Русская «меланхолия»

Игорь Порошин

Креативный продюсер телеканала «Россия 2»

«Меланхолия», новый фильм Ларса фон Триера, стартовала в российском прокате во второй половине июля, когда, согласно догмам маркетологов, в кино ходит легкомысленный зритель. Да и другой зритель в это время скорее расположен к солнцу, чем к трудным эстетическим переживаниям.

Как теперь уже понятно, фон Триер должен был стать первым режиссером в истории, получившим «Золотую пальмовую ветвь» в третий раз. Но фон Триер решил от нее по-своему отказаться. На пресс-конференции после показа он повторил уже кем-то сказанную пошлость, что фашизм сделал человечеству в XX веке главный эстетический подарок. Что идея немецкого национал-социализма так невыносимо притягательна, что он в некотором смысле чувствует себя наци. На следующий день фон Триера попросили из Канн.

В первые уик-энды проката «Меланхолия» заработала ровно столько, сколько и должен собирать обитатель гетто-индустрии развлечений под прозванием «артхаус». Но затем случилось удивительное. Так работает сарафанное радио. Люди, уставшие от фон Триера еще со времен «Рассекая волны», но следящие за ним с каким-то сомнительным любопытством, спешили рассказать друзьям, что странный, неприятный датчанин снял хотя опять и грустный, но на этот раз красивый и даже чем-то обнадеживающий фильм про парад планет, сложные отношения и конец света под красивую музыку.

В пятый уик-энд проката на «Меланхолию» стали ходить в России лучше, чем в первый. В восьмой уик-энд фон Триер собрал ровно столько же, сколько заключительный Гарри Поттер. К концу третьего месяца проката я пересматривал «Меланхолию» в зале, где не было ни одного свободного места. Нет-нет, это всего лишь забавно. Понятно, что Гарри Поттер в итоге собрал в русском прокате в 40 больше «Меланхолии». Гарри Поттер, как и все блокбастеры, подобен гамбургеру. Его хотят все съесть побыстрее, в первый же уик-энд. К «Меланхолии» же зритель примеривался как к сложному и даже опасному блюду. Изумление и сенсация в том, что распробовал.

Ничего «сложного» и «опасного» — всего, чего так боится в артхаусе зритель, в «Меланхолии», кстати, нет. Самое распространенное заблуждение о фон Триере — что он трикстер, ставящий опыты на публике. Исследуя пределы возможного в кино, Ларс заплатил за свои опыты сам, оказавшись на койке психиатрической клиники. Он мученик познания. И «Меланхолия», пожалуй, самый радикальный его эксперимент над собою. Выдумав современный язык кинематографа, на этот раз он сделал такое кино, какое, как принято считать, снимали лет 50–60 лет назад, когда на съемочную площадку выходили очень большие люди и, ни на кого не оглядываясь, лишь изредка перешептываясь с Эсхилом, Данте, Шекспиром и Богом, говорили Миру. Это называется золотой эпохой кино. Можно голос сорвать, пытаясь определить, что считать золотом в кино. Скорее всего, это касается публики. Она была наивна и невероятно любопытна. Но, главное, она была более или менее едина. «Дорога» Феллини собирала в американском прокате не меньше вестернов. Русские доярки рыдали над «Ночами Кабирии» и писали в ЦК КПСС письма, чтобы это кино показывали снова и снова.

После глупой шутки фон Триера в Каннах «Меланхолию» не купил ни один американский продюсер. Она до сих пор не вышла в прокат в Великобритании, Германии, Китае и Индии. Совершенно, казалось, смирившаяся со своей провинциальностью, Россия вдруг, единственная в мире, близко к сердцу приняла последнее произведение главного художника христианского мира Ларса фон Триера. Тридцать пять миллионов. Рублей, рублей. Всего лишь. Но эта цифра все равно лучшая для «Меланхолии» во всем мире. Вот спрашивали: а как же то, что называлось в старых книгах духовной жизнью народа? А вот она!

[processed]