«Не заметили гения»: в Петербурге идет выставка легенды андеграунда Владимира Яшке
«Лицо» выставки сделали работы из частных собраний. Коллекционер Алексей Родионов, предоставивший для выставки основной массив произведений, буквально перед открытием приобрел «заглавную» картину экспозиции, изображающую девушку в белой шляпке и платье в белую и красную полоску на фоне моря, на аукционе Vladey. Коллекционер говорит, что за лот пришлось ожесточенно бороться и работа досталась ему существенно выше эстимейта, который оценивался в 120 000–200 000 рублей. На торгах работа продавалась без названия. В процессе подготовки выставки родилось имя для картины: «Девушка в белой шляпке». Работа олицетворяет южный гедонизм, который Яшке привез в Ленинград из Севастополя и сохранил до конца своих дней.
По мнению Родионова, в чьем собрании находится около 40 работ Владимира Яшке, название «Небо, шляпка, девушка» идеально подходит к этой «восхитительно легкой и жизнерадостной живописи». Действительно, в творческой манере художника, очень близкой (особенно в 1980–1990-х годах) к постимпрессионизму и к фовизму, главная нота радостная, и даже свинцово-серый Ленинград предстает почти весенним Парижем. Что уж говорить о его крымских пейзажах, как будто напоенных ярчайшими красками.
Яшке родился в семье потомственного морского офицера. В Севастополе учился в детской художественной школе, а потом в школе рабочей молодежи. Во время учебы на заочном отделении Московского полиграфического института и после работал художником-оформителем, грузчиком, натурщиком, кочегаром, сторожем, а также матросом и спасателем в Севастополе и Одессе.
Картина «Девушка в белой шляпке» ни разу нигде не выставлялась. Владимир Яшке почти не представлен в музеях, его имя не на слуху. Михаил Дединкин, заведующий отделом западноевропейского искусства Государственного Эрмитажа, куратор выставки «Рождение современного искусства: выбор Сергея Щукина», комиссар выставки «Новое искусство из коллекции братьев Морозовых» в Фонде Louis Vuitton, много лет друживший с художником, рассказывает, что про большинство работ Яшке ничего не известно и они, скорее всего, находятся в анонимных собраниях людей, которые никак не связаны с профессиональной художественной средой.
Михаил Дединкин убежден, что история Владимира Яшке — тот случай, когда «в очередной раз не заметили гения». «В моих глазах Владимир Яшке был основной фигурой в художественной жизни Ленинграда-Петербурга 1980–1990-х годов, — говорит Дединкин. — Не могу сказать, что коллекционеры выносили двери в мастерской Яшке, а картин там было много. Было из чего выбрать».
По воспоминаниям искусствоведа, Яшке был не очень востребован, что казалось странным. «Я видел гигантский потенциал этого художника, мне было всегда с ним интересно, и прежде всего он привлекал меня как человек, а возможность получить что-то из его вещей воспринималась скорее как приятный бонус, главным было личное общение», — рассказывает Михаил Дединкин.
По его мнению, нельзя заниматься классическим искусством и быть равнодушным к тому, что происходит здесь и сейчас, через общение с художником многое открывается, ты видишь всю «кухню», весь художественный процесс — не только технический, но именно творческий. «Общаясь, ты наблюдаешь, как некоторые идеи, которые мелькают в беседе, потом постепенно воплощаются в образы. Без этого и прошлое искусство не понять, потому что творческий процесс сегодня не отличается от того, что было в ХV или XX веках», — говорит Михаил Дединкин.
«Никогда не встречал настолько талантливого, до избыточности одаренного человека» — так характеризует художника искусствовед. Впрочем, музеи и галереи не обратили на Владимира Яшке должного внимания, точнее, не пожелали этого сделать, а сам он был далек от пиара и саморекламы. «Современное галерейное и музейное искусство обладает одним ярким качеством: оно существует само для себя и для собственной самооценки, которая формируется небольшим количеством жрецов-знатоков. Они держат руку на пульсе и определяют, что есть современное искусство, а что им не является. И эта ситуация ничем не отличается от того, что было во времена Сергея Ивановича Щукина. Нам просто сегодня кажется, что то, что собирал Щукин, доминировало тогда на рынке, но это абсолютно не так. Это был андеграунд, который замечала, чувствовала и оценивала совсем небольшая группа лиц, абсолютно не связанных с профессиональным сообществом, которое и тогда тоже твердо знало, что такое современное искусство, сколько оно стоит и где бывает», — уверен Михаил Дединкин.
По его мнению, ничего не изменилось. «Если тебе что-то интересно, ты хочешь с этим познакомиться, если тебе что-то нравится, ты хочешь с этим жить. Дело в умении ощутить правду жизни, которая в этом есть, а в чем-то другом, гораздо более дорогостоящем и распиаренном отсутствует. Как и во времена Щукина, это дело сугубо личное», — говорит искусствовед.
Историю о том, как приобретались работы Владимира Яшке в 1990-х и начале 2000-х, рассказывает Алексей Родионов. Инженер-кораблестроитель по образованию, в настоящее время Родионов работает представителем Китайского классификационного общества (CCS, в Китае выполняет функции Морского регистра. — Forbes Life) в России, картины собирает давно и, по собственному признанию, «по любви». «Яшке жил в мастерской на углу Мойки и Матвеева переулка, а я в пяти минутах ходьбы. Так что встречались довольно часто, — вспоминает Родионов. — Иной раз звонит он поутру возбужденный и рассказывает, как всю ночь работал, а спать так и не ложился. Чувствую, что хочет поделиться, прямо распирает его. И я спрашивал, можно ли зайти посмотреть. Сколько раз я бегал вверх по крутой лестнице дворового флигеля, перескакивая через обитую коричневым линолеумом деревянную ступеньку между первым и вторым этажами. Независимо от того, сколько денег он получал за проданную работу — 5000, 10 000 или 50 000 рублей, — они кончались на третий-четвертый день». По воспоминаниям Алексея Родионова художник просил о продажах в рассрочку, мелкими траншами, по звонку, «а бухгалтерию мы вели на бумажке».
Отношение к творчеству Владимира Яшке меняется, но вряд ли стоит ожидать, что его работы во множестве появятся на рынке. «Разумеется, появление на публике неизвестных работ Яшке — невычислимый процесс, состоящий из различных обстоятельств. Переоценка будет обязательно. Но моей памяти в искусстве произошла переоценка многих вещей. Что-то сейчас абсолютно не востребовано, а когда-то было чрезвычайно громким и популярным, с ярким и очень убедительным маркетингом, и казалось, что это будет вечным», — говорит Михаил Дединкин.
По его мнению, Яшке — художник узнаваемый, со своей манерой. «Он не стеснялся подписывать работы своей монограммой-бабочкой. Эти вещи будут цениться, и жаль людей, у которых это искусство когда-то, когда все было доступно, нашло отклик, но они тогда не прислушались к себе. Причем ни это искусство, ни сами эти люди не изменились, все было также 20 лет назад», — говорит Михаил Дединкин.
Владимир Яшке, по воспоминаниям друзей, любил эпитет «лютый»: лютыми могли быть вещи, люди, картины, краски и, конечно, его воображаемая муза — рыжая оторва, которую он назвал Зинаидой Морковкиной. Зинаида предстает на его полотнах и в стихах, то будто сестрой легендарной звезды «Мулен Руж» Ла Гулю, запечатленной Тулуз-Лотреком, то красавицей в духе героинь Ренуара.
Многие полотна с Зинаидой, представленные в МИСП из собрания Алексея Родионова. Работы были буквально эвакуированы коллекционером из Берлина, где застряли после выставки 1994 года и пробыли на хранении у немецкого искусствоведа и куратора Ханнелоре Фобо целых 12 лет. О том, как сам художник, которого в богемных кругах называли Дедушка, покидал Берлин после выставки, существуют воспоминания Василия Флоренского: «Дедушка был отправлен польскими пограничниками назад в Берлин с просроченной визой, пешком и без денег, а машина с его пожитками и картинами поехала в Россию, где ее обокрали. Но картины не тронули. Оставшиеся в Германии работы вывез Алексей Родионов. Вернул их художнику, а часть приобрел — в частности, «Как-то раз красотка Зинаида» и «Зинаида, пальмы, какаду».