люди, которые хотели прыгнуть с самолета (поэтому, как я думаю, они с большей вероятностью вспотели от страха). Эти новые прыгуны были из другого теста: исследователи называют таких людей любителями острых ощущений, или ЛОО.

Кадзуо Исигуро, Гузель Яхина и Дмитрий Быков: календарь самых ожидаемых книг весны-лета 2021 года