Все ради красоты: каким российский театр запомнит режиссера Романа Виктюка
В это сложно поверить. Не потому, что это произошло от ковида и как-то особенно неожиданно, не потому, что Роман Григорьевич, неизменно подтянутый, элегантный, моложавый, в ярких пиджаках, казался вечно юным, а потому, что он и был театр. Он превращал в театр любую мелочь, любую житейскую дичь. Его немного «театральная» манера говорить, броские костюмы, весь образ, в меру эксцентричный, в меру нездешний, но всегда абсолютно «сценичный» — все это соединяло в себе театр и жизнь, более того, легитимизировало право театра, волшебным образом вмешиваясь в повседневность, делать ее яркой, насыщенной, терпкой, превращать в чудо и искусство.
Виктюк, расцвет карьеры которого пришелся на годы перестройки, пережил совершенно разные периоды, от всероссийской популярности до относительного забвения, от скандальной славы (почти как у поп-звезды) до скандальной же борьбы за собственный театр. Театральная биография Виктюка развивалась в унисон с подъемами и спадами общественной жизни и гражданского самосознания. В историю искусств его ввели в начале 1970-х Тарковский и Кончаловский, когда, откликнувшись на телеграмму-крик о помощи в творческий союз, отправились в подмосковный клуб, где изящный молодой человек в джинсах умолял помочь сладить с администрацией, которая срывала ему репетиции спектакля. Явление Романа Виктюка как театрального режиссера-ниспровергателя советской эстетики случилось много позже, когда он в 1988 году первым в стране поставил в «Сатириконе» пьесу Жана Жене «Служанки».
Родившийся в 1936 году в учительской семье в западно-украинском Львове, Виктюк с детства страстно любил все, что связано с театральной игрой, и уже в школьные годы вместе с одноклассниками ставил спектакли, в которых сам же и участвовал. Благополучно окончив актерский факультет ГИТИСа, он сначала вернулся в родной город, а потом стал ведущим режиссером в Русском драматическом театре Литовской ССР, где ставил Володина, Вампилова и годы спустя Булгакова и Петрушевскую. Имя драматурга Людмилы Петрушевской — одно из ключевых в жизни и творчестве Виктюка. Роман Григорьевич был дружен с Людмилой Стефановной, поставив, кажется, все ее важнейшие пьесы: «Чинзано» и «Квартиру Коломбины», «Любовь» и «Лестничную клетку», «Анданте», «День рождения Смирновой» и, конечно, «Уроки музыки», которые сначала были запрещены в студенческом театре МГУ, а потом шли в его трактовке едва ли не по всей стране, от Нижнего Новгорода до Вильнюса, от Москвы до самых до окраин. Еще одним драматургом, которого он открыл широкой публике (как у нас в стране, так и далеко за ее пределами), стал Николай Коляда: когда-то их «Рогатка» произвела не просто сенсацию, а настоящий фурор.
То, что сейчас называется модным словом «инклюзия», стало темой его сценических высказываний задолго до появления новой драмы
Но, конечно, ничто не сравнится с успехом двух эпохальных спектаклей Виктюка, открывших широкой публике его театр. Речь о пронизанных эротизмом и музыкой «Служанках» Жана Жене, где все роли исполняли актеры-мужчины, и поразительно красивой, полной намеков и переодеваний «М. Баттерфляй» Дэвида Генри Хуана со знаменитым контратенором Эриком Курмангалиевым и молодым Сергеем Маковецким. И если жизнь спектакля о солистке пекинской оперы, оказавшейся не только мужчиной, но и шпионом, была не такой уж и долгой, то «Служанки» стали, наверное, главным хитом постсоветского театра, много лет собиравшим неизменные аншлаги и претерпевшим несколько редакций. Последнюю Виктюк сделал в 2006 году, спустя почти 20 лет после премьеры. Хотя серьезный драматический театр иногда позволял себе смотреть на Виктюка по-снобски, Виктюк — первопроходец нового театра на постсоветском пространстве. То, что сейчас называется модным словом «инклюзия», стало темой его сценических высказываний задолго до появления новой драмы.
Отдельно строкой в творческой биографии и жизни Романа Григорьевича, безусловно, идут женщины-актрисы. О его встрече с Алисой Коонен, звездой Камерного театра Александра Таирова, ходили легенды. А о влюбленности в него Валентины Талызиной, а его — в Людмилу Гурченко циркулировали, возможно, им самим запущенные слухи. У Виктюка играли Алла Демидова и Алиса Фрейндлих, Лия Ахеджакова и Ада Роговцева, Татьяна Доронина и Эра Зиганшина, балерина Наталья Макарова и певица Елена Образцова. Он ставил спектакли об Эдит Пиаф и Флоренс Фостер Дженкинс, Элеоноре Дузе и Айседоре Дункан. Тема женской силы, величия и привлекательности была для Виктюка всеобъемлющей и неисчерпаемой — впрочем, гендерная принадлежность никогда не была для него так важна, как гармония и красота.
Красота — вот главное, что волновало Виктюка в жизни и на сцене. Ради нее он готов был пожертвовать «хорошим вкусом» и цельностью замысла, связностью сюжета и единством ансамбля. Именно красота была главной героиней всех его спектаклей, его целью, музой, вдохновением и путеводной звездой. Именно она будет во главе всего, когда мы будем говорить о Романе Григорьевиче Виктюке, читать его книги, вспоминать его пиджаки или пересматривать записи спектаклей, которых он поставил так много (около 200) и одновременно так мало. Таким он и останется в памяти всех, кто любит настоящий театр, — человеком, открывшим и подарившим нам красоту. Мы не увидим Виктюка старым и беспомощным, и это, конечно, его блестящий режиссерский ход.