Равное уважение ко всем людям: как Джейн Аддамс строила системную благотворительность
В один из июльских дней 1896 года в усадьбе Ясная Поляна принимали американку — основательницу крупного социального центра в Чикаго Джейн Аддамс. В свое время трактат Льва Толстого «В чем моя вера?» вдохновил ее заняться помощью неимущим, и теперь она была счастлива встретиться со своим кумиром. Их разговор, правда, не задался — писателю не понравились рукава платья Аддамс: по его словам, ткани в них хватило бы на целое платье для маленькой девочки.
Затем наступило время трапезы, и Аддамс поразило, что Толстой и его дочь, полдня проработавшие в поле, ели только кашу и черный хлеб, запивая квасом, в то время как остальным присутствовавшим подали обед из нескольких блюд. «Конечно, мы все привыкли к тому, что те, кто выполняет самую тяжелую работу, едят в конце дня самую грубую и простую пищу, но нечасто нам приходится сидеть с ними за одним столом, в то время как мы сами едим более изысканные блюда, приготовленные чужим трудом. Толстой съел свой скромный ужин, не говоря и не комментируя еду, которую предпочли его семья и гости, полагая, что они, как и он сам, уже уладили этот вопрос со своей совестью», — вспоминала она позже.
После этой встречи Аддамс пообещала себе, что будет ежедневно по два часа трудиться в пекарне, которая как раз незадолго до того была открыта в ее социальном центре. Однако по возвращении в США поняла, что привычки прославленного писателя плохо встраиваются в плотное расписание руководительницы благотворительной организации: «Полдюжины человек, неизменно ожидающих меня после завтрака, стопки писем, которые нужно было открыть и на которые нужно было ответить, насущные и неотложные нужды — неужели все это можно отодвинуть в сторону и попросить подождать, пока я спасу свою душу, поработав два часа за выпечкой хлеба?»
Эти два часа в день она в итоге тратила на то, что умела лучше всего, — организацию помощи беднякам.
«Бесцельное существование»
Джейн Аддамс родилась в 1860 году. Ее отец был сенатором, водил дружбу с Авраамом Линкольном. Мать умерла, когда девочке было два года. Она ладила с мачехой, но все же доверяла лишь отцу, который вместо родительских наставлений вручил ей книгу «Герои, культ героев и героическое в истории» Томаса Карлейля.
Детство Джейн было омрачено воспоминаниями о Гражданской войне и смертью старшей сестры Марты. Уже тогда она всерьез задумывалась о несправедливости мира и хотела изменить его к лучшему. Джейн была стеснительной девочкой с сильно искривленным из-за последствий туберкулеза позвоночником, но она считала, что для женщины хорошее образование важнее внешности.
В 1870-х годах в США девушки из привилегированных семей начали учиться в колледжах. В 17 лет Джейн поступила в Рокфордскую женскую семинарию (сейчас — Рокфордский университет), попечителем которой был ее отец. Хотя это было не то учебное заведение, о котором она мечтала (отец не хотел, чтобы ради учебы она уехала в другой штат), она выкладывалась по максимуму и стала лучшей выпускницей.
После выпуска Джейн собиралась стать врачом, но этим планам помешали тяжелые жизненные обстоятельства. Сначала умер отец, потом постоянный уход потребовался брату, страдавшему ментальным расстройством. В конце концов сама Аддамс перенесла сложную операцию на позвоночнике, после которой два месяца не могла двигаться, а после долго лечилась у невропатолога. «Длительная болезнь оставила меня в состоянии нервного истощения, с которым я боролась в течение многих лет», — писала она в автобиографии. В итоге суммарно восемь лет своей жизни Джейн провела, как она сама говорила, в бездействии.
За это время Аддамс дважды посетила Европу в компании друзей и мачехи. Она ходила на выставки и в оперу, пыталась вести светскую жизнь, но находила ее пустой, а свое существование — бесцельным. Именно в те годы она прочитала трактат Толстого, под впечатлением от которого, находясь в Великобритании, посетила Тойнби-холл — благотворительный центр, где выпускники Оксфорда и Кембриджа жили и работали среди обездоленных людей, оказывая им материальную, гуманитарную и юридическую помощь. Джейн загорелась идеей создать похожее благотворительное учреждение в США.
Халл-хаус
На деньги из отцовского наследства Аддамс вместе с подругой Эллен Гейтс Старр арендовали в Чикаго особняк, известный как Халл-хаус (по имени построившего его архитектора Чарльза Халла). Идея была в том, чтобы «организовать центр для высшей гражданской и социальной жизни; создавать и поддерживать образовательные и филантропические предприятия, а также исследовать и улучшать условия [жизни] в промышленных районах Чикаго». В 1889 году Аддамс и Старр открыли первый центр помощи социально незащищенным слоям населения в США.
Изучив проблемы и потребности жителей бедных районов Чикаго (в основном иммигрантов), Аддамс с подругой открыли на территории благотворительного центра детский сад, общественные бани и первую детскую площадку в городе, а также дискуссионный клуб. Они организовали кооперативное жилье для молодых работающих женщин и шелтер для жертв домашнего насилия (там, например, нашла убежище общественная деятельница Флоренс Келли, которая выступала за восьмичасовой рабочий день для фабричных работниц и вместе с тремя детьми бежала от мужа-тирана). Кроме того, Халл-хаус оказывал всевозможную помощь сотням новоприбывших мигрантов — адаптироваться к жизни в Чикаго им помогали курсы английского языка и бюро по трудоустройству.
Со временем Халл-хаус разросся до 13 зданий и к концу 1890-х обслуживал более 1000 человек еженедельно. Он стал центром притяжения для прогрессивных людей, стремящихся сделать общество лучше, и своего рода инкубатором новых социальных программ: здесь был общественный спортзал, музей труда, образовательные курсы, группы культурного обмена, центр сбора демографических данных и даже первый в США суд по делам несовершеннолетних.
Общественная деятельность Джейн Аддамс не ограничивалась только Халл-хаусом. Она, например, была обеспокоена загрязненностью улиц Чикаго и в 1895 году стала инспектором по сбору мусора. Помогла основать Ассоциацию защиты несовершеннолетних, чтобы «не допустить попадания спиртного и табака» в их руки. Ее популярность была столь велика, что, когда Теодор Рузвельт в 1912 году во второй раз баллотировался на пост президента, он попросил Джейн Аддамс поддержать его кандидатуру — это был первый случай участия женщины в подобном мероприятии (впрочем, выборы Рузвельт проиграл).
Философия благотворительности
Современники считали Аддамс талантливой последовательницей теоретиков-мужчин (тех же Толстого и Карлейля), но, как отмечают авторы Стэнфордской философской энциклопедии, она и сама была оригинальным мыслителем. Работа в Халл-хаусе была постоянным источником идей о том, как привести общество к процветанию. Основные принципы Аддамс изложила в своей первой книге «Демократия и социальная этика»: «социальное равенство, моральный идеализм, гражданская добродетель и развитие промышленности».
Ее политические взгляды биографы называют «противоречивыми». Аддамс одновременно верила в американизацию иммигрантов и выступала за сохранение этнической идентичности, поддерживала профсоюзы и презирала анархистов и сторонников агрессивного протеста, скептически относилась к социализму и критиковала «эксцессы» капитализма.
Аддамс была прогрессисткой, но предлагала оценивать прогресс не «вертикально» — по самым ярким достижениям и прорывам в отдельных сферах, — а «горизонтально», по тому, насколько благополучно живет все общество, включая самых уязвимых. В связи с этим помощь людям в трудной жизненной ситуации мыслилась как то, без чего общество просто не сможет развиваться. А значит, считала Аддамс, практики заботы необходимо внедрять во все социальные институты — вплоть до уголовно-исправительной системы. В своих статьях она, например, доказывала, что проституция — это не распущенность, а форма рабства, бродяжничество — не проявление лени, а невозможность выбраться из нищеты, а подростковая преступность — часто следствие плохого исполнения взрослыми родительских обязанностей. Большинство ее современников считали, что бродяге, проституированной женщине или малолетнему воришке место в тюрьме, так как они нарушают общественный порядок и в своих бедах виноваты сами. Аддамс была ярой противницей такой точки зрения.
Будучи дочерью сенатора и при этом живя и работая среди бедняков, Джейн Аддамс как никто понимала, что «сытый голодного не разумеет». Она видела, что богатые благотворители часто совершенно не понимают, какая именно помощь нужна неимущим. Сама Аддамс уже тогда следовала принципу, который позже был сформулирован как «ничего для нас без нас» — в XX веке его взяли на вооружение феминистки, борцы за права людей с инвалидностью, деколониальные активисты и другие.
Суфражизм и пацифизм
Хотя в Халл-хаусе работали и мужчины, большую часть сотрудников составляли женщины — уже тогда у социальной работы было женское лицо. А среди благополучателей встречались фабричные работницы, одинокие матери и пострадавшие от домашнего насилия. Неудивительно, что, говоря о социальных преобразованиях, Джейн Аддамс регулярно обращалась к женскому опыту.
Она активно поддерживала суфражисток и писала колонки в поддержку женского избирательного права, считая, что оно «улучшит жизни американских семей», а общество сделает более прогрессивным.
Надежды Аддамс на лучшее будущее рухнули, когда 28 июля 1914 года началась Первая мировая война. Будучи убежденной пацифисткой, весной 1915 года она отправилась в Гаагу в качестве главы Женской партии мира и посетила Международный Женский конгресс, на котором делегатки из разных стран предлагали свои варианты урегулирования конфликта мирным путем и призывали к разоружению. После его завершения Джейн вместе с другими делегатками отправилась в поездку по странам Европы, участвующим в войне, встречалась с министрами иностранных дел. После возвращения в США она выступила со знаменитой пацифистской речью в Карнеги-холле.
В американском обществе ее гуманистический порыв не оценили. Газеты заклеймили Аддамс «предательницей и дурой». Ее высмеивал даже бывший президент Теодор Рузвельт, которого она когда-то поддержала. После того как США вступили в войну в апреле 1917 года, публичное давление на Аддамс усилилось — на родине она стала настоящим изгоем. Один критик писал, что ей нужен «сильный, властный муж, который снимет с ее плеч бремя судьбы и пробудит в ней живой интерес к рукоделию и другим вещам, дорогим сердцу женщин, у которых есть дом и много свободного времени». Другой язвил: «Если мисс Аддамс и ее миротворческая миссия — образец участия женщин в мировых делах, я хочу взять свои слова обратно. Я искренне сожалею, что проголосовал за избирательное право [для женщин]».
Невзирая на систематическую травлю, Джейн Аддамс продолжала заниматься благотворительностью и даже призывала американцев отправлять излишки продовольственных запасов «голодающим европейцам». В мае 1919 года она отправилась в Цюрих на Второй Международный женский конгресс за мир и свободу. А вернувшись в США, обратила внимание на всплеск насилия на почве расизма, который восприняла как провал своей социальной миссии. «Мы позволили себе стать равнодушными к самой серьезной ситуации в нашей американской жизни», — писала Аддамс.
Вклад Аддамс в борьбу за мир в конце концов был оценен по достоинству: в 1931 году она стала первой американкой, удостоенной Нобелевской премии мира. Однако жизнь в состоянии вечного конфликта сказалась на ее и без того слабом здоровье. После перенесенного в 1926 году сердечного приступа она с каждым годом чувствовала себя все хуже. В мае 1935 года Аддамс сделали срочную операцию, во время которой врачи обнаружили у нее рак. Она умерла через три дня. На ее похороны пришли тысячи людей, которые нашли поддержку в Халл-хаусе.
В 1973 году имя Джейн Аддамс было внесено в Национальный зал славы женщин. В США ее помнят как пионера в области соцработы, а во всем мире знают как нобелевскую лауреатку и правозащитницу. «Цивилизация — это образ жизни, отношение, основанное на равном уважении ко всем людям», — сказала однажды Джейн Аддамс. Эти слова актуальны и по сей день.