«У счастья нет морщин»: книга о женщине, которая передумала ехать в дом престарелых
Беглый взгляд сразу подсказал ей, что эта деревня еще безлюднее, чем предыдущая. Несколько каменных домов, не очень ухоженные сады; лишь сорняки, казалось, чувствовали себя здесь хорошо. Несмотря на жару, она продолжила идти по узкой проселочной дороге. Временная вывеска указывала, что скоро здесь будет блошиный рынок. Это немного приободрило Полетту.
Солнце было почти в зените. Ее кожа была влажной и липкой. Она сосредоточилась на том, чтобы ставить одну ногу перед другой. Неожиданно ее тело вдруг повело в сторону. Она споткнулась и ухватилась за изгородь. Проволока впилась ей в палец. Она чертыхнулась.
Внезапно из-за поворота вынырнул автомобиль и затормозил, поравнявшись с Полеттой. Жмурясь от солнечных бликов на капоте, она приложила руку козырьком ко лбу. Стекло со стороны водителя опустилось, и в окно высунулась кухарка из гостиницы.
— Мадам Полетта, что вы здесь делаете? Вы заблудились?
— Я иду к своему сыну! — заявила старушка.
Нур закатила глаза и наклонилась, чтобы открыть пассажирскую дверь.
— Давайте залезайте!
Оглушенная жужжанием насекомых, Полетта не стала возражать. Когда автомобиль тронулся с места, в окно ворвался прохладный ветерок.
— Куда вы направлялись? — спросила Нур.
Она бросила на Полетту странный взгляд, от которого той стало не по себе. Кем это она себя возомнила?
— А вы кто? — спросила старушка в ответ.
— Вы прекрасно знаете, кто я, — отрезала Нур.
В салоне воцарилась тишина. Полетта только что ступила на вражескую территорию.
— Почему бы вам просто не сказать мне, что вы ищете?
Полетта проигнорировала вопрос.
Нур переключила передачу. Автомобиль подпрыгнул на «лежачем полицейском». Полетта вскрикнула: они только что проехали мимо парикмахерской — обшарпанное заведение, аляповато раскрашенное, было похоже на мираж.
— Вот же! Там!
Нур повернула голову.
— Что там, почта? Вам нужно в почтовое отделение?
— Да. Я спешу на самолет. Высадите меня здесь.
Она уже собиралась открыть дверь, когда Нур положила руку ей на плечо.
— Не играйте со мной в эти игры, мадам Полетта. С вашим сыном и невесткой — сколько угодно, если хотите, но не со мной. Мы обе знаем, что с головой у вас полный порядок. Поэтому, пожалуйста, избавьте меня от вашего цирка.
Полетта замерла.
— И раз уж у нас зашел этот разговор, прошу, прекратите свои ребяческие выходки перед месье Ивоном. Он достаточно ясно выразился в разговоре с вашим сыном. Через несколько дней вы уедете. Давайте на этом и остановимся. А пока на вашем месте я просто наслаждалась бы местными видами.
Полетта бросила на нее мрачный взгляд и хлопнула дверью. Она уже почти отошла, когда Нур высунулась из окна:
— Больше никакого притворства, хорошо, мадам Полетта? Иначе я всем расскажу.
Автомобиль тронулся с места и скрылся под палящим солнцем.
* * *
Леон откинул лапой кусочек лосося.
Сидя, как обычно, на подоконнике, кот подставлял лучам солнца хитрую мордочку. Он старательно вылизывал лапы, приберегая вкусовые рецепторы для чего-нибудь более лакомого. Нур, с кухонным полотенцем через плечо, вздохнула, уперев руки в бока.
Так уж было заведено в гостинице месье Ивона: каждое блюдо из меню должно быть опробовано и одобрено Леоном, кухаркиным котом. А Леон очень серьезно относился к приправам. Только когда дело касалось жареной картошки, месье Ивон и слышать не хотел о капризах Леона. Фирменный жареный картофель — это святое, и лучше месье Ивона в нем не разбирается никто.
— Ну же, Леон! Сделай милость! Мне еще надо заняться полудюжиной пирогов!
Нур уверяла, что в прошлой жизни Леон был знаменитым шеф-поваром. Одним из тех хмурых джентльменов в безупречных фартуках, которые творят своими руками магию и громогласно отдают команды на кухне, как генералы на поле битвы. Леон точно был поваром. Звездным шефом. И в награду за удовольствие, которое он доставлял своим клиентам, он перевоплотился в толстого ленивого кота с изысканным вкусом.
Нур взяла миску и полила лосося легким пряным соусом.
— Ну? А теперь? Попробуй-ка, дорогуша, и скажи, как тебе!
Заложив карандаш за ухо, она наблюдала за реакцией своего любимца.
На другом конце зала Полетта кипела от ярости. Местная парикмахерша все испортила. Теперь Полетта выглядела как певичка из восьмидесятых. Ее голова казалась вдвое больше. Эта клуша не пожалела лака для волос, и теперь хоть само небо обрушится ей на прическу — она этого даже не заметит.
С момента возвращения из соседней деревни Полетта не произнесла ни слова, создав вокруг себя зону агрессивного молчания. Она как будто посылала сигнал: не вздумайте ко мне приближаться. В особенности это касалось кухарки с ее беспардонными заявлениями. Ничего, она еще за все поплатится.
За барной стойкой месье Ивон потирал больную щеку. Она всегда чесалась, когда он был расстроен. Поди знай почему. Полетта посмотрела на перекошенное лицо мужчины. Одна его половина была опущена и неподвижна. На другой стороне странно подергивались усы — он что-то бормотал себе под нос.
Позже Полетта узнает историю о так называемом Нечто. Местная легенда гласила, что это экзотическое и кровожадное насекомое выбралось из чьего-то чемодана. Тварь прибыла с далеких широт, где пауки смертельно опасны, а из людей живут только каннибалы. В один ветреный день это Нечто приземлилось в гостинице. Голодное и опасное.
Увидев щеку месье Ивона, оно вонзило в нее свое жало, навсегда погубив тем самым половину лица хозяина.
По крайней мере, именно так Нур любила объяснять частичный лицевой паралич месье Ивона.
Марселина — которая в молодости водила дружбу с одним врачом и поэтому слыла экспертом в медицине среди постояльцев гостиницы — утверждала, что насекомые не могут вызвать паралич щеки и что, скорее всего, месье Ивон застудил ухо из-за мартовских перепадов погоды, вот и результат. Завсегдатаям больше нравилась история про Нечто. Эта байка примиряла их с тем, что у них нет денег на путешествия. И самое главное, под споры о том, как может выглядеть Нечто, способное на всю жизнь обездвижить половину лица, даже такого большого и широкого, как у месье Ивона, отлично уходило пол-литра холодного пива перед ужином.
Полетта наблюдала за хозяином из своего кресла. Толстые пальцы месье Ивона неловко перебирали почту. Счета вперемешку с рекламными листовками. Старушка выпрямилась. Она не хотела пропустить письмо с бланком регистрации из «О-де-Гассана». Оно должно было прийти со дня на день. Нельзя было терять время!
Вдруг какой-то конверт выскользнул из стопки бумаг и упал на стойку. Зрение у Полетты было еще вполне сносным. Может, она и не могла со своего места прочитать меню ресторана, но то, что на конверт не была наклеена марка, она видела совершенно отчетливо. Это не привлекло бы ее внимания, если бы хозяин не стал поспешно прятать конверт в карман брюк, бросив беспокойный взгляд в сторону кухни. Полетта вздохнула. Ей-то какое дело… Должно быть, как всегда, что-то связанное с деньгами или с голыми задницами. Мир только вокруг этого и крутится.
Она снова взглянула на часы. Всего-то четыре… Нечего и рассчитывать, что ей принесут что-нибудь из тех изысканных закусок, которые были обещаны в «О-де-Гассане». Не то чтобы она была голодна. Но еда по-прежнему оставалась лучшим способом скоротать время. Марселина, запустившая руку в блюдце с арахисом, это хорошо понимала. Хруст орехов заполонил зал ресторана. Время от времени к нему присоединялся звук монетки, скребущей по закрашенной полоске на лотерейном билете.
— Опять проиграла! — воскликнула она.
Крошка вылетела у нее изо рта и упала перед месье Жоржем. Тот, уткнувшись носом в газету, не обратил на это внимания. Напротив него беззвучно работал телевизор. Полетта наблюдала за стариком. Он напомнил ей покойного мужа. Высокий, стройный, довольно хорошо одетый. Его волосы были все еще густыми, что для мужчины его возраста не такое уж обычное дело. Лысина месье Ивона была тому подтверждением. Но что касается мужчин, то пьянит вовсе не сосуд. Полетта могла поручиться за это. Она провела полжизни рядом с бессердечным скрягой, который не интересовался никем и ничем, кроме себя.
Жюльетта вышла из туалета с низко опущенной головой и покрасневшими глазами. Она взяла кухонное полотенце, потом налила себе стакан воды из-под крана. Полетта недобро усмехнулась. Она поймала обеспокоенный взгляд кухарки. Хорошенькие дела тут творятся! Посмотрим, что она сможет из этого извлечь…
Она снова посмотрела на часы. Три минуты пятого. Боже правый! Сколько же еще времени ей предстоит убить!
Неожиданно появился Ипполит. Он вернулся с рынка, где ему иногда доставались товары, «выпавшие из грузовика».
— А, вот и ты! — пророкотал месье Ивон из-под кустистых бровей. — Куда подевались мои кухонные полотенца?
По совету Нур месье Ивон иногда поручал Ипполиту кое-какие мелкие работы: нарубить дров, прополоть сад или отнести в стирку белье — дела, к которым Ипполит относился не слишком ответственно.
— Я все сделаю, месье Ивон, займусь прямо сейчас! — оправдывался Ипполит, испуганно глядя на сердитую половину лица хозяина гостиницы.
И тут же, словно извиняясь, добавил тихим голосом:
— Я принес подарок для милой Нур.
Нур в свою очередь подняла брови — они у нее были не такие густые, как у месье Ивона. Она улыбнулась.
— Подарок, Ипполит? Мне?
Ипполит покраснел и вытащил из своего потрепанного рюкзака охапку черных кружев, вещь необычную для гостиницы.
— Ипполит! — грозно сказал месье Ивон. — Я дал тебе двадцать евро, чтобы ты отнес в стирку кухонные полотенца, а ты вернулся с бельем для кухарки. Думаешь, это нечто в дырочках может нам пригодиться для вытирания посуды?
При упоминании слова «нечто» по спинам троих завсегдатаев, которые допивали кофе у стойки, пробежала дрожь.
— Но, месье Ивон, это совсем не то, что вы подумали! — защищался Ипполит.
Нур взяла корсаж и попробовала натянуть его поверх фартука. Она почти сразу же отказалась от этой затеи, не зная даже, с какой стороны подступить, и опасаясь, что будет похожа в нем на туго связанную сосиску. Она поблагодарила Ипполита. Его беззубая улыбка и сияющие словно звезды глаза не позволяли по-настоящему сердиться на его. Марселина воскликнула:
— А мне корсажик очень даже нравится! Он навевает мне кое-какие воспоминания!
— Пф-ф-ф, ей бы хоть палец туда просунуть, — недовольно хмыкнула Нур и вернулась на кухню, чтобы продолжить мытье посуды. — Черт возьми! От этих глупостей сразу тоска берет…
Полетта пристально всматривалась в лицо кухарки. Мимолетная мысль пришла ей в голову. Ощущение дежавю. Она сосредоточилась, пытаясь поймать смут ное видение и обдумать его. Тщетно. Что-то в словах Ипполита беспокоило ее, но что именно?