Как уроженец Барселоны стал миллиардером благодаря химикатам и пластику
Игнасио Торрас каждый день спит в обед. Когда 61‑летний основатель и CEO Tricon Energy работает из штаб‑квартиры в небоскребе, он дремлет в белом кожаном кресле Eames в углу своего офиса с прозрачными стенами. Его совершенно не смущает, что трейдеры, отвечающие за значительную часть годовой выручки Tricon в $13 млрд, могут наблюдать, как он спит. Долго это не длится. «Ровно столько, чтобы очистить разум», — объясняет он.
Благодаря этому у него и получается совмещать столько обязанностей: от контроля за двумя его испанскими ресторанами в Хьюстоне (включая BCN Taste & Tradition со звездой Michelin) до посещения церкви с женой Изабель несколько раз в неделю и игры в футбол раз в две недели на собственном мини-поле за домом.
Разумеется, больше всего времени уходит на Tricon — компанию с выручкой $13 млрд за 2024 год, которая дебютировала под №35 в списке 200 крупнейших частных компаний США по версии Forbes. Tricon каждый год перевозит по миру около 24 млн т химической продукции — в основном товары массового потребления вроде полипропилена для пластиковых листов, ксилола и метанола, используемых в производстве пластиковых бутылок и полиэфирных тканей. Хит продаж — гранулы полиэтиленовой смолы: ПЭТ-гранулы, которые Tricon покупает у таких производителей, как ExxonMobil и Dow Chemical, а затем перепродает заводам, где их плавят и превращают в игрушки, крышки для бутылок и автодетали. В отличие от хедж‑фондов и биржевых трейдеров, Tricon реально принимает товар на склад. «Мы реальны на все сто. Покупаем 5000 т, везем в хранилище в Хьюстоне и продаем 300 т в Алжир, 500 т в Нигерию. Мы — Walmart в мире химии», — говорит Торрас.
Может, так оно и есть, однако, как и многих глобальных игроков, Tricon накрыла волна торговой войны Дональда Трампа. Это накладывается на последствия пандемии: на фоне ковида спрос на химию взлетел, цены выросли, начался массовый ввод новых мощностей, финансируемый по крайне низким ставкам. Shell вложила $14 млрд в мега‑завод, открывшийся в Пенсильвании в 2022 году, Китай за последние годы запустил полдюжины крупных химических комплексов, включая кластер ExxonMobil стоимостью $10 млрд в Хойчжоу.
Долго это не могло продолжаться: на рынок обрушился избыток мощностей. В июле Dow Chemical на 50% урезала дивиденды, Lyondell за минувший квартал списала активов на $1 млрд в Европе. В Корее Lotte и Hyundai объявили в ноябре о консолидации мощностей по полиэтилену и консервации лишних заводов, а Shell уже ищет покупателя на часть своего нового комплекса. Акции крупных производителей вроде Dow Chemical, LyondellBasell и Westlake потеряли около 40% с начала года. «Ситуация на рынке очень плохая», — признает Торрас, называя текущий момент худшим для химической отрасли за два десятилетия.
И все же по объему поставок и доле рынка этот год станет для Tricon рекордным. Прибыль, по словам Торраса, не дотянет до пикового уровня 2022 года, но за счет серии сделок компания отгружает на 20% больше химикатов, чем год назад, соответственно, ожидается пропорциональный рост прибыли. Даже при нынешних низких показателях Forbes оценивает стоимость бизнеса более чем в $5 млрд, а доля Торраса в 90% делает его миллиардером. Он пожимает плечами и говорит, что никогда не оценивал свой бизнес и сейчас тем более не собирается. Сейчас нет времени праздновать, он управляет компанией в условиях экономического спада. «За ночью всегда наступает день. Нужно готовиться к развороту на 180 градусов, он неизбежен, потому что так всегда происходит», — любит повторять он.
Жить в условиях взлетов и падений Торрас учился с детства. Он рос в Барселоне, в обеспеченной семье, которая получала доходы от целлюлозных фабрик и газет. «Родители все потеряли во время рецессии 1970-х годов», — говорит Торрас. В 1982 году 18‑летний Игнасио вместе с родными уехал в Сан‑Паулу в поисках новой жизни. Начо (его кличка) учился в Университете Пресбитериана Маккензи. В это же время его отец использовал старые связи и начал торговать химикатами для целлюлозно‑бумажной промышленности вроде каустической соды, в основном занимался поставками в Китай. Всего через четыре года у отца диагностировали боковой амиотрофический склероз (болезнь Лу Герига), он умер в 1988‑м. В 22 года Торрас занял его место, встречался с клиентами и выстраивал новые связи. Он быстро понял, что «каждый доллар дается тяжелым трудом».
Одного труда оказалось мало. После протестов на площади Тяньаньмэнь в 1989 году Китай вступил в фазу экономического спада, чем значительно снизил спрос на продукцию для главного рынка сбыта компании. Поддерживать бизнес в одиночку не удавалось, и в 25 лет он закрыл лавочку и устроился в Holland Chemical в Хьюстоне с зарплатой $30 000 в год (около $75 000 по нынешнему курсу). «Однажды я нашел записку на машине: «Эта машина не соответствует статусу лучшего трейдера компании», — смеется он, вспоминая, что это был Hyundai.
Торрас проработал в Holland Chemical (позже вошла в Brenntag, ныне крупнейший в мире химический дистрибьютор) семь лет, но ушел после конфликта из‑за бонусов: он недосчитался своей доли, которую ему, по его мнению, не доплатили потому что он не голландец. Вместе с тремя трейдерами он наскреб стартовый капитал и запустил Tricon. Мать, остававшаяся в Испании, отказалась вкладываться. Тогда он убедил ее одолжить $87 000 (сейчас около $185 000), заложив свою долю в бабушкиной квартире в Барселоне, которую должен был унаследовать. «Каждый год у меня была цель — не приходить к маме за деньгами», — шутит Торрас.
Успех пришел потому, что он шел против рынка. После азиатского кризиса конца 1990‑х Торрас нашел новых поставщиков в лице корейских Lotte и Hanwha, открыл офис в Сеуле, затем в Шанхае и Стамбуле. В 2007 году начал заниматься дистрибуцией пластика, а в 2015‑м начал торговать топливом. В 2016 году, когда торговля тоннами пластика и химикатов по всему миру шла по полной, он занялся фрахтом и логистикой, а позже выделил это направление в отдельную компанию Lighthouse Chartering, в которой сохранил долю.
Со временем его пути с тремя сооснователями разошлись. Джеффри Макнир продал свои 15% в 2008‑м, выгорев от бесконечных сделок, и позже вместе с бывшими трейдерами Tricon запустил проект. Сейчас он развивает клинику по лечению катаракты в Гондурасе. Макнир вспоминает Торраса как человека с «потрясающей способностью располагать к себе — люди его любят». Одновременно Начо был жестким переговорщиком и трудоголиком. При этом он признает, что первоначальная идея консолидировать мелких дистрибьюторов химии в Латинской Америке принадлежала другому основателю — Джерри Алфайя. По словам Торраса, он выкупил долю последнего в 2000 году, когда тот начал чрезмерно спекулировать, пытаясь угадывать рынок с помощью «теории волн Эллиотта» (Джерри Алфайя не ответил на запрос Forbes). «Он построил то, что хотел, — говорит Макнир о Торрасе. — Горжусь, что был частью этого».
Сейчас Торрас владеет более чем 90% акций. В 2016 году он пытался отойти от операционного управления, наняв CEO, чтобы самому сосредоточиться на трейдинге. В итоге новый директор заявил, что основатель одержим манией контроля, так что Торрас занял его пост. «Спустя год я понял, что я и сам не такой уж плохой CEO», — говорит он.
Пандемия и конфликт на Украине подняли цены и нарушили логистику, что превратилось в золотое время для Tricon. «Лучшие циклы в химпроме происходят при удорожании сырья и повышении ставок, что стимулирует запасливость», — объясняет Торрас. С 2020 по 2022 год выручка компании удвоилась до $10 млрд.
В 2023‑м начался спад (есть и светлая сторона: во время визита в Хьюстон королева Испании вручила Торрасу Sophia Award for Excellence — премию Софии за выдающиеся достижения). Опираясь на кредитные линии в $2,7 млрд от Societe Generale, японской Mitsui Marubeni и других кредиторов, Торрас потратил десятки миллионов на покупку компаний в упадке или на стадии ликвидации. Среди сделок — покупка в 2023 году крупнейших дистрибьюторов пластика и химии Pemex, Q‑Logistics и Polymat (включая три терминала и пять складов в Мексике), приобретение eXsource, дистрибьюторского подразделения обанкротившейся австралийской Qenos, в 2024‑м, а также покупка 25% West African International, дистрибьютора Sasol из Дурбана (ЮАР), в 2025‑м. «В плохие времена нужно готовиться к хорошим», — повторяет он.
Система налогообложения Трампа усугубила проблемы отрасли, повышая закупочные цены. Чтобы защитить клиентов, Tricon помогает им хеджировать риски и обходить пошлины: они меняют химикаты, попадающие под налог, на производные продукты, которые не облагаются пошлинами. Импорт корейского бензола, к примеру, сократился вдвое после введения 25%‑ных пошлин, но клиенты Tricon — по ее рекомендациям — заменяют бензол на производные вроде ацетона (растворитель и сырье для пластика) и стирольного мономера (ключевой компонент пен, красок и резины).
Все это позволило Торрасу жить более чем комфортно: на побережье Средиземного моря у него особняк с черепичной крышей, дубовыми дверями и фонтаном, привезенным из Испании, коллекция керамических кувшинов работы Пабло Пикассо и два испанских ресторана. Его каталонский BCN Taste & Tradition, который он развивает вместе с шеф‑поваром Луисом Рожером, в 2024 году получил звезду Michelin. «Там много бабушкиных рецептов, но мы шутим, что ни одна бабушка так вкусно не готовила», — улыбается он.
Много лет Торрас проводил футбольные матчи на своем поле на заднем дворе. Три года назад два его крестника-футболиста с аутизмом вдохновили его запустить United Genuine FC — хьюстонскую команду, целиком состоящую из нейроотличных игроков, в том числе с тяжелым аутизмом и синдромом Дауна. В 2024 году он пошел дальше и создал турнир для таких спортсменов — Genuine Cup. Последняя игра в августе 2025 года собрала в Хьюстоне на стадионе Университета Райса около 800 игроков и 30 команд со всего мира. «Некоторые команды были настолько слабы, что не забили ни одного гола», — говорит он. Но это, по его словам, не главное: «Для людей с аутизмом главное испытание — отношения. Командные виды спорта радикально улучшают умение выстраивать связи».
В Хьюстоне же Торрас открыл Rocambolesc — десертную с полностью нейроотличным коллективом, где подают испанские сорбеты. «Он действительно стремится взаимодействовать с теми, кто отличается от него», — говорит Рут Лопес Терли, директор института Kinder при Университете Райса, изучающего нейроотличные сообщества в Хьюстоне. «В мире 25 миллионов нейроотличных людей, — отмечает Торрас. — Когда вы включаете их в сообщество, они делают вас более человечным».
Торрас не стесняется привлекать сливки Хьюстона и клиентов Tricon, чтобы компенсировать более чем $2 млн ежегодных расходов на Genuine Cup. Среди прочего он устраивает приемы для спонсоров в BCN с участием Telemundo, Bank of America и Goya, а также заручился поддержкой миллиардера, владельца бейсбольного клуба Houston Astros Джима Крейна, который подарил 1000 билетов на матч для участников турнира. «Он реально влиятелен в местном сообществе, — говорит Сильвия Салле, банкир Bank of America в Хьюстоне. — Все хотят знать Начо».
Планы на 2026 год уже реализуются. Недавно у Торраса дома был миллиардер‑трейдер и футбольный фанат Джон Арнольд, возглавляющий оргкомитет по проведению семи матчей Чемпионата мира — 2026 в Хьюстоне. Торрас отдал в его распоряжение директора по устойчивому Tricon, чтобы он помогал в подготовке турнира. После ЧМ-2026 Торрас намерен провести крупнейший в истории Genuine Cup.
В Tricon директор ведет себя куда более жестко. При выручке $13 млрд за 2024 год компания стала вторым по величине трейдером химикатов, по данным ICIS, обогнав Univar с $12 млрд выручки. В 2023 году Univar выкупили Apollo Global Management и суверенный фонд Абу‑Дабиза $8,1 млрд. Теперь Торрас догоняет лидера — немецкую Brenntag с выручкой $16,3 млрд и капитализацией $7 млрд. «Они видят нас в зеркале заднего вида. Мы уже рядом», — говорит Торрас. Сразу после дневного сна.
Перевод Глеба Анфиногенова