Каждый год повторяется одно и то же: критики, в том числе самодеятельные (а написанием рецензий балуется как минимум четверть населения, прописанного в Cети), неустанно ворчат, что фильмы — один хуже другого, сплошные разочарования, мэтры выдохлись, расхваленный фильм-лауреат Каннского фестиваля оказался скукой смертной и т. п. Однако к концу года выясняется, что был он не таким уж провальным. Много чего осталось в памяти. А уж 2009-й обнажил немало любопытных и даже важных кинотенденций. Предлагаю не список лучших фильмов 2009-го (у каждого киномана он свой, субъективный — и мой собственный отнюдь не ограничивается семью лентами), а перечень фильмов-событий. Тех, которые позволили говорить о новых трендах, породили надежды, а иногда и дикие скандалы, разделив аудиторию на неистовых почитателей и яростных противников — что, кстати, всегда признак небанальности.
«Россия 88» Павла Бардина
Впервые за долгое время наше кино, бегущее от актуальности как от чумы, решилось на политически злую, бьющую по мозгам картину. Фильм о русских фашистах сделан так, словно это любительская съемка одного из скинхедов. Избиения инородцев выглядят до ужаса натуралистично. Мат-перемат не глушится ничем. К фильму можно предъявить эстетические претензии. В частности, его псевдодокументальность вступает в противоречие с морализаторской, чересчур театрализованной развязкой. Но один только финальный список жертв фашистов в 2008 году, идущий на черном фоне, производит воистину убийственное впечатление. К сожалению, можно счесть логичным, что в прокат фильм так и не вышел, хотя съемочная группа устроила его премьеры в ряде городов. Прокатчики и владельцы кинотеатров явно испугались. Либо нерентабельности — ведь из-за мата фильм можно было показывать лишь на сеансах с возрастными ограничениями. Либо курсировавших в СМИ слухов (основанных на убедительных, но косвенных фактах) о том, что «Россия 88», показывающая попытки силовиков и госструктур взять «комсомольцев»-скинхедов под свой партийный контроль, вызвала недовольство наверху.
«Пророк» Жака Одияра
«Пророк» одного из лучших современных мастеров Жака Одияра (особенно люблю его «Читай по губам») — прямо-таки образец того, какой должна быть современная серьезная кинодрама. Не зря фильм получил Гран-при — второй по значению приз последнего Каннского фестиваля. С одной стороны, это социальное исследование того, что Францию и всю Европу волнует едва ли не сильнее всего: иерархии в бандитско-уличной среде выходцев из третьего мира. С другой, это психологический триллер, от которого невозможно оторваться все 2 часа 30 минут. И потому, что много встряхивающего как нашатырный спирт насилия. И потому, что волнуешься за главного героя, хотя он головорез, — именно сочувствие позволяет понять и его характер, и исходящую от него опасность. «Пророк» — это «Крестный отец» 2000-х, но сделанный жестко, без романтики, без литературных клише. Одияр показывает, что Европе суждены крестные отцы нового типа. Герой фильма — арабский паренек из низов, у которого хватает мозгов объединить интересы враждовавших корсиканской, арабской, итальянской, негритянской мафий. И кое-какие из них поставить на колени. Франция после этого фильма маленько испугалась.
«Короткое замыкание» Бориса Хлебникова, Ивана Вырыпаева, Петра Буслова, Алексея Германа-мл. и Кирилла Серебренникова
В 2009-м начались споры о том, сформировалась ли у нас новая молодая киноволна. Тут же, похоже, и закончатся. Во-первых, сами молодые, большинству из которых, к слову, от 30 до 40, не спешат объединяться под общим знаменем. Во-вторых, их будущее туманно, ведь господдержкой в кино отныне станут пользоваться только избранные крупные студии, производящие мейнстрим. Но говорить о появлении у нас принципиально иного режиссерского поколения (назовем еще Прошкина-мл., Хржановского-мл., Хомерики, Попогребского, Мизгирева, Сигарева, Садилову, Гай Германику — список легко продолжить), конечно, можно. Эти режиссеры явно чувствуют родство не со среднестатистическим советским, а с хорошим зарубежным кино, прежде всего европейским. Их, подобно адептам прежних европейских киноволн (итальянского неореализма, французской новой волны, датской «Догмы»), интересует подлинная, а не придуманная на зрительскую потребу действительность — прежде всего провинциальная со всеми ее иллюзиями и уродствами, со всем ее черным юмором. «Короткое замыкание», состоящее из пяти то смешных, то печальных анекдотов о казусах любви, — если и манифест этого поколения, то принципиально несерьезный. Не встречал никого, кому нравились бы все пять новелл, зато всякому нравится та или другая. Но и в качестве несерьезного манифеста, памятника надежде, будто у нас и впрямь могла возникнуть своя nouvelle vague, альманах все равно интересен.
«Бесславные ублюдки» Квентина Тарантино
Вопреки возгласам скептиков, продолжающих хоронить Тарантино уже лет пятнадцать, он по-прежнему на коне. Вот и в этом году стал родоначальником очередной киноидеи. В «Бешеных псах» и «Криминальном чтиве» он первым придумал киноперсонажей новой людской породы, этаких новоделов, сформированных массовой культурой, которые ощущают и ведут себя не как реальные люди, а как персонажи масскульта, что делает их свято аморальными. Подтекст «Бесславных ублюдков», где еврейский спецназ в 1944 году снимает скальпы с фашистов, а затем и убивает всех германских вождей во главе с Гитлером, можно описать так: кинематограф историю всегда перевирал, хотя притворялся, будто несет нам истинную правду. Так давайте больше не притворяться, относиться к киноперевиранию истории трезво, без обид и честно творить на экране такую историю (даже все еще болезненную историю Второй мировой), какая нам по вкусу.
«Бруно» Ларри Чарлза
Точнее «Бруно» не важно какого режиссера, главное, что с Сашей Бароном Коэном в главной роли. Замышлялся как самый скандальный фильм года. Британский комик Саша Барон Коэн прославился три года назад после фарса «Борат: исследование американской культуры во благо великой казахской нации» (номинированного, между прочим, на «Оскар» за лучший сценарий). Его фирменный стиль — непристойность, то есть шутки неполиткорректные и физиологические. Типичный сортирный юмор — в данном случае это не оскорбление, а четкое определение жанра. В «Бруно» (где мелкий телешоумен и назойливый гомосексуалист из Австрии отправляется покорять Америку, чтобы стать вторым знаменитым австрийцем после Гитлера) Саша Барон надеялся задеть уже абсолютно всех, обнажив таким образом обратную сторону политкорректности — ханжество и скрытую неприязнь к меньшинствам. Но задел почему-то только киночиновников Украины, где фильм запретили за «художественно не оправданную демонстрацию половых органов». В других странах его восприняли со смущенным хохотком, но в целом спокойно. Однако еще одна новая тенденция: политкорректность, на которой базировалась идеология западного кино последних двадцати лет, теперь мало кого волнует. И даже самым наглым попранием ее основ теперь мало кого обидишь.
«Антихрист» Ларса фон Триера
В этом году появилось как никогда много серьезных картин, содержащих в себе шокирующие и/или откровенно провокативные эпизоды. В каннской программе этого года почти не было фильмов, во время которых зал бы не вздрагивал. Рекорд года уже в который раз установил Ларс фон Триер. Во время первого просмотра его «Антихриста», состоявшегося в том же Канне, зал, абсолютно не подготовленный к тому, что увидит, несколько раз закрывал глаза от ужаса и в тысячу глоток выкрикивал «о, ноу!», после чего начинал нервно хохотать. Любопытно, что в Канне картину не принял почти никто. Когда жюри во главе с интеллектуалкой Изабель Юппер присудило приз за лучшую женскую роль актрисе фон Триера Шарлотте Генсбур (среди прочего, отрезающей себе в фильме ножницами кое-что самое интимное), многие сочли такое решение скандальным. К концу года выяснилось, что у фильма много поклонников. И что его можно считать рекордсменом 2009-го еще и по количеству трактовок. Самая простая из них в том, что природу, по Триеру, создал не Господь, а Дьявол.
«Аватар» Джеймса Кэмерона
Широкомасштабное кино осуществило технологический прорыв. Не исключено, что всю историю такого кино будут теперь делить на две части: до и после «Аватара». Анимационные эпизоды в «Аватаре» пока что еще слегка отличаются от снятых вживую. Но уже не так сильно, как в прежних широкомасштабных фильмах: у дорисованных на компьютере персонажей живые глаза, чего раньше не было. Мы не зря употребляем термин «широкомасштабное» кино, а не зрелищное, не развлекательное, не киноаттракцион. Ведь фильм Кэмерона несет в себе глубокие исторические и политические смыслы. Фактически он направлен против западной цивилизации, а можно считать, и человеческой цивилизации как таковой, порождающей снобизм и расизм и уверенной в своем праве ломать природу и культуру народов, которые кажутся недоразвитыми. Показанная в «Аватаре» война землян с расой гуманоидов на планете Пандора очевидно ассоциируется с завоеванием и уничтожением Европой индейской Америки. Кстати, вот еще одна тенденция года: появление гуманного античеловеческого кино. Сразу в двух фильмах (кроме «Аватара», это спродюсированный Питером Джексоном «Район №9») нам предложено сочувствовать борьбе хороших инопланетян с плохими людьми. И мы искренне радуемся, когда нас в итоге зверски мочат.