«Деревня и я»: как живут подростки в самых глухих и отдаленных местах России
Черная комната, посередине — парта, несколько школьных стульев. За партой актеры — Нелли Уварова и Сергей Печенкин — в простых черных джинсах и худи. На задней стене сцены — видео с заброшенной, непроглядно серой дорогой, ведущей, кажется, куда-то в никуда. И названия поселений: село Головтеево (Калужская область, население 1584 человек), село Ильинское (Тверская область, население 946 человек), село Глазок (Тамбовская область, население около 500 человек) и другие. Кадры и названия меняются, ощущение «в никуда» — не уходит.
Уварова и Печенкин по очереди произносят настоящие монологи реальных подростков — они просто рассказывают, чем живут в своем поселении, кем хотят стать, какими вещами интересуются и что думают о переезде в большие города. Вот девочка мечтает уехать в Москву, чтобы учиться дальше и обеспечить себе какое-то будущее. Она обеспокоена проблемами экологии: в ее селе «речка-вонючка», вся грязь сливается прямо туда, стоков нет, поэтому на главной дороге всегда неприятный запах на одной из сторон.
Вот мальчик говорит, что поедет учиться на военного в Сочи, потому что это «гарантии, стабильность и квартиру дадут». Он вообще-то не очень хочет быть военным, он любит футбол, но у него травма колена, и лечить ее негде и не на что. Поэтому мама настаивает, чтобы он пошел на профессиональную службу. «Говорят, там можно 50 000 рублей заработать, а мне бы и 20 000 хватило!» Голос за кадром говорит нам, что мальчика и маму бросил отец, и теперь подросток ест только один раз в день — на большее денег нет.
Вот мальчик из села Глазок, где почти всегда темно из-за местонахождения и климата, но есть только один уличный фонарь, который горит только вечером, — на центральной площади. Когда режиссер спектакля Дмитрий Крестьянкин приехал в Глазок и спросил подростка, чем он занимается после школы, тот ответил: «Прихожу в комнату, выключаю свет, включаю музыку и смотрю в стену». И так часами.
Главная проблема всех героев постановки (даже если их семьи живут чуть лучше остальных, и им не приходится волноваться о базовых потребностях, выживании и поиске пропитания) — им совершенно нечем заняться. Нет кружков, центров творчества, курсов и дополнительного образования. «Мы вечером с подругой ходим по главной улице туда и обратно, туда и обратно. Был писательский кружок, но и он закрылся», — говорит одна из девочек. Кроме полуразвалившихся школ, им просто некуда пойти, негде заняться «поисками себя», негде подзаработать (можно, правда, собирать металлолом — 200 рублей за килограмм). Повезло, если есть местный ДК, и в нем что-то иногда происходит.
В целом они живут в ощущении, что никому не нужны: и так как многих бросают отцы, а матерям приходится выживать, — не нужны даже своим родителям. Единственный шанс для этих подростков — уехать в более крупные города и поступить там в институты. Но так как самые способные и активные вырываются, запустение сел и деревень только усугубляется с каждым годом.
«Деревня и я» — результат работы «Лаборатории по поиску новых форм коммуникации театра с современными детьми и подростками», которая прошла в РАМТе в декабре 2019 года. Участниками исследования и героями спектакля стали школьники из городов, где работает программа «Учитель для России» — проект, нацеленный на преодоление неравенства образовательных возможностей для детей по всей стране, который с 2015 года отправляет лучших учителей в отдаленные провинциальные школы.
«Нам надо было найти людей, которые решатся серьезно изменить свою жизнь и карьеру, переехать из большого города, чтобы преподавать в региональных школах», — рассказывала в интервью Forbes Woman одна из основательниц проекта Алена Маркович. Такие учителя приезжают в поселения на несколько лет и стараются изменить подход к образованию в местной школе, создать для детей активности и какую-то социальную жизнь. Так, благодаря учительнице из программы в селе Глазок, например, появилась библиотека. Но главное, что они привносят в жизнь сельских школьников, — новый тип коммуникации друг с другом, новые смыслы и ощущение хотя бы какой-то перспективы.
«Директора, завучи, школьные учителя часто чувствуют себя исполнителями некоего госзаказа, нежели лидерами организации, которую они развивают совместно, осмысляют, двигают вперед, учась на ошибках и помня о своих целях, — в том же интервью рассказывает Алена Маркович. — Дети и их родители почти не участвуют в развитии школ, что делает образовательные учреждения местом с недостатком смысла. Дети задаются вопросом, зачем им это все, а у взрослых нет на него честного и осмысленного ответа».
Важная особенность спектакля «Деревня и я» — притом что в монологах нет никакой «чернухи», историй насилия, попытки надавить на жалость зрителя, самые обыденные, даже веселые истории его героев оставляют ощущение полной беспросветности. Их ужас — в нормализации нищеты, заброшенности, бесперспективности, забвения огромных территорий и людей, которые на них обитают. И это не территории на задворках непроходимой тайги — это все происходит в среднем за 300–500 км от Москвы. Подросток из села Ильинское, который живет в 169 км от столицы, никогда в ней не был. Он вообще никогда не выезжал из своей области. А мальчик из села Глазок сказал в интервью для спектакля: «Глазок — это отдельная планета. Есть мы, а есть весь мир. Иногда кажется, что если в мире начнется война, то мы о ней здесь даже не услышим».
Большинство людей в больших городах России не имеют никакого представления о том, как живут их сограждане в селах и деревнях, а сельские ребята ощущают Москву и Санкт-Петербург примерно такими же далекими от себя (во всех смыслах), как Париж или Лондон. И кажется, что спектакль РАМТ — редкая и очень нужная сегодня возможность услышать голоса друг друга.