Политическую повестку в России, похоже, стали полностью определять силовики. Сотрудники ФСБ, СКР и МВД почти каждый день попадают в информационное поле с очередными обысками, а затем суды подхватывают повестку при рассмотрении меры пресечения. Роскомнадзор все больше играет роль полиции для интернета и СМИ, а Минюст — для неправительственных организаций. Правила игры меняются стремительно. Вот десять основных изменений, которые, на мой взгляд, произошли за последнее время.
Уголовный конвейер
Избирательное применение уголовного преследования в 2021 году сменилось тактикой выжженной земли. Признанная нежелательной «Открытая Россия» ликвидировалась и получила вдогонку пакет уголовных дел, включая арест председателя организации Андрея Пивоварова. ФБК (организация признана иностранным агентом) и штабы Навального заявили о приостановке деятельности на фоне эмиграции ряда сотрудников и уголовных дел. Под уголовным прессингом оказалась семья политиков Дмитрия и Геннадия Гудковых — оба ранее были депутатами Госдумы. Несколько членов Либертарианской партии России находятся под следствием.
По следам январских протестов 2021 года было возбуждено 116 уголовных дел — такого количества политических дел не было, пожалуй, со времен диссидентов в СССР 1970-х. Политики Илья Яшин и Евгений Ройзман вынуждены отвечать на вопросы, почему в отношении них еще нет уголовных дел и готовы ли они к ним. Сегодня оппозиционная деятельность по умолчанию предполагает риски уголовного преследования.
Массовые аресты
Впервые суды стали массово лишать свободы протестующих. В декабре 2011 года на митингах после думских выборов в Москве были арестованы 300 человек. Это были самые массовые протесты в столице с 1993 года. Арестные дела парализовали судебную систему и спецприемник. Позже, в 2017-2019 годах, протесты были более многочисленными и географически масштабными, задержанных были тысячи, но число получивших административные сроки оставалось небольшим.
В протестном 2019 году арестованных было всего 249 человек. А вот зимой 2021 года их число впервые перевалило за 1000 человек в одной только Москве, еще 500 арестованных было в Петербурге. Всего по стране под арест попали не менее 2000 человек. Для отбывания наказания такого большого числа людей в обеих столицах впервые были задействованы дополнительные учреждения в соседних регионах.
Семейные дела
Преследование все чаще затрагивает членов семей оппозиционеров. Многие годы действовал негласный принцип — дело могло касаться активиста/политика, но не его близких. Первое громкое исключение было сделано в отношении Алексея Навального, когда по делу «Ив Роше» и «Почты России» получил реальный срок его брат Олег. В 2021 году это перестало быть исключением: под стражей находится отец директора ФБК Ивана Жданова, была задержана сестра Геннадия Гудкова (и тетя Дмитрия Гудкова), весной обыски проводились дома у матери одного из руководителей ФБК — Леонида Волкова.
Переоценка прошлого
После отравления Навального стали иначе восприниматься многие случаи гибели или исчезновения политических деятелей, в том числе и прошлых лет. Выглядевшие конспирологическими версии о причастности властей теперь звучат более правдоподобно. Речь про отравление журналистов Владимира Кара-Мурзы и Петра Верзилова, убийство генерала Льва Рохлина, внезапная смерть от сердечного приступа коммуниста Виктора Илюхина, смерть обозревателя «Новой газеты» Юрия Щекочихина, гибель в Лондоне олигарха Бориса Березовского, смерть в Вашингтоне бывшего министра печати Михаила Лесина и многие другие.
Проблемы с выездом
Задержание Андрея Пивоварова в самолете, готовившемся вылететь из Пулково в Варшаву, поставило под вопрос и еще одно правило — власти не препятствуют желающим покинуть страну. «Не нравится — уезжайте» — таким лозунгом с нулевых годов сопровождается любая критика власти. Настоятельная рекомендация уехать под угрозой уголовного преследования — тоже старый советский «вежливый» стиль общения между КГБ и диссидентами. Вернувшись в обиход нынешних властей, прием позволил за последние два десятка лет покинуть страну известным политикам, блогерам, бизнесменам, актерам, писателям, адвокатам и активистам. Многие из них получили вдогонку объявление в федеральный розыск, грозящее немедленным задержанием в случае возвращения.
Сейчас, на волне пандемии, возможность беспрепятственно покинуть страну и так резко снизилась. Недаром так многие поверили в недавний фейк об изменении правил выдачи загранпаспортов для проживающих за границей россиян.
Наказание рублем
Еще после московских протестов 2019 года полиция и муниципальные предприятия подали многомиллионные иски к Навальному и его сторонникам. Практика пошла в регионы, и сейчас полиция через суд взыскивает с организаторов протестных акций миллионы рублей «ущерба» в Челябинске, Пензе и Омске.
Бизнесмен Евгений Пригожин также с некоторых пор активно занялся взысканием крупных сумм с оппозиционеров. А по закону об иноагентах штрафы обрушились на «Радио Свобода» (признано иноагентом). К настоящему моменту всего суды назначили в отношении издания штрафы на сумму 101,5 млн рублей, а в отношении главного редактора Андрея Шарого — на 8,5 млн рублей.
Задолженность влечет исполнительное производство, активность приставов, аресты банковских счетов и имущества, запрет выезда за границу и прочие виды поражения в правах. В любой момент неисполнение решения суда может стать основанием для уголовного преследования. Например, в Сочи суд рассматривает дело местного правозащитника Семена Симонова из-за невыплаты штрафа по закону об иностранных агентах возглавляемым им Южным правозащитным центром.
Увольнения нелояльных
До сих пор расторжение или чаще непродление трудового контракта в контексте нелояльности было явлением редким и политическая мотивация скрывалась. Так, в 2013 году за участие в интернет-акции «Дело против Навального — это дело против меня» в Березниках Пермского края был уволен из полиции криминалист Артем Файзулин. В 2019 году начался массовый исход преподавателей из Высшей школы экономики. Весной этого года только из Московского метрополитена было уволено несколько десятков сотрудников — всего лишь за регистрацию на сайте «Свободу Навальному». За выход на митинг увольняют полицейских, учителей, преподавателей вузов и медиков.
Реальностью стало и отчисление студентов. В конце 2020 года из РУДН за перформанс против ФСБ на Лубянской площади отчислили Павла Крисевича. Суд признал решение университета законным. Затем в январе этого года «за участие в оппозиционных митингах» троих студентов отчислили из Астраханского государственного университета. Массового характера практика пока не приобрела, но угрожают студентам повсеместно.
Казаки не нужны
С улиц постепенно пропали квазигосударственные объединения, которым на какое-то время делегировали функции силового подавления оппозиции. Казаки с нагайками грозились разгонять протестующих еще в 2018 году, но на московских протестах летом следующего года не было уже ни одного. SERB, НОД и прочие реинкарнации движения «Наши» прошлых времен так же ушли в небытие. Поскольку политический режим демонстрирует обществу собственную монополию на насилие, никакие посредники и аватары более не вписываются в концепцию.
Пар выпущен
По той же причине власти отказываются от любых имитаций представительной демократии. После того как Дума перестала быть местом для дискуссий, ради демонстрации некоего учета мнения общества в 2004 году был создан Совет по правам человека при президенте, а в 2005-м заработала Общественная палата.
В 2013 году была создана «Российская общественная инициатива» — интернет-ресурс, на котором граждане России, авторизованные через Госуслуги, могут выдвигать различные инициативы и голосовать за них. В том же году бывший министр финансов Алексей Кудрин вместе с рядом известных общественных деятелей учредил Общероссийский гражданский форум.
Эти площадки долгое время позволяли выпускать накапливающийся пар. Однако в последние два года в условиях новой искренности смысл в них резко сократился, сегодня эти институты существуют в большой степени по инерции. Так, с момента учреждения «Российской общественной инициативы» практически ни одна инициатива, набравшая 100 000 голосов, требуемых для вынесения вопроса на обсуждение правительства, не была одобрена — ни запрет «мигалок», ни отказ от блокировки сайтов, ни запрет покупки дорогостоящих автомобилей чиновниками.
Можно сказать, что в 2021 году в России больше нет серьезных структур, которые бы пытались согласовать интересы разных гражданских и политических групп.
Контроль за трафиком
Наконец, в 2021 году российские власти впервые дали понять, что обладают техническими возможностями и политической волей на закрытие доступа к глобальным интернет-платформам. YouTube, Facebook и Twitter более не священные коровы. Технология замедления трафика апробирована. Впервые за четыре года после провала атаки на Telegram власти вновь пытаются стреножить крупные социальные сети. Контроль интернет-пространства и цифровой суверенитет обозначены приоритетными задачами, а это подразумевает зачистку оппозиционного общественно-политического контента.
Выводы
Кампания по завинчиванию гаек столь интенсивна, что общество лишь успевает рефлекторно сжиматься. Снижение градуса риторики в публичном пространстве у лидеров общественного мнения, самоцензура, деполитизация дискурса, уклонение от прямых угроз и рисков — вот первая естественная реакция. Участники сетевых структур, находящихся под прессингом, пытаются эмигрировать, хотя бы временно. Давление, очевидно, нацелено на зачистку политического пространства перед началом избирательной кампании в Госдуму, которая официально стартует 19 июня. Затем, скорее всего, будет поставлена задача сохранения полного штиля вплоть до дня объявления итогов выборов. В таких условиях не остается никаких возможностей ни для уличных протестов, ни для онлайн-агитации, ни для акций прямого действия.
Общество впервые за много десятилетий столкнулось с государством, готовым на массовые уголовные репрессии и насилие в отношении инакомыслящих. У нынешнего политически активного поколения нет навыков выживания в такой агрессивной среде.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора