Как Абрамович вошел в алюминиевую отрасль и вернул все, что вложил, за счет Олега Дерипаски

С приобретением алюминиевых активов и слиянием с «Сибалом» Олега Дерипаски — а именно об это пошла речь в четвертый день допроса Романа Абрамовича в Высоком суде Лондона — все оказалось на поверку не так, как предполагалось ранее. Адвокат Бориса Березовского, который требует от владельца Chelsea доплатить ему $5,5 млрд, по его мнению, причитающиеся ему за продажу в 2001—2004 годах долей в «Сибнефти» и «Русале», вынудил ответчика признаться, что сделка с Дерипаской полностью покрыла расходы Абрамовича на покупку Братского (БрАЗ), Красноярского (КрАЗ), Новокузнецкого (НкАЗ) алюминиевых заводов и Ачинского глиноземного комбината (АГК). Абрамович доказывает, что в итоге стал практически единоличным владельцем этих активов, а Березовскому продолжал платить потому, что тот, став в 1996 году после избрания Ельцина президентом почти всесильным, продолжал оказывать политическое покровительство.

Перед сделкой: алюминиевая война

О том, что акционеры «Сибнефти» и ее партнера, компании «ЛогоВАЗ», купили контрольные пакеты глиноземного комбината и сразу трех заводов, выпускавших примерно 65-70% российского и около 20% мирового алюминия, стало известно в феврале 2000 года. Алюминиевый рынок, еще не оправившийся после корпоративных войн 1990-х, замер в ожидании новых потрясений.

Пакеты акций КрАЗа и БрАЗа были приобретены у британской Trans World Group (TWG), которую возглавляли братья Рубены, а в России представляли братья Лев и Михаил Черные. Пакеты НкАЗа и АГК были во владении инвестиционной компании МИКОМ. Оба предприятия испытывали давление  местной власти, на них было введено внешнее управление под руководством менеджмента конкурирующих компаний. Владелец «Сибала» Олег Дерипаска не скрывал, что на НкАЗе «работают его люди» и вел переговоры с главой МИКОМа Михаилом Живило о продаже акций завода. Появление других хозяев произошло скрытно и неожиданно.

В 1995 году с избиения гендиректора КрАЗа началась первая война. Он ушел на пенсию, а его сменщик — как считалось, под давлением красноярского криминалитета — расторг контракт о поставках с TWG. Затем был убит сотрудничавший с братьями Черными коммерческий директор КрАЗа (одновременно он был вице-президентом банка «Югорский»), а еще через три месяца убили председателя этого банка.

К 1996 году зоны влияния были поделены, и вдруг – новый передел. Ожидалось, что Дерипаска не потерпит вторжения в его вотчину, однако через два месяца непримиримые конкуренты из «Сибнефти» и «Сибала» создали холдинг, получивший название «Русский алюминий». Что же столько лет оставалось за кадром?

Кто был акционером?

После 1996 года, утверждает Абрамович, Березовский стал «политическим лидером крупного бизнеса» и продолжал оказывать ему покровительство. В частности, несмотря на неровные отношения с губернатором Красноярского края генералом Лебедем, он сильно помог тому во время губернаторских выборов. У Березовского были хорошие отношения и с генералами алюминиевой отрасли. В 1999 году он даже приезжал в Красноярск, и его сопровождали Лев Черной и Василий Анисимов (совладелец КрАЗа и Ачинского глиноземного комбината). И Абрамович продолжал оплачивать услуги Березовского.

В 1999 году дела в Красноярске шли плохо: не было поставок, начались забастовки, из-за задержек зарплаты работники стали выходить на улицу. И тут, вспоминает Абрамович, партнер Березовского Бадри Патаркацишвили пришел к нему с новостью, что Черной хочет «продать Красноярск». Однако алюминиевой темой Абрамович заинтересовался только тогда, когда речь зашла еще и о БрАЗе, который был «в идеальном состоянии». Абрамович признается, что не пошел бы в Красноярск без  Патаркацишвили, потому что там «каждые три дня кого-то убивали».

Адвокат Березовского попытался разобраться, почему в подписанном в феврале 2000 года договоре о покупке предприятий покупателями названы Абрамович, Швидлер, Патаркацишвили и офшоры Runicom Fort, Gallenton, Palmtex и Dilcor, притом что, по словам Абрамовича, ни  Швидлер, ни Патаркацишвили не получили никаких долей в компаниях. Он объяснил, что пакеты акций получили только те, «кто платил»: Швидлер получал зарплату, а Патаркацишвили – комиссию. Договор же все они подписывали «по русской традиции», чтобы подчеркнуть, что они — одна команда.  Абрамович объясняет, что не хотел выглядеть единственным акционером [«Сибнефти»], хотя в реальности был единственным — поэтому компания не опровергала слухи, что Березовский тоже акционер. В этом, по словам Абрамовича, и был смысл «крыши»: Березовский «был ледоколом, убиравшим все проблемы, и мы ему за это платили».

Тогда же договорились и о сумме сделки — $550 млн, но через несколько дней специальным протоколом ее увеличили до $575 млн. Абрамович утверждает, что это сделали по просьбе Черного: хотя владел он активами пополам с Рубенами, по каким-то из договоренностей в итоге он получил бы меньше, и для него было решено добавить еще $25 млн.

Платили бывшим хозяевам заводов несколькими траншами. И на первые выплаты в МДМ-банке было взято в кредит $100 млн. Часть денег шла от компаний-нефтетрейдеров, но когда через два месяца был заключен союз с Дерипаской, эта сделка покрыла все расходы по предыдущей — ровно $575 млн.

В 2000 году купленные Абрамовичем первые алюминиевые заводы производили в четыре раза больше металла, чем «Сибал». Их бывший владелец Лев Черной считал, что финансовые возможности Абрамовича со товарищи значительно выше ресурсов Дерипаски и равноправного слияния не будет. Действительность превзошла все ожидания. За счет второй сделки Абрамович со своей командой вернул все, что потратил на первую.

Тайны записей Патаркацишвили

Теперь, когда с приобретением активов наступила некоторая ясность, адвокат Березовского возвращается к попытке заставить Абрамовича признать, что его доверитель и его партнер Бадри Патаркацишвили были не просто «крышей», а настоящими совладельцами этих активов. Он обращается к доказательству, известному как «пленка» — записи разговора Березовского с Абрамовичем, состоявшегося в декабре 2000 года в Ле Бурже. Расшифровку в октябре опубликовала The Sunday Times.

Собеседники обсуждали дела «Русала», и Березовский настаивал на своей «легализации», а Абрамович возражал, что в таком случае «все выйдут из леса — и Быков, и Миша, и Антон, и Аксен, и Олег Дерипаска» (под Антоном и Аксеном он якобы подразумевал лидеров измайловской преступной группировки, которые «крышевали» алюминиевый бизнес Дерипаски).

По версии адвоката Березовского, Абрамович якобы опасался, что если признать долю Березовского в алюминиевом бизнесе, того же потребует «крыша» и другой стороны. Абрамович объясняет, что речь шла не об акциях, а о выплатах измайловским и переводе денег за границу, потому что, по его мнению, они не могли быть равноправными партнерами Дерипаски.

Тогда адвокат Березовского напоминает Абрамовичу о двух его поездках в Лондон в марте 2000 года. Во вторую поездку он позвал Дерипаску, а в промежутке между  поездками Абрамович рассказал о сделке по «Русалу» Патаркацишвили. Адвокат считает, что сделано это было для того, чтобы проконтролировать сделку и познакомить Дерипаску с Березовским как партнеров по бизнесу.

Однако Абрамович говорит, что целью его поездок был поиск недвижимости и заключение с лондонскими трейдерами контрактов на поставки сырья для производства алюминия — глинозема. А Дерипаску он взял с собой, поскольку Березовский должен был тому $16 млн и готов был отдать. Кроме того, Березовский якобы просил Абрамовича о встрече, а тот всегда откликался «незамедлительно», а еще поводом для поездки было то, что для них был забронирован очень хороший отель. Зал встретил последний довод откровенным хохотом.

При подготовке статьи использованы твит-репортажи РАПСИ и «Ведомостей»