Почему нам кажется, что реальная инфляция выше официальной
Это стало у нас хорошей традицией: каждый год начинается с поражений на фронте борьбы с инфляцией, а заканчивается блестящей над ней победой. Что бы ни происходило в экономике и политике, какие бы цели ни устанавливались денежными и фискальными властями, рост цен в январе превышает 20% годовой инфляции, а совокупный рост цен в первом квартале дает более 40% годового роста. В начале года всегда возникают опасения: а удастся ли выполнить годовые планы? И всегда, по мере того как рост цен замедляется во втором квартале, а в августе даже останавливается, опасения сменяются сдержанным оптимизмом. Ну а потом, даже несмотря на предновогоднюю лихорадку, результаты года чудесным образом укладываются в запланированные показатели.
Нет ли в этой регулярной сезонности подтасовки? Может, данные об инфляции более или менее соответствуют действительности лишь в начале года, а в конце года усердно подгоняются? Мне и самому время от времени кажется, что инфляция на самом деле выше, чем официальные данные, особенно когда я заправляю автомобиль бензином. В принципе, вполне вероятно, что многие россияне, если не большинство, сталкиваются в жизни с более высокой инфляцией. Но это совсем не означает, что Росстат подгоняет данные.
Дело в том, что разные цены в России растут совершенно по-разному. Если цены на продовольственные товары идут почти в ногу со средним темпом инфляции, то цены на услуги — в первую очередь услуги ЖКХ и других естественных монополий — инфляцию обгоняют. В то же время цены на непродовольственные товары (за исключением, конечно, бензина) растут гораздо медленнее инфляции, а на некоторые из них, например на аудио- и видеотехнику, не растут вовсе. Эти различия связаны с пресловутой «голландской болезнью» — избытком поступающей от экспорта валютной выручки. Даже если вычесть скупку долларов Центробанком (свыше $100 млрд в 2006 году) и накопление валюты в Стабилизационном фонде ($45 млрд), чистый приток доходов от экспорта сырья и металлов в российскую экономику по-прежнему огромен и составляет около $100 млрд в год. От роста валютных доходов в первую очередь выигрывают производители так называемых неторгуемых товаров, то есть товаров и услуг, которые совсем или почти не конкурируют с импортом. В выигрыше, например, парикмахерские и автомойки, а производители автомобилей или компьютеров ничего сделать не могут — они зависят от внешнего рынка.
Отсюда иерархия темпов роста цен. Быстрее всего дорожают услуги — не будешь ведь стричься или мыть машину на мировом рынке. Следом идут продовольственные товары, которые частично конкурируют с импортом. Затем — непродовольственные товары. Соответственно распределяются и ощущения россиян. В то время как Росстат продолжает честно измерять рост цен по одной и той же корзине товаров и услуг, каждый из нас сталкивается в повседневной жизни с разными ее «частями». Хуже всего приходится беднейшим слоям населения, все доходы которых уходят на оплату услуг ЖКХ и еду, для них цены действительно растут быстрее, чем для других.
Календарь инфляции не позволит уличить Росстат в подтасовках. Но зато он может многое рассказать и о природе российской инфляции, и о том, как с ней бороться. Ведь высокие темпы роста цен в начале года связаны в первую очередь с тем, что именно в январе повышаются тарифы естественных монополий. И рост их существенно опережает инфляцию. Более того, именно быстрое увеличение тарифов на товары и услуги монополий тянет за собой все остальные цены. Если тарифы монополистов растут на 10% в год быстрее, чем средний темп инфляции, то инфляция просто не может существенно снизиться — иначе цены на многие категории товаров должны будут упасть, а это чревато спадом производства в этих отраслях.
Почему правительство допускает такой резкий рост тарифов? Это неизбежная плата за откладывание реструктуризации естественных монополий: пока в этих секторах экономики не возникнут конкуренция и стимулы к повышению производительности, мы, потребители, будем вынуждены оплачивать неэффективность монополистов и выбирать между все более дорогими газом и электричеством или их отсутствием. В случае же реструктуризации рост производительности в этих секторах даст возможность ограничить увеличение тарифов. Тогда можно представить себе ситуацию, что тарифы будут расти лишь чуть быстрее или даже медленнее инфляции. И мы, наконец, сможем перейти к годовому росту цен на 3–5%, более достойному страны с нашим уровнем развития.