«Тут была заброшенная мусорка»: как актриса Ирина Чеснокова открыла бар в Турции
Ирина Чеснокова — актриса, в прошлом вице-чемпион Премьер-лиги и Высшей лиги КВН и комедийного телепроекта «Однажды в России», а сейчас ведущая YouTube-шоу «Бар в большом городе». Осенью 2020 года вместе с сооснователями шоу Михаилом Кимом, Юлией Илатовской и шеф-бар-менеджером Стивеном Шармом Чеснокова открыла бар Meow в Москве. А совсем недавно команда, к которой присоединилась арт-менеджер и актриса Василиса Остапец, запустила Meow Kaş в турецком городе Каше на побережье Средиземного моря.
— Как вы пришли к созданию собственного барного шоу?
— Это произошло случайно: я барный любитель и посетитель. Мне всегда было интересно, как готовятся коктейли, из чего состоят, как сделать их красиво. Меня все это завораживало. Не могу сказать, что я пыталась сама что-то изобрести, но на вечеринках, начиная еще со школьных и университетских, я всегда была тем человеком, который смешивает коктейли в идеальных пропорциях. Особенно если надо было из минимума ингредиентов создать что-то более-менее стоящее. Причем мне не особо интересно было пить, а вот готовить — да.
Потом я начала погружаться в барную культуру, у меня появились друзья, которые либо работали в барах, либо были амбассадорами. Они показывали, как может быть красиво и интересно. То есть изначально я была исключительно потребителем и адептом, а затем вдруг сама встала за барную стойку.
В конце 2017 года появилось шоу «Бар в большом городе» на YouTube. Основная идея была знакомить людей, позволять им видеться в какой-то неожиданной атмосфере и узнавать друг друга. Идею мне подсказал друг, но предложил ее в другом виде, посыл был такой: «Давай делать шоу, как в твой день рождения», то есть когда встречаются очень разные люди с очень разными бэкграундами, а после совместного времяпрепровождения становятся друзьями, продолжают общение. Мы думали-думали, где же наиболее комфортная зона для человека, где он может неожиданно раскрыться. Придумали, что это барная стойка: там ты можешь вдруг разговориться о жизни с совершенно незнакомым человеком.
Сначала мы снимали в разных барах Москвы, потом выяснилось, что барам может быть интересно, чтобы мы снимали именно у них. Затем мы вдруг узнали, что это целая индустрия, в которой мы стали знаковыми персонами, потому что начали рассказывать и показывать нашей аудитории, что можно не просто смешать алкоголь с газировкой и напиться, а создать что-то действительно красивое, что есть культура и эстетика питья. Оказалось, что барному сообществу это было необходимо, и нас очень мило приняли и стали считать своими. Это было неожиданно, но круто. Сейчас нам пишут подписчики: «Попробовал сделать такой же коктейль, как у вас». То есть человек заморочился, это классно.
— Когда и почему вы решили открыть свой бар в Москве?
— Летом 2019-го мы решили, что у нас может быть свой бар — и как место для съемки, и как место, где мы будем угощать своими коктейлями. На тот момент мы сделали барный конкурс и подружились со Стивеном, который в нем победил, — мне очень нравилось, как он работает, его стиль и взгляд на коктейли. Решив открыть бар, мы понимали, что, скорее всего, начнем это дело зимой, чтобы открыться к лету. Очень быстро, за первые две недели, нашли идеальное помещение на Кузнецком Мосту, почти питерский дворик: заходишь через свалку, проходишь другую свалку и оказываешься в невероятном месте. Начали создавать дизайн-проект, а в январе нас настигла пандемия — так что открытие пришлось отложить еще на полгода. Открылись в сентябре 2020-го.
— Как сейчас идут дела у бара? Как текущая ситуация влияет?
— Дело в том, что я ресторатор, который не знает, как должно быть. Я не сталкивалась с тем, чтобы все открывалось просто, как было запланировано и без форс-мажоров. Мы знаем, как открывать бар в пандемию и как открывать бар во время «спецоперации»*.
Если говорить про Meow в Москве, сначала, с февраля по март, было тяжеловато. Но мне кажется, так было везде, потому что людям в целом было приятнее и безопаснее собираться дома на кухне. Неизвестно, кто сидит с тобой за соседним столиком в баре и что этот человек думает, может, вы сейчас поругаетесь и подеретесь вообще.
Потом люди начали приходить. Есть такая фраза: «В любой трудный период люди не перестанут тратить деньги на детей и алкоголь». Вот мы занимаемся вторым. Может, это слишком самонадеянно, но бар — спасительное место, потому что ты приходишь, расслабляешься, это позволяет чуть-чуть отпустить тяжесть происходящего, немного выдохнуть.
— Почему вы решили открывать бар в Турции? Как выбирали город и почему остановились на Каше?
— Мы с командой поехали в отпуск, так как находились в творческом кризисе и не понимали, что нам делать — продолжать ли «Бар в большом городе» или создавать другое шоу, запускать ли трэвел-шоу. В таких мечтах о трэвел-шоу мы уезжаем и понимаем, что в один день все изменилось. Стало не до вопроса «Как творить дальше?», потому что на повестке встал вопрос «Как жить дальше?». Большей частью команды мы остались в Турции и поняли, что вокруг большое русскоязычное комьюнити. Мы попали в город Каш, потому что в Стамбуле было не очень приятно находиться: холодно, снег, душевное состояние и погода совпадали, это убивало. Мы поняли, что надо ехать куда-то, где есть хотя бы немного солнца. Каш — это прекрасный маленький городок на берегу Средиземного моря. Раньше он был популярным местом у британских туристов. Там нет пятизвездочных отелей, типичной системы all inclusive.
Мы приехали в Каш в несезон, город только готовился открываться. Все выглядело глухо, но там было довольно большое русскоязычное комьюнити. Мы поняли, что людям хочется увидеться, встретиться, а где — они не понимают. Написали в какой-то русскоязычный чат, что создатели «Бара в большом городе» и бара Meow устраивают встречу там-то.
Как мы договаривались с площадкой — отдельная история: несмотря на несезон, нам отказывали. Владелец бара отрезал: «No!», хотя мы присылали ему презентацию, все рассказывали. Тогда пришлось идти разговаривать. Я пришла к нему в заведение, он сидел с друзьями, играл во что-то, посетителей не было, как и все предыдущие дни, и все последующие. Я говорю: «Я приведу людей, ты заработаешь, о'кей?» Это сработало.
Мы решили, что устроим нетворкинг: люди придут, увидятся, может, что-то прикольное родится. В итоге пришли 400 человек, притом что население города всего около 7000. Мы обалдели. У меня нетворкинг произошел, конечно, только с шейкером — я лично готовила коктейли Meow, не видела никого. Но было очень душевно: мы устроили нашу легендарную пати, так полюбившуюся людям и так необходимую им в тот момент. Нас стали спрашивать: «Ну как, еще что-нибудь сделаете?» Мы сделали, людей было не меньше. После этого нам предложили открыть бар. Местные ребята вызвались помочь нам с поиском места. Нашла приятное местечко, которое было просто заброшенной мусоркой: там валялись старые детские автокресла, какие-то трубы, деревяшки, много всего, что выкинуло на берег.
Помимо коктейльной карты, мы сумели найти суперклассное вино — это то, чем я горжусь. А в коктейльную карту добавили обалденный коктейль «Туркиш чай» — он выглядит так же, как турецкий чай. Мы настаиваем виски на турецком «ядерном» чае со вкусом бергамота. Гордость за Стива, что он это придумал, и за команду, что мы это сделали. Меню очень классное и не уступает московскому ни по креативу, ни по подаче.
— В Meow Kaş вы отвечали за дизайн. Как вы разрабатывали проект?
— Meow в Москве мы открывали год, а в Каше — за три недели: времени было мало. Там есть ряд ограничений. Например, в Каше нельзя выполнять любые строительные работы после начала сезона, чтобы не тревожить приезжих отдыхающих. Такая там клиентоориентированность. Все нужно доделать до мая. Мы пришли командой в то помещение, которое должно было стать баром, и сыграли в «человеческий тетрис»: «Ты встань тут — ты стул, теперь вокруг Миши еще три человека, ага, поместилось, здорово, проходить могу». Потом нарисовали план: один метр — одна клеточка в тетради. Никакого дизайн-проекта не было. Мы что-то увидели и — «ну, наверное, это будет прикольно смотреться, вот этот цвет с этим, ух ты, совпало — фух!».
— А что насчет еды в новом баре?
— Еды у нас нет, мы решили с этим не заморачиваться. Но мы открыли бар при ресторане, у наших партнеров есть еда и очень крутой шеф, который специализируется на итальянской кухне и готовит классную пасту и пиццу. Это наш лайфхак, как открыться быстрее и без дополнительных юридических сложностей. В Каше уже не дают никому алкогольные лицензии, но мы открылись при ресторане и пользуемся их лицензией, делаем закупки быстрее.
— Российское барное комьюнити приняло идею классно. А есть ли проблемы в самой Турции, связанные с тем, что это русские открыли бар?
— Нет. Учитывая, что последние три месяца я была во Франции на фестивале, в Португалии, в Эмиратах, в Турции, в Ереване — нигде ни от одного человека я не слышала ничего плохого в свой адрес или в сторону русских. Никаких проблем или сложностей. Я знаю, что в Европе есть проблема с открытием счетов в банках и так далее, с этим люди сталкивались и сталкиваются. Самое тяжелое, наверное, то, что не работают карты, а языковой барьер не позволяет узнать, где банкомат, как этим воспользоваться, сколько это в лирах или долларах. А с предвзятым отношением ни разу не столкнулась.
— Это круто. А что сейчас происходит с вашим шоу «Бар в большом городе»?
— Мы делаем развлекательный контент, всегда его делали, умеем его делать, люди нас за это и любили, и смотрели — и любят, и смотрят, и ждут. Но создавать сейчас развлекательный контент я просто не нахожу в себе силы. Нет никаких тем для шуток — думаю, надо еще немножечко тишины. А превращаться в очередной канал, который будет рассказывать про новости или резко станет общественно-политическим, не стоит. У меня нет ни компетенций, ни желания вдруг становиться еще одним человеком, который говорит о повестке. У людей и без того слишком много информации.
— А что будет с баром в Москве? Все-таки вы его важная часть, вы идеолог, сейчас живете не в России и, насколько я понимаю, возвращаться пока не планируете. Как будет развиваться бизнес здесь?
— Я путешествую везде — по всем возможным местам и странам. То есть нет такого, что мы просто уехали и все, никогда не вернемся. Сейчас, мне кажется, каждый страдает по-своему: кто-то лежит и плачет, кто-то не может выйти из дома, кто-то взял рюкзак и уехал в никуда. У меня с командой способ переживания — что-то делать. И это «что-то делать» выливается иногда в какую-то одержимость — где-то быть, куда-то ехать, чем-то заниматься. Это наш способ принимать реальность, в который мы сейчас живем. Это «что-то делать» привело нас к тому, что мы открыли бар.
«Что-то делать» периодически приводит нас в Москву, потому что, понятное дело, там есть много того, с чем мы связаны. Мы ни в коем случае не сожгли все мосты. Просто сейчас мы начали развиваться и расширяться — и это очень классные возможности. У нас сейчас в планах Дубай, и раз я оказалась в Ереване, — может, Ереван, потому что все так воодушевились тем, что мы открыли еще одно заведение. Встретила здесь случайно человека, который сказал: «Ой, я у вас день рождения отмечал в Meow». Просто случайный человек посреди планеты.
Конечно, каждый создатель, кофаундер бара Meow — важная его часть. Но мне кажется, самое классное — и это то, к чему мы шли и о чем я мечтала, — чтобы бар работал без меня, чтобы я могла не находиться в Москве, чтобы я не была сувениром и человеком, к которому зачем-то приходят сфоткаться. Поэтому мы не назвали его «Бар в большом городе». Мы назвали его так, чтобы люди, которые не знают ничего про шоу, не знают про меня, могли туда приходить и их не коробило от толпы поклонников и людей, спрашивающих «А что? А когда выпуск? А я вас смотрел!».
Мне кажется, очень классно, что продукт работает сам по себе. Если кто-то знает, что мы с ним связаны, — ему от этого прикольно. Если не знает — его никак это не напрягает. Это я поняла на второй день работы бара, когда пыталась помочь гостю повесить пиджак, а он спросил: «А вы кто?» Второй день работы бара! Мне казалось, что к нам приходят только «наши» люди: либо те, кого мы позвали, либо те, кто знает про шоу или про меня. А пришел человек, для которого я была сумасшедшей, пытавшейся отнять у него пиджак. Это меня очень порадовало.
* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.