Хорошее самочувствие и хорошие оценки: может ли учеба приносить счастье? Американский опыт в финской школе

От автора: В первый год работы учителем в Арлингтоне, что в штате Массачусетс, я на всех парах мчался к профессиональному выгоранию. В будни я был на месте уже где-то в полседьмого утра, а уходил только вечером, обычно с рюкзаком, полным книг по педагогике. За стенами школы я пытался отключиться от работы, но ничего не получалось. За завтраком я нервно изучал планы уроков, а по вечерам, лежа в кровати, маниакально перебирал в уме все, что сегодня сделал «не так». Обычно я просыпался по четыре-пять раз за ночь и порой так сильно нервничал по утрам, что был вынужден нестись в туалет, где меня выворачивало наизнанку (прошу прощения за столь неаппетитные интимные подробности). До начала этого первого учебного года я был полон энтузиазма и не сомневался, что буду любить свою работу. Но с наступлением октября пришлось признать, что я ее ненавижу. Увы, я не испытывал никакой радости, скорее уж наоборот.

Моя жена Йоханна, финка по национальности, очень волновалась за меня. Она боялась, что если я не сбавлю обороты, то дело закончится больничным. Но я заявил, что это исключено. Йоханна никак не могла понять, почему я не делаю перерывов и собираюсь и впредь работать в таком же режиме. Жена рассказала, что ее финская подруга, учительница из Хельсинки, трудится не больше шести часов в день, включая один-два часа на подготовку к урокам. Мало того, уходя из школы где-то в начале третьего, она забывает о работе и полностью отключается. Я решил, что либо Йоханна что-то перепутала, либо ее подруга не ахти какой педагог. И заявил жене, что хорошие учителя не уходят домой сразу после обеда. Они работают на износ, стараясь выложиться по максимуму. «Только не в Финляндии», — возразила Йоханна.

Я приготовился сменить профессию и забыть работу в школе, словно кошмарный сон. Однако один вопрос не давал мне покоя: а вдруг моя жена права? Неужели и впрямь возможно работать учителем и при этом оставаться здоровым и счастливым? Через три года мы с Йоханной решили переехать в Финляндию.

Когда в 2001 году были объявлены первые результаты теста PISA (Programme for International Student Assessment – Международная программа по оценке образовательных достижений учащихся), в Финляндии с удивлением узнали, что их система образования оказалась лучшей в мире. Довольно мягкий подход, которого там придерживались: короткие учебные дни, небольшой объем домашних заданий и минимум стандартизированных тестов — поколебал традиционные представления о том, как можно добиться отличных результатов учебы. Маленькая северная страна показала Америке и всему миру, что есть другой способ обучать школьников, не сужая учебный план и не подвергая стрессу учителей и детей. При этом отличия в методах видны как на уровне государственной образовательной политики, так и в малых масштабах, на уровне обычного класса.

Отрывок из главы 3. Независимость.

В первый год моей работы в Финляндии, за день до начала нового учебного года, у нас в школе состоялся педсовет. Перед тем как отпустить всех по домам, директор поинтересовалась, есть ли у учителей вопросы. Лично у меня их оставалось немало, но один вызывал особое беспокойство: куда вести пятиклассников после окончания занятий?

В Америке во всех начальных школах, где мне приходилось бывать, учителя каждый день после уроков отводят учеников к выходу и потом дети садятся на автобус или их забирают родители (в очень редких случаях ребятишки сами идут домой). Я полагал, что и в Хельсинки дело обстоит примерно так же. Но когда я задал этот вопрос коллегам, они были изумлены.

Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что их так поразило. Оказывается, финские учителя обычно не провожают детей после уроков. Здесь ученики просто выходят из класса и самостоятельно покидают школу — абсолютно все, даже первоклассники.

И вот в первый день учебного года я поступил так, как обычно делают мои финские коллеги. Когда закончился последний урок, я отпустил пятиклассников к выходу без сопровождения и с любопытством наблюдал, как они снимают одежду с вешалки в гардеробе. Несколько учеников вынули телефоны и позвонили родителям, что было для меня совершенно необычным явлением. Более того, я услышал, как некоторые сообщают, что направляются домой — одни. На следующий день я между делом спросил, кто сам добирается домой, и три четверти класса подняли руки. Как выяснилось, некоторые дети ездят на метро, кое-кто — на трамвае, а остальные идут пешком или садятся на велосипед.

В тот же учебный год я познакомился с второклассницей, которая сказала, что ходит домой одна. (Дорога шла через центр Хельсинки и ее длина составляла около километра.) Мало того, малышка добавила, что обычно ее родители возвращаются только вечером. Но она не сидит сложа руки в ожидании взрослых, а самостоятельно делает уроки (если их задали) и готовит себе какую-нибудь нехитрую еду, например яичницу — свое любимое блюдо. Когда я рассказал парочке пятиклассников об этой девочке, они отреагировали совершенно равнодушно: «Да ничего особенного». Один ученик заявил, что, еще будучи детсадовцем, ходил домой сам. Помню, в этот момент я подумал: «На какой я планете?».

В целом финские дети кажутся гораздо более самостоятельными, чем американские, но, конечно же, дело тут вовсе не в генетике. Причина этого феномена, по моим наблюдениям, заключается в том, что как дома, так и в школе им предоставляют многочисленные возможности делать самые разные вещи без опеки взрослых, благодаря чему они обретают бо́льшую независимость, в том числе и в учебе.

Преподавая в США, я всегда старался развивать в детях самостоятельность, особенно в начале учебного года. Но в Финляндии мне пришлось изменить свой подход: ведь, как оказалось, у большинства моих пятиклассников этого качества и без того имелось в избытке. Я взял курс на независимость. Как установили ученые, ощущение независимости является важнейшим компонентом счастья, и за два года работы в Хельсинки я убедился в этом на собственном опыте: мои ученики просто расцветали, когда я доверял им действовать по собственному усмотрению.