В верховьях «русской Амазонки»: какие тайны и опасности скрывает в себе тайга
Дерсу Узала называл счастливцем того жителя тайги, который не видел Амбу (тигра). По убеждениям Дерсу, увидеть его — знак того, что с человеком скоро случится что-то нехорошее. Учитывая опасность, которую всегда представлял этот хищник для плохо вооруженных аборигенов Дальнего Востока, — вполне здравое суждение.
Увы, я отношусь к таким «счастливцам». За все сезоны полевых исследований в Приморском крае не видел тигра ни разу. Хотя он меня, уверен, видел многократно! В ходе совместных бикинских экспедиций не встречали тигров и мои спутники. Хотя, конечно, в другие годы, чаще осенью и зимой, видеть их приходилось — и Юре, и Николаю, и Богдану. У меня есть знакомые, которым повезло встретиться с тигром в первый же их приезд на Дальний Восток.
На Бикине присутствие этого верховного хищника ощущалось постоянно, в том числе и опосредованно. Ни Николай, ни Богдан, ни Саша Даневич, ни другие знакомые охотники-промысловики не держали собак. Зная по Енисею, какую пользу приносит хорошая лайка на промысле, я посчитал это странным, забыв про особую «любовь» тигра к этим потомкам волков.
«Все равно тигра унесет, скорее рано, чем поздно! — безнадежно махнув рукой, ответил на мой вопрос Богдан. — Я заводил лаек дважды, только обучишь, привяжешься — хоп, и все! Один раз в тайге на Биамо пса подкараулил, другой раз прямо со двора украл. Заметь, ни у кого в Охотничьем собак нет, держать их — только тигру к поселку приваживать...»
Действительно, в уединенных таежных поселках на Бикине не услышишь привычного собачьего перелая.
В первый же наш выход в маршрут на протоке Ниоло случился весьма показательный эпизод. Отойдя буквально полкилометра от избы, я вспомнил, что забыл кое-что из необходимого снаряжения, и, попросив Костю подождать, вернулся на базу. Прямо возле дома поверх следов наших сапог на мягкой влажной почве отпечатались здоровенные кошачьи лапы. Чувства тревоги, опасности, как от свежих медвежьих следов, даже не возникло. Подсознательно я понимал — если тигр захочет меня убить, это случится мгновенно, я все равно ничего не успею предпринять.
Захватив нужное снаряжение, я воссоединился с Костей и рассказал ему о следах. «В точности как описано у Арсеньева! Помнишь, Дерсу выронил трубку, вернулся обратно, чтобы найти, и обнаружил, что тигр шел буквально по пятам», — сказал Костя.
С соседней сопки вечерами доносились громкие голоса изюбрей — не высокий протяжный рев осеннего гона, а басовитое грозное рявканье, типичное для весны и лета. Однажды мы обратили внимание, что самый ближний и нижний из оленей рявкает не коротко и отрывисто, а с какими-то долгими затухающими раскатами, напоминающими отдаленный гром. Сразу вспомнили, что в литературе неоднократно описывалось, как тигр может приманивать изюбрей, подражая их голосу. И каждый вечер все больше убеждались, что это — рыканье тигра.
По утрам, выходя наружу, мы порой улавливали едкий запах, напоминающий запах кошачьей мочи, наиболее отчетливый по задним внешним углам избы. Ночами тигр метил венцы сруба, чтобы мы не забывали, кто здесь хозяин. А днем и вечером продолжал порыкивать, покашливать, временами ходил теми же тропами, что и мы, старательно впечатывая поверх наших свои следы. Судя по их размерам, это был крупный самец. Так бок о бок с тигром Костя и я прожили десяток дней и вполне привыкли к его незримому присутствию. В полном соответствии с записями дальневосточных классиков вел он себя по-джентльменски, не то что непредсказуемые медведи, от которых каждый раз не знаешь, чего ожидать!
В следующем сезоне мы, с перерывами на рекогносцировку водоразделов, провели на Ниоло больше месяца. Тигр никак себя не выказывал. Мы даже горевали: может, попал под браконьерский выстрел? Случаи браконьерства и нелегальной продажи китайцам целебных тигриных дериватов — шкуры, костей, когтей, вибрисс — случались на Дальнем Востоке регулярно (сейчас, по ощущениям, даже чаще). Несколько получивших известность случаев отстрела тигра преподносились как необходимость самообороны. Мы и в самом деле встречали людей, переживших нападение тигра, и видели их шрамы и увечья. Впечатляло. А ныне нападения участились — тигров больше, кормовой базы меньше, человек все глубже проникает в уссурийскую тайгу, да и голодные тигры чаще выходят к поселкам.
Встретившись с ненадолго заехавшим на свой балок у впадения ручья Сангели в Ниоло пожилым удэгейцем Андреем Канчугой по прозвищу Береговский, мы спросили у него про местного тигра.
«Тигра-то... (нанайско-удэгейское слово «амба» уже ушло в прошлое) — Береговский сделал паузу, вспоминая. — Так ушел большой тигра за Изюбриную сопку, осенью всех чушек здесь поел, а с секачом не справился. Участок у него знаешь какой? Вверх до третьей сопки и вниз до самой Ганцанзы! Нынче не пришел, может, появится к зиме, а может, и нет! Никто его тут не стрелял, я бы знал».
Похоже, Канчуга не врал. Действительно, в прошлом году нам частенько попадались кабаны, сейчас же их не было совсем. Но спустя несколько дней на дальнем маршруте мы наткнулись на того самого оставшегося в одиночестве вепрясекача. Огромный черный зверь с тронутой сединой стоячей щетиной по хребту танком ломился сквозь пойменный краснотал, временами останавливаясь, смачно чавкая и похрустывая побегами хвоща. Уссурийский подвид кабана вообще считается самым крупным, этот же свин весил явно за 300 кг. Немудрено, что наш тигр не захотел связываться с таким монстром и сменил место охоты.
Значительно позже бикинских сезонов мне как-то приснился сон — нечасто бывают столь яркие и правдоподобные. Я иду с двумя спутниками (с кем — не отложилось, но явно это давние полевые соратники) по старой, заросшей мелколесьем дороге. Слева за поворотом открывается пологая сопочка с травяными и каменистыми прогалами (особенно понизу), ближе к вершине — мозаика невысокого кедрового стланика. На одной из луговин близ дороги вдруг замечаем тигренка-сеголетка, резвящегося в траве. Чуть погодя заметно выше и дальше видим тигрицу — она светится оранжевым пятном, полускрытая сизым стлаником (тигры и кедровый стланик — сочетание необычное, но мы изредка встречали их следы и в стланике). Мгновение острого счастья — наконец-то увидел! Останавливаемся за деревьями, наблюдаем. Выясняется, что тигров пять! Два сеголетка играют у дороги, тигрица на самом верху, и два подростка идут бок о бок вверх по склону. Подростки почти с мать, но чуть отличаются пропорциями и полохматее, что ли (наяву такого нераспавшегося семейства у тигров не бывает, чай не медведи). Вспоминаем, что про этот интересный выводок нам говорили уже. Ружей у нас нет, есть легкое чувство опасности ситуации, особенно учитывая близость тигрят.
Вдруг все приходит в движение, впереди слышны мужские голоса, молодые тигры разворачиваются и с ревом бегут вниз. Навстречу по дороге — четыре человека. Явно не опытные полевики или охотники и не туристы, а, скорее, какие-нибудь бичи, завербовавшиеся на корневку. У одного коротко стриженные седые волосы, другой тоже в возрасте, лысый с пегой бородой, двое других помоложе. Действуют не очень адекватно (возможно, подшофе), мечутся. Один, демонстрируя удаль, даже пошел навстречу тиграм. Дальше как в замедленной съемке. Молодой тигр настигает лысоватого. Взмах лапой — выцветшая армейская рубаха разлетается в клочья, открывая голую спину. Второй взмах — один коготь цепляет кожу на спине, она натягивается. Остановив добычу, тигр пытается добраться до нее пастью, но не успевает — кожа рвется, мужик кубарем летит вперед, впрочем, тут же вскакивает на ноги.
Корневщики видят нас, подбегают, но на контакт не идут совсем (а ведь это было бы вполне естественно!). Тигры скрылись за деревьями, растущими вдоль обочины, но слышно — рычат. Пострадавший оборачивается и грозит невидимым тиграм кулаком, видна его располосованная спина, из царапин обильно сочится кровь. Дальше какой-то сумбур — возможно, выпал кусок сна. Куда девались эти люди, не знаю. Мы осторожно выглядываем из-за поворота — тигрица с тигрятами спокойно идет по дороге прямо нам навстречу, молодых не видно и не слышно. Решаем срочно сойти с дороги вправо, преодолев глубокую промоину (хотя что тигру промоина!), на той стороне видна тропинка. Постоянно оглядываясь, лезем сначала вниз, потом вверх. Чувство восторга смешивается с неприятным холодком в затылке, ватные ноги не держат, и подъем дается с трудом.
Занавес.