Голоса в пустыне: что смотреть на биеннале современного искусства в Шардже
Смотр современных художников Ближнего Востока, задуманный местным Департаментом культуры Объединенных Арабских Эмиратов в 1993 году, за эти годы превратился в важный региональный выставочный проект. С 2003 года за биеннале отвечает принцесса Хур аль-Касими. На средства ее Фонда Sharjah Art построены и отреставрированы десятки выставочных площадок, включая собственное здание Sharjah Art, а также Al Hamriyah Studios и памятник 1970-х The Flying Saucer, отреставрированный и перепрофилированный под руководством архитектора Моны Эль Мусфи.
По версии ArtReview Power 100, Хур аль-Касими — самая влиятельная персона в индустрии современного искусства в 2024 году. Она патронирует не только биеннале в Шардже, но и другие выставочные проекты Глобального Юга, возглавляет художественную дирекцию Триеннале в японском Айти и Биеннале в Сиднее в 2026 году.
Выставка в Шардже — это многоголосье высказываний художников не только из стран Персидского залива, но и Австралии, Южной Кореи, Марокко, Ливии, Палестины, Ганы и Армении. Колониализм и империализм, индустриализация и вызванные ею экологические катастрофы, подавление коренных народов, забытые традиции и ремесла, миграция — темы, которым посвящено большинство из 650 работ, созданных 190 художниками Глобального Юга. Чтобы увидеть их все, нужно несколько полных дней. До удаленных площадок, например, бывшей фабрики мороженого в Кальбе, геологического парка Бухейс или засыпанной песком деревни Аль-Мадам, нужно ехать на специальном трансфере по пустыне от получаса до двух.
Тему проекта — To carry (в переводе с английского «нести», «переносить») — и раскрывающий ее манифест создала команда из пяти женщин-кураторов: Наташа Гинвала (Коломбо–Берлин), Амаль Халаф (Манама–Лондон), Зейнеп Оз (Стамбул–Нью-Йорк), Алия Свастика (Джакарта) и Меган Тамати-Квеннелл (Веллингтон).
Как рассказала Forbes Life Амаль Халаф, работая дистанционно, в разных часовых поясах, с разными авторами и разным контекстом, кураторы прислушивались друг к другу, обменивались опытом и старались свести воедино индивидуальные исследовательские процессы. Но объединения, цельности, в основе которой было бы что-то кроме желания дать микрофон меньшинствам (этническим в первую очередь, о других в Эмиратах говорить нельзя), не произошло.
Каждая новая площадка, по сути, предлагала зрителям собственный художественный опыт — так нагляднее всего проявился демократичный характер выставки в Шардже, где и насмотренные ценители, и случайные посетители найдут что-то для себя.
Амаль Халаф, программного директора галерей Cubitt и куратора лондонской Serpentine Galleries, связывает с Биеннале в Шардже личная история: она не только постоянный эксперт, но и участница в составе арт-группы GCC. Осмысляя детство в Бахрейне, социальные трансформации и разрушение экосистемы Персидского залива, Халаф стремилась в своих проектах уйти от прямолинейных высказываний к более поэтическим.
Халаф говорит, что ей хотелось показать разнообразие идентичностей народа халиджи (коренного народа Персидского залива) и рассказать их истории, передающиеся из поколения в поколение по материнской линии. Осмыслить гендерные традиции, роль рассказчиц, доул, плакальщиц. «Моя бабушка, например, была плакальщицей, и гадалкой, и предсказательницей. Я вспоминала бабушку и думала о том, сколько горя, ужаса и насилия скопилось во всем мире за последние два года», — говорит Амаль Халаф.
Forbes Life рассказывает и про другие работы биеннале в Шардже, на которые стоит обратить внимание.
М’хаммед Килито, «Пока все не исчезло», Баит Аль-Серкаль
Наибольшая концентрация работ 16-й биеннале в Шардже собрана на площадках в городе — это пространства Sharjah Art на площади Аль-Мурейя и площади Каллиграфии, в здании Flying Saucer и других (в библиотеке House of Wisdom авторства Нормана Фостера работа всего одна, но здесь архитектурное решение интереснее художественного).
И если в Аль-Дхаид стоит отправиться хотя бы затем, чтобы посмотреть работы современных турецких художников, собранные куратором Зейнеп Оз в здании бывшей больницы, а в занесенную песком деревню Аль-Мадам — чтобы узнать историю бедуинов, так никогда в ней и не живших, то чем дальше в пески, тем заметнее снижается сложность и образность проектов. Общая линия повествования и вовсе начинает ускользать от зрителя, как вода в колодцах на снимках марокканского документалиста М’хамеда Килито.
Цитра Сасмита, «Поэзия моря, обет солнца», Музей каллиграфии Шарджи
Женская тема биеннале в Шардже, заявленная в программных текстах проекта (здесь и доулы, и сестринство, и матрилинейность), в пространстве выставок не выглядит доминантной, хотя активное участие женщин-художниц считается важной чертой художественной сцены Ближнего Востока.
При этом на биеннале звучат и феминистские высказывания, как у балийской художницы Цитры Сасмита, развивающей космологические мотивы в своих вышивках (ее проект в Шардже открылся одновременно с первой персональной выставкой в Великобритании, в центре Barbican), и несколько проектов Womanifestо. Но все-таки большинство художниц сфокусировались на региональных историях.
Рита Мауэна Бениссан, «Вы должны пересекать и искать», Al Hamriyah Studios
Многочастную инсталляцию, посвященную Гане, представила Рита Мавуэна Бениссан (ее сольная выставка идет сейчас в Кейптауне), а группы Siklya (художница Нида Синнокрот и архитектор Сахар Кавасми) создала скульптуры из элементов промышленной системы водоснабжения и глиняных сосудов. Формы «Свидетелей воды» отсылают к древней палестинской культуре и мифологии и возвращают зрителей к самой обсуждаемой политической теме на выставке.
Аделита Хасни-Бей, «Как потоп», бывшая фабрика мороженого в Кальбе
На биеннале хватает и прямолинейных заявлений, почти всегда касающихся социальной и политической повестки не только настоящего, но и прошлого: одним из наиболее резонансных проектов стала работа «Как потоп» Аделиты Хусни-Бей (видео, инсталляция), повествующая о действиях итальянских фашистов в Ливии.
Майкл Парековай, «История новозеландской реки», галерея №3 на площади Аль-Мурейя
Попытки оплакать, пропеть или протанцевать горе утраты, грусть забвения и боль насилия на биеннале отражают огромное число перформансов, основанных на этнических традициях. Одна из сильнейших работ — «История новозеландской реки», исполненная на рояле Steinwаy & Sons 1926 года, который художник Майкл Парековай украсил резьбой по дереву в маорийской технике вакайро. На этом рояле пианистка Калина Георгиева играет Дебюсси и Равеля.
Самое личное переживание, пожалуй, — черно-белое видео LOML Артура Джаффа, получившего «Золотого льва» в Венеции в 2019 году.
Джон Кланг, перформанс «Чтения художника», площадь Аль-Мурейя
За предсказания отвечает художник Джон Кланг, живущий преимущественно в Нью-Йорке и Сингапуре, специалист по двойственной реальности глобальных городов-центров мира. В Шардже он ведет сеансы «художественных чтений» при огромном скоплении народа, так что записываться надо заранее.
Монира Аль-Кадири, «Гастромансер», галерея №1 на площади Аль-Мурейя
Поэтическую — в прямом смысле слова — трактовку экологической катастрофы в Персидском заливе предлагает инсталляция Мониры Аль-Кадири с двумя раковинами, меняющими пол. Интимную беседу раковин дополняют цитаты из текстов поэта Тхани Аль-Сувейди.
Тема экологических проблем, возникающих на территориях нефтедобычи, — ключевая в творчестве Аль-Кадири, родившейся в Кувейте, работавшей вместе с ближневосточной арт-группой GCC.
Стефани Комиланг, «Поиск жизни II», галерея №2 на площади Аль-Мурейя
Канадка филиппинского происхождения Стефани Комиланг, традиционно работающая с видеоартом и инсталляциями, создала для биеннале в Шардже занавеску из жемчужных нитей, на которую проецируется фильм о том, как ловцы жемчуга на Филиппинах и в Китае пытаются держаться на плаву, не ощущая земли.
Хью Хейден, «Заросли шиповника», деревня Аль-Мадам
В работе «Заросли шиповника» Хью Хейдена деревья прорастают прямо из школьных парт. «Заросли шиповника» — инсталляция, посвященная проблемам американского школьного образования, одна из самых известных работ художника, который неизменно использует природные материалы. До Шарджи работа выставлялась в Мэдисон-сквер парке в Нью-Йорке.
Йонни Скарс, «Операция Буффало», Al Hamriyah Studios
Инсталляция из стеклянных капель Йонни Скарс «Операция Буффало» посвящена трагическим последствиям, вызванным американскими ядерными испытаниями в австралийской пустыне Маралинга.
Ее работа автобиографична. Йонни Скарс — австралийка, родившаяся в южной части континента, представительница коренных народов, населяющих пустыни, где проходили испытания. Они велись до 1963 года, очистка земель — до 2000-го, в 1994 году правительство Австралии приняло решение выплатить компенсацию коренным жителям.