Татьяна Лысова — Forbes: «Большие медиа перестают быть уделом мужчин»

Для спецпроекта «Незапрещенная профессия» мы поговорили с российскими женщинами-медиаменеджерами, занимающими или занимавшими влиятельные посты в последние десятилетия. Татьяна Лысова — главный редактор газеты «Ведомости» (2002–2007, 2010–2017), первый заместитель главного редактора «Медузы» (2020–2021).

О задачах журналистики

Я никогда не ставила перед собой цель на что-то влиять. У меня олдскульное понимание, что СМИ просто должны настолько правдиво, насколько это возможно, рассказывать людям, что происходит. А дальше уже сами люди должны как-то действовать или не действовать, владея этой информацией. Если ты пишешь тексты, чтобы обязательно на что-то повлиять, — это неправильно. Ты идешь по пути больших, постоянных разочарований. Влиять должны люди.

Большой плюс профессии журналиста в том, что ты довольно быстро видишь результат своих усилий. Если в корпорации ты работаешь над частью мегапроекта, который только через год или два превратится во что-то готовое, ты просто пилишь, пилишь, а явного результата нет. В нашей работе он очевидный. Конечно, в этом есть и несомненные минусы, потому что твоими судьями становятся трибуны болельщиков, которые начинают объяснять, что ты не так ударил по мячу и дал пас. Тут ты можешь даже позавидовать человеку, который в корпорации годами пилит что-то незаметное, и его супруг не может сказать: «Что ты там какую-то херню написал вообще?!» Но, когда что-то получается, и получается хорошо, — это большая радость.

О женщинах-медиаменеджерах

Я радуюсь, когда вижу новости про назначение женщин главредами влиятельных изданий. Очень эффективно и правильно, что большие медиа перестают быть уделом мужчин на уровне топ-менеджмента. В России этот стеклянный потолок давно разбит — это произошло на моих глазах в течение последних 20 лет. Когда меня назначили главным редактором «Ведомостей», это был удивительный шаг, потому что из крупных медиа, известных мне на тот момент, главред-женщина была только в The Moscow Times. И была почти первой. А в 2004-м главредом «Ленты» стала Галя Тимченко. Постепенно ситуация стала меняться, и спустя 10 лет женщины-руководители медиа не вызывали такого удивления. А сейчас это вообще не проблема. Я не смотрела на статистику, но когда мы собираемся на каких-то мероприятиях с руководителями других СМИ, женщин очень много, не меньше, чем мужчин.

Среди женщин все больше сильных менеджеров, которые себя хорошо проявляют. Со сменой поколений уходят гендерные стереотипы

Люди старшего поколения постепенно уходят с арены, и приходят понятия следующего поколения. К тому же в нашей стране медиа за последние 10 лет стали довольно трудной отраслью, перманентно находящейся в экономических и политических кризисах, и женщины, как мне кажется, лучше приспосабливаются к трудным временам. Не хотелось бы переходить к сексизму в обратную сторону, но женщины более выносливые, стойкие и живучие. 

Я не думаю, что в нашей сфере и в нашей стране в целом есть массовый тренд на гендерное diversity или какие-то требования. Я думаю, что эта тенденция складывается сама, потому что среди женщин все больше сильных менеджеров, которые себя хорошо проявляют. И это становится заметно. Со сменой поколений уходят гендерные стереотипы.

О карьере главного редактора

Я не хотела быть главным редактором. Мне кажется, люди могут хотеть быть главным редактором только от сильного непонимания сути этой работы или от чрезмерных амбиций и самомнения. У меня не было ничего из этого. Я отказывалась поначалу, но жизнь так сложилась, что пришлось. Конечно, я дико боялась наломать дров, но у нас была принята такая система управления, что, во-первых, я всегда могла пойти посоветоваться, когда хотела (хотя в основном я хотела справляться сама). А во-вторых, у меня было несколько заместителей мужчин, и мы все обсуждали вместе. Мне постоянно возражали, а я советовалась с ними даже по тем вопросам, в которых не сомневалась. Но решения принимала сама.

Работа топа состоит из конфликтов и тяжелых решений. Мягкие, рефлексирующие люди туда просто не доходят или не выживают

Мое ощущение от работы очень точно сформулировал мой заместитель, когда я в первый раз уехала в отпуск и оставила его и. о. главного редактора. Когда я вернулась и спросила: «Ну что, Саша, каково тебе было?», — он ответил: «Знаешь, это как выход в открытый космос». То есть ты один, вокруг космос, все зависит от тебя. Это и есть самое тяжелое. Потому что к главному редактору стекаются те проблемы, которые люди не смогли решить на более низком уровне. Априори плохие, тяжелые проблемы, у которых нет очевидного хорошего решения. Если бы оно было, его бы уже нашли без меня. Так что задача главного редактора — внимательно проанализировать последствия всех исходов и выбрать тот, у которого, конечно, будут плохие последствия, но они будут меньше, чем в любом другом случае.

Поэтому я давно не претендую на то, чтобы быть главной, в этом нет никакого счастья, нет удовольствия, и я к этому не стремлюсь.

О сексизме и стереотипах 

Мне повезло, потому что я с таким не сталкивалась. Только однажды один коллега-медийщик заметно старше меня, у которого были некоторые претензии в отношении «Ведомостей», сказал в ответ на мою реплику: «Молодец, хорошая девочка». Это меня задело, и я ему сказала: «Не смейте называть меня девочкой, старый козел». Были случаи, когда я еще была корреспонденткой и ездила на собрания акционеров к нефтяникам, некоторые люди там вели себя довольно развязно. Но я себя в обиду не давала. Когда один топ-нефтяник решил ко мне подъехать не очень прилично, я просто ему на ухо сказала: «Еще раз такое скажешь, я тебе яйца оторву». 

Я всегда умела за себя постоять, потому что я такой человек. И когда мы говорим о лидерах, мы тоже всегда говорим о конкретных личностях. Могут быть очень жесткие, безжалостные, брутальные женщины, и могут быть здравые, разумные и эмпатичные мужчины, хотя, как правило, такие не доходят до топовых позиций. К сожалению, как я уже говорила, работа топа состоит из конфликтов и тяжелых решений. Мягкие, рефлексирующие люди туда просто не доходят или не выживают.

О мужчинах-подчиненных

Это я на вид милая женщина, а характер у меня мужской, если говорить стереотипами. И мы с подчиненными-мужчинами легко находили общий язык. В «Ведомостях» за это время работало больше 2000 человек, и я знаю только двух мужчин, которые уволились потому, что не захотели подчиняться женщине. Я тогда посмеялась. Дурацкое решение, по-моему.

Об отношении власти к медиа

Каждый раз при каких-то претензиях в адрес «Ведомостей» мы пыталась апеллировать к здравому смыслу и объяснять причины, почему мы так поступаем. Наверное, это правильный подход, чтобы люди как минимум поняли, что у нас к ним нет ничего личного. Так сложились звезды, что им сейчас не повезло, но в следующий раз точно так же не повезет другому. Но эта позиция, что медиа своими публикациями может непредсказуемо и случайно влиять на жизнь, как дождь, так и не стала приемлемой для многих. Мания контролировать медиа привела к тому, что мы имеем сейчас. За последние 10 лет власть перепробовала кучу разных способов, как этого добиться. 

Об общении с бизнес-элитой и властью

На посту главреда мне приходилось часто встречаться с бизнес-элитой. Иногда это было легко, потому что большинство ведущих бизнесменов (Олег Дерипаска, Рубен Варданян, Дмитрий Мазепин) мои ровесники. Поколение, которое в самом начале 1990-х было 20-летним и воспользовалось открывшимися безграничными возможностями. В этом смысле ни я, ни они не видели трудностей в общении. 

Смешно выходило скорее с чиновниками, у которых был другой порядок вещей. Не один раз я приходила на встречу и видела шок на лицах. Кто-то мне сказал, что ожидал увидеть немолодую женщину в очках с суровым лицом, а пришла улыбающаяся красотка, совершенно не вяжущаяся с образом главного редактора деловой газеты. 

Был смешной случай, когда меня забыли заранее пригласить на встречу президента с главными редакторами. Раньше такие встречи были регулярными, о них сообщали заранее. В тот раз произошла накладка. Я просто пришла на работу в свитере, джинсах и ботинках на здоровенной платформе (я любила вычурно одеваться), и тут мне позвонили из пресс-службы президента и, дико извиняясь, сообщили, что сегодня встреча в Ново-Огареве. На встречу я успела, но произвела там фурор своим костюмом. Я думаю, президент тоже запомнил мой внешний вид, он явно не ожидал такого, потому что это был банкет с рассадкой, красота вокруг. Но я никого никогда не пыталась специально шокировать или специально надевать очки без диоптрий, чтобы казаться серьезным профессионалом. Я могла только сделать серьезное лицо и считала, что этого достаточно.

Об уверенности в себе

У меня нет врожденной самоуверенности и нахальства, но с элитой и чиновниками я всегда держалась уверенно. Я понимала, что я не их подчиненная. Когда мы с разговаривали, это было на равных. Я пошла в «Ведомости», чтобы поучаствовать в проекте, за которым стояли мировые бренды — Wall Street Journal и Financial Times — и чему-то у них научиться. Я думаю, что это влияло и на то, как меня воспринимали — с уважением. А еще я хорошо разбиралась в том, о чем говорила. Я не молола чепухи. Если я о чем-то спрашивала, я знала, о чем я спрашиваю. И им, мне кажется, зачастую было просто интересно со мной разговаривать. 

Есть такой психологический фактор: большим начальникам, которых все боятся, от этого безумно скучно. И когда встречается человек, который вдруг не лебезит, им становится интересно. На встречах с главными редакторами президент довольно много общался со мной. Если я с чем-то была не согласна, я с ним спорила. И мне казалось, что это ему было интересно.

О качествах успешного медиаменеджера

Нужна интуиция. Коллеги часто говорили, что у меня есть чуйка на новости. Но, как говорят ученые, любая интуиция — это неоформленный опыт, который хранится в глубинах памяти, и подсознание выдает его в такой форме. У меня есть присказка «тут есть какой-то кариес», то есть я еще не могу сформулировать, что не так, но чувствую, что есть какой-то вопрос, какая-то заноза, которая мне непонятна. Наверное, это от накопленного опыта, когда ты примерно начинаешь понимать, как что в мире бизнеса работает. Я все-таки по образованию математик. Для делового медиа оказалось полезно, что у меня аналитический склад ума, но в глянцевом журнале или в литературном альманахе я бы вряд ли могла себя проявить. Поэтому, знаете, не существует медиа в целом, они все очень разные. 

Об объявлении «Медузы» иноагентом и безысходности

Это очень странный момент. С одной стороны, ты знаешь, что это может произойти. И ты вроде бы умом готов, но, когда это происходит, поначалу это очень трудно осознать. Потом, как в момент любой катастрофы, ты начинаешь лихорадочно думать, как действовать дальше. И накрывает только после.

Я не чувствовала страха. Страшно умирать, страшно стать инвалидом, страшно попасть в ДТП. Скорее я чувствовала безысходность. Если до этого года мы жили с внутренней надеждой, что в какой-то момент едущий на нас каток все-таки затормозит, то теперь стало абсолютно очевидно, что каток не затормозит, — он специально запущен, чтобы передавить нас. Безотносительно, женщины мы или мужчины. 

Очень не хотелось менять профессию. Я в журналистике не просто многого достигла — я в ней многое умею. Я могу делать много хороших вещей, я знаю, как их делать, я понимаю эту работу, эти знания и компетенции я зарабатывала многие годы. И лет мне уже много, чтобы ее менять и начинать все почти с нуля. Но вот пришлось. Надеюсь, что справлюсь и с этим.