Экологические итоги G20: станет ли раскол в стане развитых стран шансом для России?
Соединенные Штаты продолжают курс, направленный на пересмотр итогов подписанного в Париже соглашения по климату. Вероятность такого сценария рассматривалась еще в 2016 году в докладе «Риски реализации Парижского климатического соглашения для экономики и национальной безопасности России». Могут ли итоги саммита G20 повлиять на перспективы ратификации документа в нашей стране?
«Мы принимаем к сведению решение США выйти из Парижского соглашения», — отмечено в коммюнике лидеров стран G20 по итогам саммита в Гамбурге. В то же время остальные 19 стран-участников объединения подчеркнули свою приверженность соглашению и «быстрому движению к его полной имплементации».
Напомню, что еще за месяц до саммита G20 в Гамбурге, 1 июня 2017 года, президент Соединенных Штатов Дональд Трамп заявил о выходе страны из Парижского соглашения, сославшись на невыгодность его условий и потенциальный ущерб для экономики страны. Глава американского государства был откровенен, когда говорил, что «данное соглашение в меньшей степени касается климата и в большей — получения другими странами финансового преимущества над США». Говоря о странах, которые получат выгоды от соблюдения соглашения Соединенными Штатами, американский лидер в первую очередь имел в виду, конечно, главного конкурента — Китай, на которого приходится 28% от мирового объема выбросов CO2, но чьи обязательства в рамках Парижского соглашения, в отличие от США, не предполагают сокращений выбросов в абсолютных значениях, а только в удельных.
Продвигаемая сегодня определенной группой развитых стран климатическая повестка по своей сути является лишь инструментом в глобальной конкурентной борьбе. Именно этот фактор необходимо учитывать в первую очередь при формировании стратегии России в отношении имплементации нами любых международных соглашений, в том числе Парижского. Поэтому вопрос о ратификации Россией подписанного в прошлом году соглашения не является принципиально важным.
Важно другое — то, как Россия будет реагировать на имеющиеся многолетние тренды в этой сфере. Ключевой риск для российской энергетики — это перераспределение природной ренты от добывающих стран к странам-потребителям. Углеродный налог, какими бы словами он ни прикрывался, является именно таким механизмом перераспределения. Да, объемы энергии, получаемой от возобновляемых источников, в будущем будут расти, но тем не менее основные потребности человечества будут и в ближайшие десятилетия покрываться за счет традиционной энергетики, в том числе и в развитых странах. Таким образом, «налог на выбросы» будет служить целям наполнения бюджетов стран-импортеров энергоресурсов, способствовать решению задач, стоящих пред ними, укреплять их экономики и ослаблять страны-экспортеры энергоносителей.
Выход Соединенных Штатов из соглашения по климату, безусловно, является хорошей новостью для всех тех, кто выступает за взвешенный подход при решении глобальных задач с учетом национальных интересов России, в том числе главных реципиентов рисков, связанных с Парижским соглашением, — отраслей промышленности и ТЭК. Конечно, нам нужно развиваться в направлении энергоэффективных и низкоуглеродных технологий. Но нельзя забывать и о том, что во всем мире весь этот «зеленый» переход сопровождался многолетней масштабной господдержкой, за счет которой в том числе создавались и развивались новые отрасли по производству оборудования для ВИЭ. Возникает вопрос, есть ли у нас сегодня ресурсы для прохождения такого пути в искусственно сжатые сроки?
Навязываемая России определенными группами линия поведения в области снижения выбросов парниковых газов выглядит весьма лицемерно на фоне установленных этими же группами экономических санкций. Главное — наши национальные интересы и наша экологическая стратегия должна отвечать им, а не интересам других государств. Если у кого-то есть какие-то грехи перед развивающимися странами, тянущиеся еще со времен колониализма, то пускай они их исправляют. У России таких грехов нет.
Читайте также: «Подводные камни» Парижского соглашения: как «плата за углерод» скажется на российской энергетике