Почему предложения РСПП по защите бизнесменов от ареста не остановят силовиков

Президент Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) Александр Шохин направил в Минюст предложения по изменениям уголовно-процессуального законодательства в части заключения под стражу. Актуальности теме придает поручение Владимира Путина представить к 1 мая предложения по совершенствованию законодательства в части заключения под стражу обвиняемых в ненасильственных преступлениях.

РСПП предлагает дать прокуратуре право вето на помещение обвиняемого по экономическим статьям в СИЗО, вопрос о продлении содержания под стражей передавать для решения в вышестоящий суд, исключать судей, которые принимали решения об арестах или их продлениях, из рассмотрения дела по существу, ввести в УПК такое основание для отказа в продлении ареста, как необоснованная задержка в следственных действиях, и, наконец, установить ориентировочные размеры залога, связанные с размером ущерба, — сейчас установлена только нижняя граница.

Уязвимая группа

На наш взгляд, любое смягчение норм о содержании под стражей полезно. Но в случае с предложениями РСПП очень важно, распространять ли их на все ненасильственные преступления, на преступления экономической направленности или только на более узкую категорию — преступления в сфере предпринимательской деятельности. Уже много лет — со времен призыва президента Дмитрия Медведева перестать «кошмарить бизнес» — предпринимательское сообщество (как правило, в лице уполномоченного по правам предпринимателей Бориса Титова) борется за смягчение положений уголовно-процессуального закона, когда они касаются преступлений, совершенных в сфере предпринимательской деятельности. Сейчас формально действуют ограничения на аресты по предпринимательским статьям и некоторые другие правила, смягчающие положение представителей бизнеса. Например, часть 1.1 статьи 108 УПК ограничивает заключение под стражу индивидуальных предпринимателей в связи с осуществлением ими предпринимательской деятельности.

Корни этой борьбы вполне понятны. Российские правоохранительные органы склонны квалифицировать как умышленное преступление любую предпринимательскую ошибку или неоправдавшееся рисковое решение. Это делает предпринимателей весьма уязвимой группой для уголовного преследования. Фактически бизнес-решения, которое нельзя постфактум квалифицировать как мошенничество или растрату, не существует в природе. Борьба бизнес-сообщества за свою безопасность здесь выглядит логичной. Только инструмент в свое время был выбран негодный. 

Большая часть предложений и все принятые в прошлом изменения касаются именно хрупкой конструкции «в сфере предпринимательской деятельности». Эта правовая форма имеет два минуса. Во-первых, она создает ощущение привилегий для одной конкретной социальной группы. Во-вторых, она в любой нужной ситуации с удивительной легкостью отметается правоохранительными органами.

Обычная логика следствия такова: «Обвиняемый взял кредит и не смог его вернуть. Но он только написал, что это кредит на развитие бизнеса. На самом деле он изначально планировал потратить его на собственные нужды. Значит, речь идет не о мошенничестве в сфере предпринимательской деятельности, а об обычном мошенничестве, и никакие ограничения и оговорки не действуют, нужно брать подозреваемого под стражу». Суды, как правило, соглашаются с такой позицией. 

Не только бизнес

Надо признать, что формулировка президентского поручения, данного по итогам обсуждения проблемы на Совете по правам человека в декабре 2021 года, выглядит более гуманной и справедливой. Если бы в свое время предпринимательское сообщество начало бороться не за свои права, а за права всех, кто обвиняется в ненасильственных преступлениях, возможно, сейчас ситуация была бы иной.

В целом меры, которые предлагает РСПП, выглядят очень локальными. Похоже, что эксперты, готовившие письмо в Минюст, проанализировали существующую практику и предложили точечное усиление тех механизмов, которые уже хоть как-то, но работают. Бывает, что прокурор не соглашается с требованием следователя об избрании суровой меры пресечения? Редко, но бывает. Давайте расширим его полномочия в этой области. Бывает ли так, что вышестоящий суд не соглашается с нижестоящим в вопросе избрания меры пресечения? Очень редко, но бывает. Давайте сделаем то, что раньше работало через механизм обжалования типовой практикой. Есть ли у судей проблемы с определением размера залога и бывает ли так, что судьи не удовлетворяются залогом в пару миллионов по делу о «растрате» 50 000 рублей? Бывает. Давайте дадим им ориентиры. И так далее. В целом путь точечного усиления уже работающего механизма может быть разумным, если мы не верим в радикальную реформу и пытаемся хоть чуть-чуть, но улучшить положение тех, кого мы защищаем.

Проблема в том, что такие улучшения легко могут быть нивелированы правоохранительной системой, как уже было с ограничением на арест предпринимателей во времена Медведева. Кроме того, они позволяют уйти от обсуждения по существу двух фундаментальных проблем. Первой — вопроса о том, почему содержание под стражей является такой массовой мерой принуждения, в том числе для людей, которые не собираются скрываться от уголовного преследования, готовы заплатить штраф и компенсировать возможный ущерб, и самое главное — не причинят никому вреда, оставаясь на свободе. Второй — почему невозвращенные кредиты, невыполненные работы, непостроенные дома и прочие, к сожалению, неизбежные в бизнесе конфликтные ситуации становятся в России поводами для уголовных дел еще до того, как прошло разбирательство в рамках гражданского права.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора