Рынок венчурного капитала в развитых странах сегодня определяется двумя трендами: сверхнизкая доходность денег, стимулирующая интерес инвесторов к новым технологиям, и приток иностранных фондов в США, как в последний стабильный пока инвестиционный рынок. Приблизительно у 1300 американских венчурных фондов под управлением находится $200 млрд (что, правда, на треть меньше, чем до кризиса 2008 года). Рынок США за год привлек венчурные инвестиции в такие направления как программное обеспечение (ПО), чистая и альтернативная энергетика, индустрия развлечений. При этом новые инвестиции сокращались в сфере IT, биотехнологий, финансов и бизнес-услуг.
Как обстоят дела с венчурными инвестициями в России?
Раньше она, безусловно, зависела от ситуации на Западе, в особенности, от роста оценок, никак не учитывающих реалии нашей экономики. Почти 90% проектов и суммы инвестиций приходились на i-коммерцию, интернет-коммуникации, социальные сети, ПО. Но сегодня российский венчурный капитализм «привязан» к проблемам внутреннего рынка и, возможно, испытывает самый глубокий спад в истории.
Для создания пузыря цен на активы нужно много дешевых денег (как в США и отчасти ЕС — с минимальными ставками и «избыточным кэшем» у инвесторов) и большое число игроков, формирующих спрос на компании в прорывных секторах. На Западе функцию спроса могут исполнять стратегические инвесторы. Так случилось в сфере биотехнологий, когда лидеры фармацевтической индустрии скупали новые разработки по максимальной цене (в том числе и потому, что у них скоро истекает срок патентов на ряд флагманских препаратов).
В России этого больше нет и имевший место в 2012-2013 годах пузырь оценок стартапов и более зрелых стадий проектов сдулся. Количественно оценить рынок не просто, т.к. статистика Russian Venture Capital Association объединяет и венчурный капитал, и фонды прямых инвестиций. Но явно идет сокращение новых вложений — по нашим оценкам, не менее 40% в год.
На российском рынке произошли изменения, которые иначе, как негативными, не назовешь:
1) Отток из России иностранного капитала — в связи с политической ситуацией. Теперь и многие российские игроки предпочитают инвестировать на Западе.
2) Деньги в России стали очень дорогими. Растут доходности облигаций, падает фондовый рынок и цены на недвижимость. В результате почти исчезли финансовые инвесторы, которым могут быть интересны проекты с доходностью в десятки процентов, но неликвидные и с высоким риском.
3) На рынке нет возможностей для выхода, учитывая фактическое закрытие рынка публичных размещений и ограниченное число стратегических покупателей. Иностранцы не спешат покупать IT-компании в России, так как не понятно, что будет с регулированием. Российские инвесторы, если и покупают («Яндекс» за год купил несколько проектов), то, как правило, недорого. Возможно, самым успешным российским венчурным проектом в этом веке стала Avito, контрольный пакет которой купила южно-африканская Naspers за $1,2 млрд. Сделка является очень крупной для российского IT-рынка.
Но не стоит забывать, что для покупателя это, скорее, была консолидация их и так уже большого пакета.
4) Международные санкции негативно сказываются на инвестициях в новые технологии. Деньги, доступные для венчурных предпринимателей, но связанные с ВПК или с «подсанкционными олигархами», могут сослужить очень плохую службу. Финансирование будет получено, но приобрести иностранные технологии или создать СП с зарубежными компаниями не выйдет — даже если формальными источниками капитала будут вполне гражданские госкорпорации и крупнейшие фонды с высокой репутацией.
По всем указанным причинам российские венчурные компании почти перестали привлекать деньги — они не могут убедить инвесторов в перспективах возврата. Более того, есть риск, что фонды с госучастием будут вынуждены продать те проекты, которые они финансировали за рубежом, не дождавшись успешного IPO или передачи технологий в Россию.
Особенно трудно в ближайшие год-два будет предпринимателям ранней стадии развития бизнеса. Общее впечатление инвесторов от российского стартап-рынка, состоит в том, что покупать стало дешево, но продавать — некому. Стоимость стартапов упала в 3-4 раза по сравнению с тем, что было до кризиса. Плюс, по оценка участников рынка, до 40% специалистов в области технологий или уже уехали в США и страны ЕС, или строят такие планы. Многие отечественные фонды («Алмаз», «Руна») могут иметь частью своей инвестиционной стратегии финансирование стартапов с российскими корнями в развитых странах.
Западные фонды, в свою очередь, открывают в России локальные офисы, чтобы помогать командам переезжать. Им нужны кадры, возможно, с самого богатого талантами рынка. Топ-менеджер подразделения крупной американской компании по части ПО назвал характерную цифру: в России из просмотренных анкет специалистов для работы в компании подходила каждая шестая, в то время, как в Индии — каждая 60-я, а в Китае — лишь 200-я.