Дубайский вайб: что изменит новая концепция российской миграционной политики
«Пожелания силовиков и патриотов»
Миграционная политика в России ужесточается не первый год, во многом с помощью технологических инструментов. Уже сейчас мигранты в Москве вынуждены ставить на свои телефоны приложение «Амина», которое отслеживает местоположение, и не могут купить сим-карту без биометрической идентификации. В будущем можно ожидать еще больше подобных инициатив: новая Концепция государственной миграционной политики на 2026–2030 годы, утвержденная президентом Владимиром Путиным 15 октября 2025 года, предлагает сделать цифровыми буквально все процессы вплоть до оформления трудового договора с мигрантами.
И сама по себе цифровизация государственных услуг неплоха, ведь это вполне эффективное средство по борьбе с коррупцией, которое уже во многом улучшило жизнь россиян. Но это только если плотно закрыть глаза на все, что происходило в России в последние годы.
Как я уже писал два года назад, в российских условиях разговоры о мигрантах — во многом политический инструмент, который призван отвлекать от других вопросов. И вполне эффективно увлекать за собой определенные слои населения, которые в целом не слишком согласны с властью. «Да, все идет не очень хорошо, но хотя бы занялись приезжими», — скажут они, и цель уже выполнена. Это видно, например, по апрельскому опросу «Левада-центра» (признан иноагентом): «определенно отрицательно» воспринимающих миграцию больше среди тех, кто не одобряет деятельность Путина на посту президента.
Особенно хороша эта риторика тем, что дает не только общую идею, но и общего врага. Кроме самих мигрантов, это лоббисты, продажные чиновники, либеральные экономисты и прочие группы, якобы противодействующие благим начинаниям государства. «В целом, безусловно, это шаг вперед, но есть и минусы. Ощущение такое, что на две трети текст написан силовиками, которые ратуют за ужесточение и контроль, но на треть все-таки либералами-экономистами», — так прокомментировал новую концепцию депутат Госдумы от КПРФ Михаил Матвеев, регулярно выступающий по вопросам миграционной политики.
В то же время порадовать противников миграции порой удивительно легко. Многие СМИ и Telegram-каналы воодушевленно цитировали как нечто новое формулировку: «Основным источником восполнения населения Российской Федерации и обеспечения национальной экономики трудовыми ресурсами должно оставаться его естественное воспроизводство». Правда, ровно это же предложение есть и в предыдущей концепции на 2019–2025 годы. Целей заменить русских узбеками и киргизами никто не ставил и раньше, хотя в документе от 2012 года и отмечалось, что «за последние два десятилетия миграционный прирост в значительной степени компенсировал более половины естественной убыли населения».
Кроме того, социологические опросы по-прежнему показывают, что антимиграционные настроения скорее навязываются сверху, чем исходят снизу. Например, идею запретить мигрантам привозить свои семьи (один из краеугольных камней новой концепции) поддерживает 61% опрошенных ВЦИОМ жителей села, которым вряд ли приходится часто контактировать с мигрантами, и только 48% жителей Москвы и Санкт-Петербурга. А по данным «Левада-центра», требования ограничений для выходцев из Центральной Азии сейчас звучат намного реже, чем на пике, в 2013 году, — 29% против 45%. А ощущение враждебности со стороны «людей других национальностей» близко к историческому минимуму.
Один из самых известных борцов с мигрантами, член СПЧ Кирилл Кабанов в интервью «Комсомольской правде» так объяснил, для кого действительно писали новый документ: «Концепция сконцентрировала большинство тех предложений и пожеланий, которые есть у силовиков и у патриотов, которые накопились за эти годы».
Было — стало
Эмоции вокруг подписания концепции — восторг, поиск недостатков и даже заговора («Кто-то замалчивает действия президента по борьбе с миграцией!») — заслонили собой понимание, что это вообще за документ.
Концепция по миграционной политике принимается в четвертый раз после вариантов 2003, 2012 и 2018 годов. При этом изначально документ от 2012 года должен был действовать до 2025-го, но в 2018 году его признали утратившим силу и написали новый. Редактировалась и концепция 2019–2025 годов. Причиной были внешнеполитические изменения: украинский кризис 2014 года и начало «спецоперации»* в 2022 году породили новую категорию мигрантов — беженцы из Донбасса и соседних с ним регионов.
Концепция 2012 года звучит по нынешним временам необычайно дружелюбно. Ее разработчики выступали за «упрощение въезда и снятие ограничений для осуществления трудовой деятельности и обучения членов семей иностранных работников, заключивших долгосрочные трудовые контракты», а среди принципов миграционной политики перечислены «обеспечение прав и свобод человека и гражданина» и «недопустимость любых форм дискриминации».
В 2018 году понятие «дискриминация» еще сохранялось в концепции, среди направлений было «принятие мер, направленных на недопущение любых форм дискриминации иностранных граждан по признакам расовой, социальной, национальной или религиозной принадлежности». В новой версии этого слова нет вовсе, зато есть приобщение мигрантов к «традиционным российским духовно-нравственным ценностям» и «ограничение пребывания в Российской Федерации неработающих и не проходящих обучение членов семей иностранных граждан, осуществляющих трудовую деятельность или получающих образование в Российской Федерации». Хотя тут скрыта казуистика: если новые законы добавят причин не брать детей-иностранцев в школы, то число «не проходящих обучение» станет больше, и они превратятся в легитимную цель для высылки.
И все же главное, что есть в концепции на 2026–2030 годы — это цифровой контроль и попытка введения целевого набора на работу. В идеальной для чиновников картине мира потенциальные мигранты должны искать работодателя строго по спискам недостающих в России специальностей, и не по приезде, а еще на родине. А система патентов, которую так хвалили и стремились развивать в 2012 году, не критикуется, но и не упоминается; кстати и президент недавно согласился подумать о ее отмене. По всей видимости, главная претензия к ней — излишняя свобода для мигрантов. Порядок, при котором они могут искать работу на месте или менять ее, если что-то не понравится, в нынешних условиях считается бардаком.
Когда есть стратегический документ, депутатам легче продвигать новые ужесточения, а сотрудникам профильных министерств — получать бюджеты на «расширение практики использования цифровых технологий в сфере миграции».
Арабский опыт
Программы организованного привлечения мигрантов под конкретную задачу существовали раньше и существуют сейчас, но довести эту идею до конца можно либо в условиях плановой экономики, либо очень жесткого контроля над рынком. Объединенные Арабские Эмираты, которые примерно с 2023 года фигурируют буквально во всех разговорах о миграции как образец для подражания, отличаются от России так сильно, что перенос их опыта на местную почву выглядит как фантазия. Можно себе представить, как удаленный целевой набор мигрантов будут проводить промышленные гиганты вроде «Северстали», или агрохолдинг «Мираторг», или московский ГБУ «Жилищник». А как это делать малому и среднему бизнесу, которому нужны водители, строители и повара?
«Дубайские» общежития для работников тоже могут себе позволить только крупные игроки, в то время как мигранты, занятые в сфере услуг, зачастую живут в обычном арендованном жилье. Но новая концепция призывает к «повышению ответственности работодателей, привлекающих к трудовой деятельности иностранных граждан» и «переходу к целевому организованному набору иностранных работников (прежде всего прибывающих без виз), предусматривающему возможность работы у конкретного работодателя, на конкретном рабочем месте в течение определенного срока на основании трудового договора и разрешения на работу».
Это явная калька с арабской кафалы — традиционной и очень архаичной системы найма иностранцев, который критикуют даже авторы доклада Института проблем региональной экономики РАН о сравнении миграционных политик России и ОАЭ, где в целом высоко оценивается дубайский опыт.
При этом если Дубай строит свой международный имидж на свободе предпринимательства и репутации финансового центра, то Россия — во многом на исторических связях, особенно с постсоветскими странами. Мне, например, уже не раз приходилось слышать от собеседников в Центральной Азии, что от введения Россией визового режима уже мало что изменится. По крайней мере, такой порядок будет выглядеть более понятным, чем свободный въезд, после которого человеку намеренно создают массу трудностей внутри страны.
Впрочем, с момента введения виз говорить о каком-либо единстве на постсоветском пространстве не придется. России останется только признать, что Узбекистан — такая же другая страна, как Египет или Таиланд. А делать этого явно не хочется.
Идеологическая добавка
Наконец, не стоит забывать, что при всей строгости миграционной политики Эмиратов к неквалифицированным работникам (горничным, официантам и строителям) там предлагают значительные бонусы для желаемых мигрантов. Буквально в 2022 году там появилась «виза для поиска работы», по которой можно въезжать на 120 дней. Правда, для этого нужно быть выпускником одного из 500 топовых мировых вузов или соответствовать первых трем уровням рейтинга профессий — к ним относятся специалисты по управлению бизнесом, правоведы, ученые и высококвалифицированные технические специалисты.
В России тоже вводят режим открытых дверей для отдельных групп. Это соотечественники (то есть русские и представители других коренных народов страны, по разным причинам живущие за рубежом) и иностранцы, «которые благодаря своим инвестициям, знаниям, умениям и навыкам вносят вклад в развитие российской экономики, науки, профессионального образования, искусства, а также разделяют традиционные российские духовно-нравственные ценности». Весьма благодушно государство настроено и к иностранным студентам — их долю рекомендовано увеличивать.
Однако все это выглядит лишь очень далекими от жизни пожеланиями. Само МВД указывает на снижение числа заявок желающих воспользоваться программой добровольного переселения. Высококвалифицированные специалисты, переезжающие в Россию, — это и вовсе признак совсем другой, благополучной эпохи, которая закончилась в середине 2010-х. А немногочисленные «беженцы» от «деструктивных неолиберальных идеологических установок» то и дело становятся фигурантами каких-то правовых курьезов. Да что там, даже вполне русскоязычные соотечественники жалуются на то, что их дети не могут поступить в школу, так как проваливают тест по русскому языку, введенный в 2025 году.
В итоге идеи о запретах и ограничениях выглядят в концепции основными, а вот пункты, дающие преференции тем или иным группам, скорее похожи на слабо связанные с действительностью игры с повесткой.
* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора