Телефонное мошенничество, сумо и техновечеринки: чем занимаются современные якудза
Якудза — часть расхожего имиджа современной Японии. У людей, никогда не бывавших в этой стране и тем более не вступивших в личный контакт с представителями японской преступности, часто есть определенные представления о том, кто такие якудза. Скорее всего, они представляют себе мрачных крепышей с татуировками, возможно, подозрительных на вид субъектов в темных очках и с набриолиненными волосами, и с меньшей вероятностью — офисного работника в деловом костюме и с галстуком за монитором. Тем не менее именно так, скорее всего, выглядит современный представитель японской преступной сети, утверждает эксперт по Японии из Лионского университета Филипп Пеллетье.
Образ якудза в массовой культуре, пишет он, во многом сформирован самими якудза, которые оплачивали популярные фильмы, участвовали в их производстве, а иногда и сами снимались в массовке. Кроме того, созданию достоверной картины не способствует тот факт, что у якудза есть «прикормленные» журналисты, так называемые «гокудо». Они активно общаются с якудза, получают от них информацию и подают ее потом в том ключе, который тех более или менее устраивает.
В своей книге «Империя якудза. Организованная преступность и национализм в Японии» (выходит в декабре в издательстве «Альпина нон-фикшн») Филипп Пеллетье попытался ответить на вопрос, почему это явление продолжает процветать в такой экономически развитой, технологически продвинутой и демократической стране, как Япония.
С одной стороны, утверждает Пеллетье, история якудза — это во многом история японского ультраправого движения. С другой, пишет он, самое простое объяснение терпимости современного японского общества к феномену якудза кроется в очевидном факте: множество людей до сих пор извлекают из этого личную выгоду.
Forbes публикует отрывок из книги.
Кажущаяся обнадеживающей статистика по борьбе с преступностью в Японии в 90-х — сокращение числа банд, уменьшение количества их членов, рост арестов — не должна скрывать реальное положение дел в сфере организованной преступности: ее устойчивость и даже прогресс. Показателен конкретный пример: полиция удовлетворенно констатирует растущее число арестов наркоторговцев, объемы конфискаций и вес изъятых наркотиков. Однако из этих же данных следует логичный вывод: наркоторговля в Японии расширяет масштабы, отравляет все больше людей, а количество вовлеченных в нее банд растет. Словом, фактически ситуация ухудшается, несмотря на принятие закона о борьбе с преступностью 1991 года и последующие его ужесточения.
Один из крестных отцов группировки «Кёдокай» в Хиросиме признал парадоксальную пользу новых законодательных рамок: «В итоге сложности, связанные с тем, чтобы продолжать следовать традициям, заставили нас развиваться и искать новые ресурсы. Переоценка ситуации навела нас на размышления. Если раньше мы ограничивались азартными играми, сейчас необходимо разнообразить свою деятельность в пользу более легальной, вроде рынка недвижимости. Теперь мы вынуждены использовать более продуманную и изощренную стратегию. Прежде действующие необдуманно, якудза поумнели благодаря этому закону. Он действительно сыграл нам на руку!»
Иначе говоря, цитируя автора книги Tokyo Vice («Якудза: преступный мир Японии») Джейка Адельштейна, «современные якудза — предприниматели-новаторы. Они больше не соответствуют образам татуированных хулиганов с девятью пальцами, в белом и с самурайскими мечами. <…> Им больше подойдет описание «Goldman Sachs со стволами».
Таким образом, мир организованной преступности переживает ощутимую поляризацию. Об этом свидетельствует и молодой крестный отец Кумагаи Масатоси, в 1988 году основавший «Кумагаи-гуми», аффилированную с «Инагавакай»: «Раньше доля легального бизнеса в нашей деятельности составляла 20%, сегодня она достигает 50%». К подобным утверждениям стоит относиться с осторожностью, поскольку они не сообщают ничего ни об общем обороте (растет он или падает, ведь процентное соотношение в таком случае будет меняться), ни о природе таких операций (являются ли они действительно легальными). Однако четко указывают на тенденцию.
Такой поляризации соответствует двойной процесс рекомбинации и переориентации, который сказывается на составе и распределении банд. Новая система порождала новую конкуренцию, провоцировала напряженность и не способствовала сокращению количества насилия. На радость полиции она вызывала внутренние конфликты и расколы, в результате чего количество банд увеличивалось. Кажется логичным, что их численность должна была уменьшиться, — но это лишь предположение, поскольку такая эволюция привела к их большей скрытности.
Наряду с традиционными якудза появилась новая форма преступности, ранее широко неизвестная или маргинальная, хангурэ (от хан — «половина» и гурэ — «обман»). К ней относятся правонарушения, нетипичные для Японии: угон автомобилей с целью перепродажи в Россию, кражи кредитных карт, ограбления с применением насилия, нападения на инкассаторов, квартирные кражи. Чаще всего полиция и СМИ возлагали за них ответственность на иностранцев (китайцев, малайзийцев, пакистанцев и пр.), однако эта же тенденция развивается в рядах молодых якудза, стремящихся действовать иначе, чем старшее поколение.
Среди некоторых крестных отцов, имеющих связи со СМИ, полицией и политиками, стало популярным выдавать этих «сменщиков», не уважающих кодекс чести старших. Помимо извечного спора «отцов и детей», такое поведение показывало меркантильное беспокойство среди бандитов, не желающих терпеть конкуренцию. С другой стороны, наиболее прозорливые из них опасались, что действия хангурэ нарушат некий «модус вивенди», достигнутый во взаимоотношениях с властями. Поэтому нарочитые обвинения в адрес иностранцев и подражающих им молодых якудза имели определенное политическое и идеологическое значение, вновь восстанавливалась историческая связь между преступным миром и ультраправыми.
Очевидно, банды проходили регистрацию в префектурах не как преступные сообщества, а как ассоциации или предприятия, занятые в той или иной законной сфере. Их незаконная деятельность при этом могла оставаться в рамках этой же области (например, в сфере недвижимости). Но также виды деятельности могли не совпадать, что свойственно компаниям, служащим прикрытием.
По иронии судьбы новое законодательство вместо искоренения якудза лишь подтолкнуло их к освоению новых бизнес-направлений. Чтобы обойти новые правовые нормы и продолжить прежнюю деятельность, банды шли на различные ухищрения. Поборы за «защиту» и рэкет приобрели завуалированные формы. Якудза предлагают приобрести по заоблачным ценам календари, комнатные растения или наборы косметики и банные полотенца для борделей. Очевидно, это была скрытая форма поборов с предприятий. Другой применяемый метод — издание журналов или буклетов, заполненных рекламой. Нетрудно догадаться, что несчастные компании вынуждены были разместить эту рекламу за большие деньги. Преступники навязывали также платные подписки на рассылки.
В ход шли и новые средства связи. Например, якудза прибегали к телефонному мошенничеству, в ходе которого выдавали себя за родственника, оказавшегося в ситуации, срочно требовавшей денег (метод «алло, это я», оре-оре дэнва). Кроме того, преступники использовали схему аппо-дэн (аппо от английского appointment — «встреча», дэн от дэнва — «телефон»). В этом случае звонящий представлялся сотрудником компании, которой требовалось провести работы в районе и которой был нужен адрес электронной почты и другие личные данные, что открывало путь для различных махинаций с ними.
Банды проявляли большую скрытность в своей деятельности, как легальной, так и нелегальной, связанной с азартными играми или проституцией. С приходом Такаги Ясуо, нового босса «Горё-кай» (бывшая группировка «Мио-гуми», сменившая название в 2002 году), ростовщический бизнес саракин достиг невиданных ранее масштабов. Члены «Горё-кай» отказались от традиционного образа якудза и появлялись перед клиентами как обычные служащие в костюмах и галстуках. Работая через сеть из 20 подгрупп, изначально они специализировались на выдаче кредитов работникам секс-индустрии, женщинам и сутенерам. Но вскоре вышли на новый уровень, увеличив размеры ссуд и создав базу данных должников, которая передавалась от одного саракин к другому. По меньшей мере 10 заемщиков, оказавшись в огромных долгах, покончили с собой.
Организатора этой схемы Кадзияму Сусуму арестовали в августе 2003 года. Его деньги находились на счетах в отделении швейцарского банка в Гонконге. В конечном счете Кадзияму приговорили к семи годам тюрьмы и штрафу в 30 млн иен. Однако никакого механизма для возврата средств жертвам так и не появилось.
Другой пример эволюции традиционной для якудза деятельности касается подпольных ставок в мире сумо. О связях профессиональных борцов с преступным миром знали давно. Эти связи видны либо на социологическом уровне (будущих участников состязаний находили в неблагополучных семьях), либо на идеологическом (сумо считали национальным, едва ли не самым японским видом спорта, в отличие от других единоборств, распространившихся за пределы архипелага). Власти подозревали, что якудза организуют нелегальные ставки на соревнованиях, проходящих за стенами школ сумо (хэя), но более масштабные махинации казались немыслимыми.
1 апреля 1996 года свет увидела книга, разоблачавшая темные стороны мира сумо. Ее автор — Онаруто Ояката, бывший борец, взявший в качестве псевдонима название своей прежней школы. Под псевдонимом скрывался Суга Коносин (1942–1996), также известный как Котэцуяма Тоёя. Он заявил, что этот вид спорта «насквозь пропитан ставками на поединки, уклонениями от налогов, связями с преступностью, наркотиками и оргиями». По его словам, более половины чемпионов регулярно участвовали в договорных матчах (яотё, буквально «хозяин восьми сотен» — от названия старого магазина), а якудза поставляли им проституток, помогавших отмывать наличные. Книга мгновенно стала бестселлером.
Суга Коносин и Хасимото Сэйъитиро (1940–1996), глава ассоциации болельщиков в Нагое, провели совместную пресс-конференцию, чтобы публично рассказать о сложившейся ситуации. Вскоре после этого они внезапно скончались от загадочной пневмонии в один день, 14 апреля, в клинике Фудзита в городе Тоёакэ (префектура Аити). Полицейское расследование не дало результатов. Таблоид «Сюкан гэндай» решил продолжить расследования, касающиеся мира сумо. Однако после выхода в 2007 году материала о том, что ёкодзуна Асахорю участвовал в договорных поединках, редакция журнала вместе со всем издательским домом «Коданся» оказалась в суде по иску Японской ассоциации сумо (Нихон сумо кёкай). Как можно предположить, они его проиграли и вынуждены были выплатить ассоциации 44 млн иен.
В мае 2010 года раскрылось, что борец Хиго-но-уми Наоя, пятого ранга (маэгасира) в высшем дивизионе макуути, распределил билеты на турнир по сумо среди 50 членов группировки «Кодокай», связанной с «Ямагути-гуми». Такая щедрость вызвала подозрения, особенно с учетом высоких цен на билеты. В конце того же месяца японская пресса раскрыла: борец высшего ранга (одзэки) Котомицуки Кэйдзи оказался замешан в деле о нелегальных ставках на бейсбол, организованных якудза. Вместе с другими 18 борцами его исключили из федерации сумо.
Расследуя это дело, полиция обнаружила новые доказательства фактов договорных матчей, которые проходили с марта по июнь 2010 года. Разразился скандал, и впервые с 1946 года мартовский турнир 2011 года, который должен был пройти в Осаке, отменили. К делу оказались причастны 23 человека — борцы и владельцы школ, трое из которых признали свою вину. Стало также известно, что один из борцов, завершивший карьеру в 2000 году, участвовал в договорных поединках в период с 1978 по 1991 год, но его признания тогда не имели последствий.
Деятельность «для прикрытия» (хёбо-горо, от хёбо — «фасад, лицо» и горо — «бандит») получает все большее распространение в преступном мире. Она делится на три типа: экономическая, социальная и политическая. Якудза демонстрируют большую изобретательность. Одни занимаются проведением техновечеринок или открывают частные детективные агентства, другие консультируют по развитию полей для гольфа или переработке отходов. Таким образом за последние 20 лет появилось множество несанкционированных свалок. Эти формально законные операции приносили выгоду и заказчику, и исполнителю, но нанесли ущерб окружающей среде. Последнее десятилетие преступный мир также инвестировал в сферу нелегальной иммиграции, наладив продажу поддельных документов. Этот рынок растет из-за ужесточения японских законов о пребывании иностранцев на территории страны. Торговля документами нередко сочеталась с «экспортом» женщин для занятия проституцией.
Подставные фирмы (фуронто кигё), которые также называли компаниями-сестрами (сятэй кигё), плодились с невероятной скоростью. Дополнения, внесенные в закон в 1999 году, были призваны противостоять этому явлению, запрещая бывшим якудза создавать предприятия или поступать на службу в компанию в течение пяти лет после выхода из банды, но эти меры были малоэффективными.
Более того, они произвели скорее обратный эффект. Если число официально зарегистрированных якудза сократилось после закона 1991 года, то и арестов стало меньше, а значит, меньше судебных разбирательств и приговоров. При умелом подходе сложившаяся ситуация давала больше возможностей для начала легального бизнеса, поскольку количество лиц с судимостью автоматически уменьшалось. Якудза пользовались этим, умело расставляли приоритеты, принося в жертву «пешек», чтобы спасти «фигуры».