Доказать неучастие: как Совет ЕС осложнил жизнь подсанкционным российским бизнесменам
Переносить бремя доказывания на истцов-бизнесменов заставило прецедентное право. Уже не раз судебные споры развивались по одному и тому же сценарию: Совет ЕС — один из высших органов Евросоюза — вводит санкции, а в ответ на это фигурант санкционного списка выходит из бизнеса, попутно обжалуя решение Брюсселя. Суд Евросоюза констатирует, что в отсутствие подтвержденного имущественного или управленческого интереса в бизнесе Совет ЕС не доказал, что истец является ведущим бизнесменом, то есть не обладает статусом, который позволяет применить против него европейские санкционные регламенты. Порой ответчик исполняет судебные решения и исключает лиц из санкционного списка. Достаточно вспомнить дела экс-главы Ozon Александра Шульгина и бывшего вице-президента АФК «Система» Сергея Мндоянца. В этих случаях Совет ЕС согласился с судебной инстанцией и не стал продлевать блокирующие санкции.
Однако нередко Совет ЕС упорствует в неисполнении решений суда. В самом деле, споры Дмитрия, Александра и Галины Пумпянских в Суде ЕС уже стали настоящей сагой. Терпя поражение за поражением в санкционных спорах, Совет ЕС продолжает продлевать санкции против них. «Общий счет» сейчас составляет 6:3 не в пользу европейских властей. При этом три успешных для них дела были связаны с оспариванием санкций, введенных в марте 2022 года, когда фактические обстоятельства, на которые опирался Совет ЕС, еще были актуальны.
Каждое поражение — это не только удар по репутации Совета ЕС и его санкционной политике. Это еще и его обязанность возместить истцам существенные судебные расходы, которые могут исчисляться в сотнях тысячах евро за проигранное дело.
Отрицательные факты
Очевидно, что Совет ЕС недоволен сложившейся судебной практикой, когда бизнесмену достаточно продать свою долю или выйти из совета директоров компании, чтобы Суд ЕС отменил санкции. Именно поэтому 14 мая 2025 Совет ЕС поменял концепцию санкций против ведущих бизнесменов. Теперь он отказывается признавать выход из бизнеса после 24 февраля 2022 года, мотивируя это, в частности, закрытостью российских реестров и отсутствием возможностей для проверки достоверности сведений. Иными словами, Совет ЕС решил по умолчанию считать выход из бизнеса в России после 24 февраля 2022 года мнимым.
При этом Совет ЕС предлагает бизнесменам представить достаточные, актуальные и надежные доказательства, свидетельствующие об обратном. Фактически на истцов возлагается бремя доказывания отрицательных фактов: доказывания того, что они более не участвуют в бизнесе. Интересно, что при принятии решений Совет ЕС теперь будет учитывать и заявления истцов, содержащие критику внешней политики России.
Если новый подход возобладает, то власти ЕС, в сущности, получат практически полный карт-бланш на введение санкций против российских бизнесменов. Изменив распределение бремени доказывания, Совет ЕС снижает возможности судебного контроля.
Подобные нормы вводились и ранее. К примеру, режим санкций против Сирии предусматривает, что сама принадлежность к семье бывшего президента Башара Асада является достаточным основанием для внесения в санкционный список. Однако в российском санкционном режиме новые меры имеют гораздо больший масштаб: они направлены не на несколько правящих семей, а на целую страту ведущих бизнесменов России. Впрочем, не стоит делать окончательных выводов до появления судебной практики. Ведь только Суд ЕС полномочен давать юридически обязательное толкование европейского права и только он способен признавать акты права ЕС ничтожными.
Люксембургский гамбит
Новые нормы уже скоро станут предметом споров в находящемся в Люксембурге Суде ЕС. Договоры об учреждении ЕС дают право обращаться с исками о признании административных актов ничтожными. Можно оспаривать как индивидуальные решения о введении санкций в отношении конкретного лица, так и регуляторные нормы общего применения, если они непосредственно затрагивают заинтересованное лицо. Кроме того, в иске об оспаривании блокирующих санкций можно заявить требования о признании ничтожной нормы, на основании которой они введены. К примеру, ранее Геннадий и Елена Тимченко оспаривали в Суде ЕС норму, обязывающую подсанкционных лиц отчитываться о заблокированных в ЕС активах. Это был отдельный спор, не связанный с оспариванием ими блокирующих санкций.
Не исключено, что Суд ЕС признает ничтожными новые нормы Совета ЕС или же даст их ограничительное толкование. В текущей редакции нормы возлагают на истцов бремя доказывания отрицательных фактов, обессмысливая судебный контроль и поощряя произвольное введение санкций.
Вызывает сомнения и обязанность подсанкционных лиц делать заявления, осуждающие внешнюю политику России. Достаточно вспомнить прецедент экс-губернатора Севастополя Дмитрия Овсянникова. Суд ЕС снял с него санкции после оставления им должности. Суд также отклонил доводы о необходимости «осуждающих» заявлений, постановив, что это не входит в предмет доказывания: после ухода Овсянникова с госслужбы не осталось никаких оснований для санкций против него. Представляется, что этот вывод по аналогии применим и к бизнесу.
Если Суд ЕС не согласится с новым порядком и признает ничтожными нормы, возлагающие бремя доказывания отрицательных фактов на истцов, то тем самым он подтвердит верховенство права над политикой и откроет доступ к настоящему правосудию для всех лиц, включая подсанкционных. Если же Суд ЕС подтвердит позицию европейских властей, то перспективы отмены санкций против российских бизнесменов станут совершенно туманными.
Многое будет зависеть от того, удастся ли в каждом конкретном случае донести до суда убедительные юридические аргументы, опровергающие неправоту Совета ЕС.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения авторов