Работа с контекстом: как новая архитектура дополняет историческую городскую среду
— Какие тренды в ближайшие десятилетия определят не только визуальный облик Москвы, но и образ жизни горожан?
— Из основных тенденций назову уплотнение городской ткани и достаточно активный отход от монофункциональности, а также усложнение инфраструктуры города взамен «спальных районов» и «рабочих окраин». Крупномасштабное функциональное зонирование, привычное XX веку, уходит в прошлое: не должно больше быть участков в десятки гектаров только жилых, только общественных, только рекреационных, только промышленных. При условии отсутствия загрязнений, например, шумовых от транспорта, не говоря уже о производстве, все комфортно интегрируется друг с другом: и жилье разных классов и типологии, и малый бизнес сферы обслуживания. Опять же, небольшие улицы, а не шоссе вокруг — стимул создавать городскую инфраструктуру в пешеходной доступности: не ТЦ, а магазины, не фуд-корт, а улочки с кафе и ресторанами.
Образ жизни большинства горожан сегодня все еще остается пешеходным, поэтому при уплотнении застройки не выйдет огородить слишком много пространства. Так новые дома остаются в общегородской среде и в идеале не должны создавать препятствий для пешеходов. В отличие от жилых комплексов 2010-х, которые строились на больших свободных участках и имеют «дворы без машин», но за счет закрытого на кодовый замок забора.
— Сегодня застройщики предлагают покупателям общественные пространства, спа на крышах домов, огороды у дома и т. д. По вашим прогнозам, каким будет образ жизни городского жителя завтрашнего дня? Что нужно, чтобы комфортно и счастливо жить в мегаполисе?
— Десять лет назад придумали концепцию пятнадцатиминутного города — полицентрическую структуру, в которой в театр или в большой торговый центр, на работу или в парк ехать не больше четверти часа. С пандемии такая модель трансформировалась в возможность получить почти все доставкой (а работу — с плавающим графиком и удаленную) за те же 15 минут. Соответственно растет — и вырастет еще больше — децентрализация и многофункциональность в масштабах локальных центров.
В человеческом же масштабе хочется видеть больше разнообразия и в жилой типологии, и в отношении к ландшафту и природе.
Хочется уйти от бинарности «город — пригород», которая слишком узка для реальной среды и реальных потребностей людей. В городе нужен природный ландшафт, сложноорганизованная, многослойная визуальная среда, разделение потоков по скоростям и надобностям, то есть возможность обживать свой квартал и район, не считая весь мир за порогом квартиры враждебной средой.
— Современный стремительный образ жизни и его запрос на экономию времени, безусловно, требуют переосмысления среды обитания. Но необходимо и сохранение историко-культурного наследия как части нашего культурного кода. Есть ли способы ненасильственной интеграции новых проектов коммерческой и жилой недвижимости в сложившуюся ткань города?
— Современные стандарты комфорта, за исключением совсем особенных мест вроде Манхэттена или Венеции, или исторического ядра Парижа, где есть жесткие ограничения, все же не предполагают только реставрации исторического городского жилья. Как правило, мы имеем дело с сохранением фасадов и новым строительством за ними или на второй линии, там, где можно сделать подземную инфраструктуру, паркинги, террасы, дворы и прочее. Конечно, при наличии предметов охраны необходимо следовать соответствующим градостроительным регламентам, часто для этого требуется не просто сократить ТЭПы (технико-экономические показатели. — Редакция спецпроектов) проекта, но и кратно увеличить объемы работ по проектированию. Ведь вписаться в среду, ограничения и контекст сложнее, не говоря уже о неизбежных для центра археологических раскопках, перекладке коммуникаций, работах по реставрации предметов охраны.
Заметные на рынке, не рядовые проекты как раз редко «заметны» буквально. Завсегдатай конкретной улицы, конечно, увидит изменение «столярки» (дверей и оконных рам в исторических домах. — Редакция спецпроектов), замену подлинного кирпича, работу с отделкой фасада и в целом по-другому застроенный участок, а глобально только сверху, с соседних крыш или с дрона, станет понятно, что новое жилье дополняет старое место. Есть такой прием «визуальной тени»: когда дворовые корпуса стоят выше тех, что располагаются вдоль улицы, ширина которой не позволяет отойти и увидеть, что там еще построено. Такая застройка характерна для исторического центра с его ограниченностью в пространстве.
Таковы новый проект на Рождественке от «Галс-Девелопмент» или «Рассвет» в исторической промзоне Пресни. В какой-то степени подобные истории наследуют идеям «вилл» Юрия Григоряна и бюро «Меганом» на Остоженке, где среди пусть престижного, но все-таки многоэтажного жилья есть жилые единицы с отдельным входом, многоуровневой, но не связанной с общим фойе и лифтом структурой и так далее.
Говоря про наследие, важно отметить необходимость работы с покупателем и резидентом: он должен понимать ценность истории конкретного места, особенности архитектуры, планировок дома-памятника, даже каких-то связанных со статусом объекта наследия ограничений. Один из сравнительно недавних примеров — Дом Наркомфина, где и в наше время остались маленькие квартиры, согласно проекту 1929 года. Для этого дома была задумана и работала в 1930-е развитая система обслуживания, которая компенсировала тесноту жилых ячеек, заменяя индивидуальный быт общественным. После реставрации она частично вернулась, уже, конечно, в современных стандартах. Даже если от старинного здания остается фасад и масштаб, это уже повод как-то соответствовать «правильной» эпохе. А если охраняется и приспосабливается под общественную или тем более жилую функцию объект культурного наследия, то тем более он должен сохранить преемственность исторического внешнего вида.
— Как может обычный горожанин самостоятельно понять, нужно ли менять среду, в которой он живет? Ликвидация старых построек — всегда ли это плохо?
— Горожанин зачастую и может, и хочет. Главное — говорить на его языке. Первые постсоветские годы людей с деньгами, высоким социальным статусом и амбициями часто просто трясло от разрухи вокруг. Но я хорошо помню, как за неимением приличных предложений на рынке котировались и сталинки, и квартиры в дореволюционных доходных домах, а новостройки под них мимикрировали.
В целом считаю, что каждый гражданин обязан участвовать в сохранении объектов культурного наследия. И в этом ему обязаны помогать профессионалы-архитекторы в содружестве с добросовестным заказчиком-инвестором и, разумеется, сам город.
— Так или иначе, но объекты культурного наследия все чаще становятся частью жилых или коммерческих проектов, которые во многом за счет этой исторической составляющей превращаются в новые точки притяжения в городе. Как при строительстве учитывать контекст окружающей среды для гармонизации архитектурных ансамблей? Следовать ли фантазиям девелопера и архитектора? Или все регулируют правила и нормы застройки? Что говорит мировая практика на этот счет?
— Работа с контекстом, со средой началась не вчера. Мы видим примеры в проектах 1980-х годов в центре Западного Берлина, есть они и в позднесоветской практике. Например, застройка 1990–2000-х годов в старом центре Нижнего Новгорода или в какой-то степени появление Арбата, первой пешеходной улицы в Москве.
Достоинство такого подхода — в стремлении бесшовно соединить разные объекты в одну городскую ткань. Но, как всегда, многое зависит от эрудиции и вкуса архитектора и заказчика. Новые дома могут и должны соотноситься с существующими, но не быть подделкой под памятники. Даже если их задача быть рядовой «поддержкой» особенно ценных элементов вроде палат, церквей и других зданий-памятников, их уровень архитектурной проработки не должен спорить с историческим. К примеру, они могут сохранять шаг осей и форму окон, высоту этажа и карниза, но никак не подделывать детали вроде лепнины, чем грешили новоделы лужковской поры.
Ценность подлинника, если это не эклектика, не в количестве деталей, а в самой подлинности, которую новостройки могут оттенять, играть с ними в архитектурные игры, например направлять взгляд на эти элементы среды. В качестве примера можно снова привести проект на Рождественке. Его два новых здания фланкируют (оформляют боковые части. — Редакция спецпроектов) историческое здание банка, заимствуя элементы из окружающей застройки. По Кузнецкому Мосту это арка, а по улице Рождественка — колоннада. В этой работе виден поиск синтеза истории и дня сегодняшнего, который и создает контекст современной городской среды, и одновременно это попытка поддержать масштаб, который присутствует в исторической среде. Здесь девелопер демонстрирует бережное отношение к архитектурному наследию и планирует новый проект на месте застройки 1990-х годов, которая как раз является примером имитационного новодела.
— Как нам жить в согласии с тем, что город неизбежно и постоянно меняет свой облик? Как примиряться с новыми проектами и видеть в них пользу и красоту?
— Наметанный глаз, конечно, сразу видит, старался ли застройщик выжать все соки из участка, запроектировав максимум площадей, или следовал исторически заложенным ритмам. Даже при очевидных возможностях больших пролетов и плоскостей стекла, визуальные членения — импосты (завершающая часть колонн) и форма окон помогают увидеть в здании часть старой среды, а не вставку нового. Докомпоновку, а не подделку и не противопоставление.
Неискушенному глазу важнее показать улучшение среды. Это может быть открытость городу, визуальная и пешеходная. Или использование качественных строительных материалов, соответствующих окружению. Так новый архитектурный объект дополняет, расширяет и обогащает городскую среду. Нарядный, но фальшивый фасад с неясными функциями таковым не является.
Исторические памятники допожарной, а то и допетровской Москвы часто неудачно оказываются зажаты внутри кварталов, закрыты заборами, вытяжками, прочим визуальным хламом. Хорошо, если девелоперы находят удачные решения, чтобы подчеркнуть и открыть городу такие объекты. Тогда сочетание эпох, настоящего и прошлого, а значит, и стилей и формирует архитектурную идентичность Москвы с ее эклектичным многоголосьем.
* Эмоциональное техно (англ.).