Волонтерство — это способ по-настоящему ощутить себя полезными, возможность внести свой вклад в жизнь других людей, а также почувствовать, что вы проживаете эту жизнь не зря.
Юлия Байструкова, выпускница программы Мировая экономика НИУ ВШЭ, после окончания бакалавриата проходила стажировку в Европейской экономической комиссии ООН в Женеве, училась в UCLA в Лос-Анджелесе, жила в китайской деревне Яншо и мечтала побывать на африканском континенте.
В это непростое время пандемии Юлия решила попробовать помочь детям в Африке начать лучше говорить на английском языке. Целых три месяца она волонтерила в деревенской государственной школе Макундучи на Занзибаре в Танзании.
— Как так получилось, что в самый разгар второй волны коронавируса в России ты решилась улететь преподавать английский язык в Занзибар?
— На календаре было 2 января 2021 года, а за окном в Томске – минус 32°С. С момента начала карантина я уже год жила с родителями и вспоминала свою стажировку в ООН в Женеве. В Томске мне как раз не хватало той международной атмосферы, да и просто хотелось что-то кардинально поменять. В планах на тот момент была сдача экзамена GMAT для поступления в магистратуру в Швейцарии, чтобы потом работать в ООН (магистерский диплом там является обязательным требованием при приеме на работу), но учеба начиналась только с сентября. Именно поэтому я решила провести оставшиеся полгода где-нибудь в теплой стране. Одним из открытых и недорогих вариантов стал Занзибар (Танзания). Я решила совместить приятное с полезным, а заодно улучшить своё резюме для работы в ООН и найти волонтерскую программу на Занзибаре. «Поеду обучать африканских детей английскому языку!», — подумала я. Наткнувшись на сайт zanzibarvolunteers.org, написала им на почту, рассказав о себе и прикрепив резюме, и в тот же день мне ответили. Прямо второго января!
— Обычно волонтерские проекты в Африке не покрывают никаких расходов. Дорого ли быть там волонтером?
— Волонтерство — это полностью благотворительный вариант: ни дом, ни питание не предоставляются. Из плюсов: у меня был бесплатный велосипед, на котором мне предстояло ездить в школу и обратно. Однако затраты в Танзании небольшие: туристическая виза на три месяца, которая стоит $50, выдается по прилету; жилье — около $200 за месяц через Airbnb, на еду и жизнь — еще $200. На самом деле, расходы за месяц в Африке у меня составляли намного меньше, чем в Томске. И я уже молчу про Москву! Последним пунктом в моем плане был билет. Его я купила за пару дней до вылета, так как появилась возможность полететь на чартерном рейсе.
— Как на твое решение отреагировали близкие?
— Когда в середине февраля я сказала им, что хочу поехать в Танзанию обучать детей английскому языку, мама впала в истерику. Папа был более оптимистичен, ответив: «Ну, выкупать мы тебя туда не поедем!» Мама же была непреклонна, ведь как раз накануне в российских СМИ появилось много новостей о смерти российских туристов на Занзибаре, и о том, что президент этой страны отрицает коронавирус: «Коронавируса в Танзании нет!» — сказал ныне покойный президент Танзании Джон Магуфули. В общем, от родителей я услышала строгое: «Нет!»
«А в Москву к подружке-то слетать можно?», — взмолилась я, прорабатывая свой коварный план побега. «Да, в Москву можно». Ну а дальше вы сами понимаете: я взяла с собой паспорт, несколько платьев и через пару дней пребывания в Москве улетела к Индийскому океану. И это было лучшее решение 2021 года! А что мама? Она обижалась пару дней, а потом успокоилась и стала всем интересоваться: все-таки, редко встретишь людей, которые вот так взяли и улетели в Африку.
— Спустя неделю после прилета на остров у тебя уже был первый рабочий день. Чем он тебе запомнился?
— В первый день я пришла на профориентацию: побеседовала с директором и посмотрела школу. Меня, конечно, поразила сама школа: ее здания похожи, скорее, на бараки или на загоны для животных. Сооружения расположены по кругу, формируя в центре большой двор. Под каждой крышей один кабинет, с дырками в стенах и решетками вместо окон. В классе стоят три ряда парт, за одной партой сидят два, а чаще три человека. На стене огромная меловая доска. Электричества нет, дверей тоже. Тем не менее, дети выглядят счастливыми, здоровыми, очень дружелюбными и веселыми!
— Школа была государственной? Родители не платили за образование?
— Да, я работала в государственной школе, где образование бесплатное. Финансирование школы получают от государства, так что сюда могут ходить дети из малообеспеченных семей. Конечно, образование в таких школах намного хуже, чем в частных. На острове вообще частных школ немного, и они не по карману среднестатистическим жителям Занзибара: стоимость обучения в них на тот момент составляла $900 в месяц. Зато по окончании частной школы ученики сдают A-levels и могут учиться в Великобритании. Естественно, только мзунгу (в переводе с суахили — «белые люди») могут позволить себе обучение детей в таких школах.
— Танзания располагается в Южном полушарии (где зима и лето не совпадают с российскими), когда же там начинается учебный год?
— Учебный год в школах совпадает с началом календарного года. Да, по причине того, что зима и лето здесь противоположны российским, наши «летние» каникулы у них приходятся на декабрь. После новогодних праздников начинается учебный год. Следующие каникулы наступают в священный месяц Рамадан: на две недели школы уходят «в отпуск». Также есть месяц каникул в июле. Ну, и помимо каникул всегда есть праздники: здесь отмечаются и мусульманские, и христианские, и национальные, и международные, да еще и отдельно занзибарские.
— Расскажи, пожалуйста, про культуру питания в школе.
— Все обедают на большой перемене. По мне, это, скорее, похоже на перекус: жареная кассава (корнеплод наподобие картофеля) с солью или пара картофельных шариков с лимоном. Первые три месяца для меня оставалось загадкой, куда ходят дети, когда в учительской преподаватели подзывают их, дают деньги, а дети возвращаются с едой. И только в один из последних дней я вышла на другую часть школьного двора, где на травке сидели женщины с огромными кастрюлями. Вокруг каждой толпились дети и за 100 шиллингов (примерно 3,5 рубля) покупали картофельные шарики, кассаву, какие-то лепешки или замороженный фруктовый лед. В тот день я купила такой еды на 2000 танзанийских шиллингов и отвезла своим европейским друзьям попробовать. Они подумали, что их завтрак стоил около $20!
— Говоря об учениках, кому ты преподавала?
— Я учила 3 класс старшей школы. Моим студентам было примерно 14-15 лет. Следующий класс для них — выпускной, так что я сравнивала их с восьмым классом российской школы. Классы здесь очень большие — по 70 человек в каждом. Я преподавала в «А» и «Б» классах, один был с научным уклоном (физика, химия, математика), другой – в арабский язык. Конечно, работать в классе, где сидит 70 человек, очень сложно: тихо не бывает никогда. И всегда нужно удерживать внимание класса, особенно, когда дети не говорят на английском языке.
С уровнем владения языка тут все очень плохо. В младшей школе дети (7-12 лет) говорят на суахили. В старшей же школе — на английском. Самое интересное — то, что все учебники, от математики до биологии, на английском языке. Причем я никогда не видела таких ярких, понятных и качественных учебников — на всех стоит штамп Оксфорда. Однако дети просто не говорят на английском языке. Поэтому на уроках педагоги переводят написанное из учебников. В итоге дети не знают ни английского, ни предметов. Отсюда и вытекает огромная проблема образования в этой стране, а точнее, его отсутствия. Если ребенок не ходил в частную школу, можно сказать, он вообще не учился.
— Я читала статью о том, что в африканских странах, в том числе в Танзании, учитель — эталон для всех. Правда это или нет?
— Да, так оно и есть. Вишенкой на торте служит система наказания. Однажды я видела, как один из учителей со всего размаху бил деревянным прутом детей по попе и рукам на глазах у всей остальной школы. У меня сердце разрывалось, а для местных – это нормальная практика. Они говорят, что раньше наказания были намного сильнее. С таким авторитарным режимом, естественно, учитель становится царем и богом для этих детей, но я не думаю, что в хорошем смысле.
— Наверняка, твоими первыми друзьями на Занзибаре стали учителя из школы?
— Да, с местными учителями я сразу подружилась. Ближе всего я общалась с учителем английского языка, которого замещала. Преподаватели звали меня на празднование дня рождения пророка Мухаммеда, на свадьбу одной из учительниц и даже на похороны, но на них я не поехала. Уроки проходят без перемен, парами. Например, два урока математики по 40 минут, затем сразу английский, снова два урока по 40 минут, а потом одна большая двадцатиминутная перемена и еще две пары. Во время большого перерыва учителя собираются в учительской, перекусывают и слушают речь директора, который рассказывает о последних новостях и дает напутствия.
— Общение с местным населением помогает понять культуру изнутри. А много ли таких учителей-волонтеров, которые решили внести свой вклад в образование детей в Африке?
— Кроме меня, приезжих или «мзунгу» в моей деревне Макундучи не было. В основном все волонтеры едут в Стоун Таун — столицу острова Занзибар, а я же захотела увидеть настоящую африканскую жизнь, поэтому поехала в самую нетуристическую часть. Из плюсов: весь пляж (а это три километра белого песка) был мой – местные даже плавать не умеют. Так что, я наслаждалась огромным вниманием к себе. В такой обстановке тебя узнает вся деревня.
— А как люди живут? Есть какие-то сильные отличия от нашего привычного образа жизни?
— Дело в том, что жилье «мзунгу» на Занзибаре совершенно отличается от местного. Дома, в которых жили мои ученики, и домами назвать сложно, ведь «дом» в нашем понимании —это, по крайней мере, четыре стены и крыша. В тех домах, где я была, зачастую было всего три стены и не было крыши. Кухня расположена прямо на земле, вместо плиты костер в земляном полу. Когда я приходила в дом, мне, как самому важному гостю, ставили стул. В домах обычно есть только один стул, который предназначен для очень важных персон. Дети сразу начинали показывать свои игрушки. И это не куклы или машинки, а соль, перец и зеленые бананы. Но опять же, повторюсь, это были самые счастливые дети, которых я видела в своей жизни!
— Интересно ли было твоим ученикам узнать о жизни в России?
— О России они много не расспрашивали: наверное, не знали, что спросить. Их больше интересовало, есть ли у меня дети и муж, ведь у девушек моего возраста здесь уже огромные семьи. Еще спрашивали, в каком доме я живу. И с любопытством напрашивались в гости. Однажды я даже позвала своих учеников к себе готовить борщ. Девочкам очень понравился дом на берегу океана, где я жила (это был совершенно обычный для нас просторный дом с высоким забором и большой кухней). А еще им очень понравился борщ. В первый раз я приготовила его сама, и девочки пришли уже на готовое, а в следующий раз, когда пришел класс «Б», уже объясняла, что нужно делать, а дети резали овощи сами. И в том, и в другом случае, борщ вышел невероятно вкусным. Дети съели всю кастрюлю!
— Давай я задам тебе, наверное, самый банальный вопрос: о чем мечтают дети в Африке?
— На первом уроке я их спрашивала: «Какая у вас работа мечты?». Самый запоминающийся и частый ответ – стать пилотом, вне зависимости от пола. Некоторые мечтают о карьере доктора или портного. Многие хотят быть полицейскими. Помню, один парень хотел быть парикмахером, а одна девочка — военной. Насколько их мечты реализуемы, не знаю, но я надеюсь, что если они будут хорошо учиться, то смогут достичь своих целей.
— Что больше всего удивило тебя в Африке?
— Каким-то образом Colgate смогли разукрасить каждую школу, по крайней мере, на Занзибаре. На каждой школе нарисована система чистки зубов и есть огромная красная стена, где изображено как правильно чистить зубы! Мне кажется, это прекрасная идея, которую можно и нужно использовать в России.
Местные дети любят футбол и знают, что такое баскетбол, но их любимая игра — нетбол. Мне она напомнила смесь баскетбола и пионербола. В игре по шесть человек в команде, нет замен, но как в баскетболе есть две сетки. Задача — забить как можно больше мячей в сетку противника. В большие подробности правил игры я не вдавалась, но со стороны болеть было весело! Команда моей школы очень хорошо играет в нетбол (причем играют девочки), поэтому мы часто выезжали в другие школы на соревнования. У меня закралось подозрение, что нетбол — сугубо женская игра.
За три месяца на Занзибаре я побывала на трех свадьбах, две из которых были традиционными мусульманскими, и одна христианской. Красочнее всего оказалась самая первая свадьба — мусульманская. Торжество началось в шесть утра. Если честно, я даже на свою свадьбу так рано бы не встала. А тут в шесть уже сбор гостей. Из-за жары днем церемонию проводят рано утром, а вторая часть празднования проходит вечером. В общем, гости собрались и поехали вместе с женихом к дому невесты. Тут свадьба разделилась на две: по мусульманским обычаям существует отдельная церемония для жениха, куда не допускаются женщины. Также есть отдельная церемония и для невесты, куда не допускаются мужчины. Где-то между этими церемониями проходят пляски, песни, играют народную музыку, а подружки невесты дерутся. Через пару часов, гостям можно увидеть невесту: вы заходите в дом ее родителей, проходите в ее комнату и видите невесту во всеоружии, восседающую на своей кровати. Яркий макияж, длинные ресницы, рисунки хной от рук до пят, множество золотых украшений и расписные платья темных оттенков (невозможно оторвать взгляд). Затем невеста выходит к жениху, спрятав свое лицо. Встречаются они уже в качестве мужа и жены, то есть, поженили их отдельно друг от друга. Затем молодожены едут в свой дом, где праздно обедают. На той свадьбе я ела пилау (напоминает плов с корицей и разными пряностями), кассаву, хлебные лепешки, а вместо вина гости пили кашу. Торжественная церемония заканчивается в десять часов утра. Стоит отметить, что мужчины на Занзибаре могут иметь до четырех жен одновременно!
— Чему тебя научила Африка?
— Делиться — значит быть неравнодушным. В Африке нужно быть готовым делиться всем: деньгами с местными жителями, знаниями с детьми, едой с животными и даже кровью с комарами.
Здесь никогда не будет достаточно. Неважно, сколько денег вы пожертвуете, сколько книг подарите, сколько одежды или игрушек отдадите — Африке никогда не будет достаточно. Тут все разворовывается, ломается, теряется. Такое ощущение, что люди просто не привыкли беречь вещи, потому что у них никогда не было чего-то своего, о чем можно и нужно заботиться. Это относится как к небольшим предметам, типа телефонов или одежды, так и к дорогостоящему оборудованию в каком-нибудь ресторане или отеле, где только управляющий-европеец будет следить за должным обращением к технике. Именно поэтому как бы хорошо ни работал коллектив, владельцы бизнеса (в основном, европейцы) всегда будут искать управляющего-мзунгу.
Действовать. Даже без опыта здесь можно устроиться на классную работу. Я не поверила, пока после преподавания в школе меня не взяли на позицию генерального менеджера пятизвездочного бутик-отеля. На такую должность в Европе нужно минимум пять лет опыта. Получается, что в Африке я поняла, что такое работа мечты!
