Уход ключевых нефтяных бенчмарков ниже нулевой отметки, который было трудно всерьез представить еще месяц назад, стал реальностью, поражающей даже самое смелое воображение. В понедельник вечером спотовые котировки WTI с привязкой к крупнейшему в США хабу в Кушинге торговались по цене в минус $37 за баррель (здесь и далее данные Refinitiv, если не указано иное).
Ранее нечто подобное можно было ожидать лишь в отношении региональных североамериканских сортов, малозначимых для мирового рынка, — к примеру, высокосернистого West Taxes Soar (с содержанием серы в 1,5% против 0,4% у WTI, по данным S&P Global Platts), цена на который в конце марта достигла $0,6 за баррель, или же канадского сорта Western Canadian Select, за месяц до WTI преодолевшего рубеж в $10 за баррель.
Не только в хранилищах дело
Столь резкий ценовой обвал можно лишь частично списать на широко обсуждаемый риск дефицита нефтехранилищ. К 10 апреля, по данным Управления энергетической информации Минэнерго США (EIA), мощности для хранения нефти в Кушинге были заполнены на 70%, а по стране в целом — на 65%, притом что 28 февраля они были задействованы на 48% и 57%, соответственно. Если коммерческие запасы нефти будут прирастать в США с той же скоростью, что и в первую полную неделю апреля (на 19,2 млн баррелей, до 503,6 млн), то для заполнения всех американских хранилищ (объемом в 777,2 млн баррелей) хватит четырнадцати с небольшим недель. А в Кушинге, где за тот же семидневный срок запасы увеличились с 49,2 млн до 55 млн баррелей (при максимуме в 78,2 млн баррелей), для этого будет достаточно лишь месяца.
С этим отчасти связан тот факт, что для хранения сырья производители стали чаще использовать нефтяные супертанкеры, на борту которых к 20 апреля, по оценке Refinitiv, находилось 119,6 млн баррелей нефти — в два раза больше, чем в среднем за 2019 год (62,3 млн баррелей). По той же причине растет и стоимость фрахта: к примеру, в период с 20 февраля по 20 апреля ставки на транспортировку нефти из Мексиканского залива в основной европейский узел Амстердам — Роттердам — Антверпен выросли в полтора раза (с $63 до $94 за тонну), а из Северного моря к восточному побережью США — более чем вдвое (c $47 до $139 за тонну). Еще сильнее ставки за тот же период выросли для морских перевозок в Китай — как из Персидского залива (с $41,4 до $154,5 за тонну), так и из Западной Африки (c $47 до $139 за тонну), на которую в 2018 году пришлось 9,7% мирового экспорта нефти (4,4 млн из 45,5 млн баррелей в сутки (б/с), согласно данным BP).
Нервная поступь спроса
Однако ничуть не менее важную роль сыграло падение спроса, апрельские оценки которого выглядят мрачными даже в сравнении с мартовскими проектировками. Так, если полтора месяца назад Международное энергетическое агентство (МЭА) прогнозировало, что глобальный нефтяной спрос в 2020-м снизится на 90 000 б/с, то на прошлой неделе оно оценило масштаб сжатия в 9,3 млн б/с по году в среднем, а непосредственно в апреле — в 29 млн б/с (год к году). Схожим образом оценили ситуацию EIA и ОПЕК, которые в марте закладывали на 2020 год прирост глобального спроса на 470 000 и 60 000 б/с, соответственно, а в апреле — уже его сокращение на 5,2 млн и 6,9 млн б/с.
То же самое касается и прогнозов по мировой экономике, для которой в марте IHS Markit прогнозировало торможение роста (до 0,7% против 2,6% в 2019-м), а в апреле — уже падение на 3%, которое должно будет стать более внушительным, чем в 2009-м, год Великой рецессии (-1,7%).
Тем самым с прояснением контуров кризиса его картина становится все более и более грозной. А потому любая негативная новость может быть воспринята рынком как предлавинная воздушная волна, за которой следует разрушительный сход снега.
В роли триггера могут послужить данные и о загрузке американских НПЗ, которая к 10 апреля снижалась три недели подряд (до 12,7 млн б/с против 15,8 млн б/с 20 марта, согласно данным EIA); и о падении спроса на бензин, которое за те же три недели достигло в США более чем 40% (с 8,8 млн до 5,1 млн б/с); и о промышленном производстве, мартовское падение которого (на 5,4% в сравнении с февралем, по оценке Федрезерва) стало самым серьезным с января 1946 года. Точно такую же роль могут сыграть новости об обвале майского фьючерса на WTI с экспирацией 21 апреля, который на момент закрытия торгов в понедельник торговался на Нью-Йоркской бирже с дисконтом в $58 к фьючерсу на июнь (минус $37,6 против $20,4 за баррель).
Невидимая рука предложения
В связи с этим на рынке в ближайшие недели вряд ли восстановится хоть какая-то стабильность. В условиях, когда никто — ни компании, ни регуляторы, ни инвесторы — не знает, в какие сроки спрос начнет вновь устойчиво расти, вернуть цены в более-менее предсказуемый коридор могут лишь сами цены, которые будет диктовать производителям необходимость сокращения добычи.
Собственно, это уже происходит в США, где за три недели, предшествовавшие 10 апреля, добыча снизилась на 700 000 б/с (до 12,3 млн б/с, по данным EIA), притом что крупнейшие американские компании едва успели объявить об урезании в нынешнем году капитальных расходов. К примеру ExxonMobil, по подсчетам Refinitiv, снизит их на 30,3% (на $10 млрд), ConocoPhillips — на 10,6% ($700 млн), а Chevron — на 20% ($4 млрд). На те же 20% уменьшат капзатраты британская BP и англо-голландская Shell ($3 млрд и $5 млрд соответственно), тогда как итальянская ENI и испанская Repsol — на 25% и 26% ($2,2 млрд и $1,1 млрд), а французская Total и норвежская Equinor — на 16,7% и 19% ($3 млрд и $2 млрд).
Это в конечном счете поспособствует сокращению добычи вне стран ОПЕК, которое в IV квартале достигнет 5,2 млн б/с (год к году), согласно апрельскому прогнозу МЭА. Тем самым сработает естественный стабилизатор, чью роль безуспешно попытались взять на себя участники сделки ОПЕК+, усилия которых поддержали котировки всего на пару дней. Рыночное сокращение добычи — вкупе с отложенным, но неизбежным восстановлением спроса — рано или поздно утихомирит разыгравшийся нефтяной шторм.