«Искра вечного пламени»: фэнтези о любви и мире, где потомки богов правят смертными

«Искра вечного пламени» — первый роман в четырехтомном ромэнтези американской писательницы Пенн Коул. Он издан в 15 странах и вошел в списки бестселлеров изданий The New York Times и USA Today, а также в топ-15 самых продаваемых книг на Amazon. На русском языке печатная версия романа вышла в издательстве «О2 Young adult книги», а в формате аудиосериала — в музыкальном сервисе «Звук».

Главная героиня ромэнтези — 20-летняя Дием Беллатор — умеет за себя постоять, но зачастую действует импульсивно. Всю жизнь мать прятала ее от Потомков богов. Но после исчезновения матери все изменилось, а защита исчезла. Смертные ненавидят Потомков и готовят восстание, которое возглавляет первая любовь главной героини. Сама Дием попадает в эпицентр интриг королевского двора и встречает наследного принца Лютера, по всей вероятности, связанного с исчезновением ее матери. При этом в голове девушки звучит чужой голос, который призывает ее бороться, но ей не понятно, за что именно. 

Постепенно развивающаяся любовная линия, остроумные диалоги, уникальная магическая система, мифические существа и напряженный политический конфликт, — в книге есть все, что нравится фанатам фэнтези-романов «Четвертое крыло» Ребекки Яррос, «Из крови и пепла» Дженнифер Арментроут и «Змейка и крылья ночи» Кариссы Бродбент.

Forbes Young публикует отрывок из книги «Искра вечного пламени» Пенн Коул.

«C болью в сердце я наблюдала, как мой братишка болтает с охранниками, а потом исчезает за обвитыми плющом стенами.

Учеба Теллера в академии Потомков вызывала у меня смешанные чувства. Мозги у него слишком замечательные, чтобы всю жизнь бездарно потратить на тяжелый труд, как случается с большинством смертных мужчин Люмноса. Но то, что Теллер проводит столько времени среди Потомков и обрастает знакомствами, ни к чему хорошему привести не могло.

Среди девяти королевств Эмариона наш родной Люмнос, Королевство Света и Тени, считается одним из самых лояльных к смертным, но даже здесь возможности Теллера будут всегда ограничены. То же самое сказали Теллеру и в академии, предупредив, что элитное образование вряд ли изменит его судьбу разительным образом.

И не дайте боги ему влюбиться! Закон не запрещал флиртовать, но вот смешанные браки возбранялись, беременности, наступившие в результате связи двух рас, насильственно прерывались, а смертного родителя навсегда изгоняли из королевства. Жесткие правила появились несколько веков назад, когда магия Люмноса начала ослабевать из-за смешения крови со смертными. Похожие законы ввели еще несколько королевств, четко осознавая последствия потери своей магии.

Да и жизнь Потомков длилась века, если не тысячелетия, а смертный партнер старел и умирал в мгновение ока. Предмет воздыхания Теллера и вовсе член королевской семьи, а значит, исключена даже кратковременная связь без рождения детей.

Видимо, Генри думал о том же, потому что в его взгляде, устремленном на ворота академии, читалась тревога.

— Если его засекут с принцессой... 

— Понимаю, — вздохнула я. — Но Теллер — умница, он осознает последствия.

Рука Генри сползла с моих плеч на талию и притянула к себе.

— Когда доходит до сердечных дел, даже умные мужчины порой принимают опрометчивые решения. Опасные решения. — Слова он говорил серьезные, но во взгляде карамельных глаз, упавшем мне на губы, мелькнуло что-то другое.

Сквозь тонкую одежду я чувствовала тепло его тела, ускорявшее мой пульс.

— Я думала, ты уже понял, что «Опрометчивые и опасные» — девиз семьи Беллатор, — промурлыкала я и, подавшись к нему, носом потерлась о его нос.

— Кстати об опасных решениях... — Генри сделал паузу и кончиком большого пальца очертил мой подбородок, обжигая прикосновением. — Завтра у меня доставка в Фортос. Поехали со мной!

Я замерла и потупилась:

— Знаешь ведь, я не могу отлучиться так надолго. Я нужна Море. Я нужна отцу.

Генри приподнял мою голову, заставив снова заглянуть ему в глаза:

— Твой отец — командующий армией, который в свободное время охотится на диких зверей. Нянька в лице взрослой дочери ему не нужна. А Мора... — Генри пожал плечами и немного криво, но очаровательно улыбнулся. — Да, ей ты, пожалуй, нужна.

Я хохотнула и попробовала отстраниться, но Генри держал меня крепко.

— Но мне ты тоже нужна, — продолжил он, обхватывая мое лицо ладонями. — Ты месяцами работаешь на износ и заслуживаешь перерыв. Мы будем отсутствовать только две ночи — уверен, Мора тебя отпустит.

Стоило бы, конечно, сказать «нет». У Моры работы было без того невпроворот, и я точно знала, что случится, когда мы с Генри окажемся одни, вдали от любопытных глаз родственников и городских сплетников. Как бы мое тело ни жаждало его прикосновений, я сомневалась, что снова готова открыть кому-то свою истерзанную душу.

Хотя... путешествие в Фортос могло помочь мне разобраться в исчезновении матери. Большую часть жизни она служила целительницей в армии Эмариона и поддерживала связь с некоторыми бывшими коллегами. Если кто-то за пределами Люмноса и знал о планах моей матери, то это они.

— Просто поговори с Морой, — настаивал Генри. Его губы легонько коснулись моих, наше дыхание слилось воедино. — Спросить-то можно?

Я сделала глубокий вдох, заставляя кровь остыть. Мои ладони скользнули вверх по груди Генри и медленно оттолкнули его. Прохладный утренний воздух унес ощущение его тепла.

— Я постараюсь.

Генри просиял, его карамельные глаза сулили такие плотские утехи, что внутри все снова загорелось.

Мы вместе пошли дальше, Генри без умолку делился новостями о своей работе посыльным. Он тоже продолжил семейное дело, ведь его отец доставлял почту и в столице, и в Смертном городе.

Отцу Генри даже выпала честь служить дворцовым курьером. Смертных редко посвящали в дела королевской семьи, но за пределами родного королевства Потомки на время теряли магическую силу и так этого боялись, что доставку посланий между королевствами, за исключением самых деликатных, поручали смертным.

Из командировок Генри всегда возвращался с захватывающими историями о жизни за пределами нашей уединенной деревеньки. Моя собственная жизнь была крепко привязана к городу смертных, и, не считая редких путешествий с родителями, предначертанный мне путь вряд ли мог привести в более интересные места. 

Вскоре красно-золотой полог осенней листвы сменился зданиями, и перед нами предстал город.

Смертный город. Я ухмыльнулась про себя: таким абсурдным казалось мне название. В нашей бедной, окруженной лесом деревне не было ничего городского. Осыпающиеся кирпичные постройки и лачуги с железными крышами, скорее, следовало называть трущобами.

Это Потомки настояли, чтобы все поселения смертных именовались одинаково, вне зависимости от размера и качества жизни в них. Их не волновало, что когда-то наши города носили другие названия, значимые и гордые. Их называли в честь великих вождей и монархов, могущественных кланов и уважаемых людей и Старых Богов, которым мы когда-то молились о спасении, — эти имена содрали с останков нашей смертной культуры, покрыв нашу общую кожу кровью и ссадинами.

Потомки, как обычно, заявили, что культурный геноцид в наших же интересах, что «единство символов» поможет нашим двум расам сблизиться. Я подозревала, что истинная цель этого шага — держать нас, смертных, в постоянном страхе перед тем, что нас уничтожат столь же безжалостно и равнодушно, как и нашу культуру.

Генри попрощался, а я направилась к скромному каменному зданию, где располагался Центр целителей. Мора была уже на месте, она тихонько напевала под аккомпанемент звона пробирок и каменных инструментов — наводила порядок в нашей подсобке.

— Доброе утро, Мора! — прощебетала я, бросая сумку на соседний стол. — Какие приключения ждут нас сегодня?

— Доброе утро, дорогуша. — Мора махнула мне рукой, не отвлекаясь от работы. — Нужно проверить ребенка из семьи Барнс. А потом, может, научишь стажеров готовить бальзам из дыхания облака?

— Да, конечно. — Я обмотала бедра мятым льняным фартуком и принялась за обычные утренние обязанности.

Это каменное здание было мне домом не меньше, чем дом на болоте. Я выросла в нем, тенью следуя за мамой. К десяти годам я умела готовить большинство снадобий и выставлять на стеллажи необходимые инструменты и препараты. Большинство стажеров начинают самостоятельно лечить пациентов после нескольких лет практики, я же получила звание целительницы вскоре после окончания школы. Под руководством мамы и Моры я, вопреки возрасту, ни в чем не уступала другим целителям королевства.

Однако в моих познаниях имелся небольшой, но существенный пробел — исцеление Потомков.

Все Потомки обладают даром быстрого исцеления, что делает их неуязвимыми перед большинством травм и болезней. В тяжелых случаях они могут отправиться в Фортос, Королевство Силы и Доблести, на прием к целителям-магам, которые служат армии Эмариона. Как следствие, Потомки редко прибегают к помощи смертных целителей.

Существует лишь несколько исключений — дети, чьи способности к самоисцелению вместе с магической силой развиваются только к подростковому возрасту, и пострадавшие от редких ядов. Подробности мне изучать запрещалось. Моя мать даже запирала истории болезней своих пациентов, чтобы я не могла с ними ознакомиться.

Я рано усвоила: никакие протесты не в силах поколебать мамину решимость отгородить меня от мира Потомков, и это при том, как ловко и умело она договорилась, чтобы Теллера приняли в академию. Я указывала на двойные стандарты, но мои слезы, крики и хлопанье дверью не изменили ровным счетом ничего.

«Просто доверься мне, моя маленькая воительница, — увещевала мама. — Я знаю, что делаю».

От таких воспоминаний у меня сердце разрывалось. Шесть месяцев, шесть долгих месяцев я не слышала ее голос... 

В отсутствие мамы пациентов-Потомков стала принимать Мора, которая неведомые мамины опасения явно не разделяла. Мама всегда упорно молчала, зато Мора, возвращаясь из дворца или огромных особняков Люмнос-Cити, взахлеб рассказывала об увиденном во всех фантастических подробностях, которые я заглатывала, как голодающая нищенка — собранные крошки.

— Генри завтра отправляется в Фортос, — равнодушно выдала я, пока мела каменные плитки пола соломенным веником. — Спросил, не хочу ли я с ним поехать.

— Да что ты?

Мое деланое безразличие не обмануло Мору. Она пошевелила бровями, на веснушчатом лице появилась кривая ухмылка.

— А сопровождающие в той поездке будут?

— Мора, не смотри на меня так.

— Так что насчет сопровождающих? Точно не понадобятся?

— Мора!

Она ткнула меня в бок и хихикнула:

— Так вы, голубки, хотите побыть одни?

 На щеках у меня появился легкий румянец.

— Посмотрим.

— Да при мне-то не скромничай. Я же тебя еще малюткой знала, когда ты тут в одних трусишках разгуливала. Практически с тех же пор вы с тем мальчиком не разлей вода. Лишь стихийное бедствие могло помешать вам влюбиться друг в друга.

У меня в горле пересохло.

 — Любовь — это серьезно. Мы никуда не спешим.

 — Скажи это тому влюбленному идиоту, который торчит у Центра каждый вечер, пока твоя смена не кончится, и таращится на тебя с сердечками в глазах.

— Ну, это еще не любовь. Генри лишь представляет, как я разгуливаю здесь в одних трусишках.

Я наконец выдавила улыбку. К подначкам Моры о моей катастрофической личной жизни я привыкла давно. Обязательств в отношениях я никогда не искала — стоило парню проявить что-то большее, чем страсть, я бежала от него подальше.

— Если спрашиваешь, смогу ли я отпустить тебя на пару дней, мой ответ — да. Езжайте, развлекитесь. — Заглянув в подсобку, Мора вытащила пузырек с зеленоватой жидкостью и вложила его мне в ладонь. — Главное, пусть сперва выпьет противозачаточный тоник.

Я залилась жгучим румянцем и махнула веником в сторону ее ног. Мора отскочила с громким смехом, и я ответила свирепым взглядом, но пузырек с тоником тихонько положила в карман.

Вскоре на утреннюю смену прибыло несколько стажеров. Я болтала с ними, когда дверь Центра распахнулась со зловещим хлопком.

В приемный покой влетел высокий парень, одетый в темно-бордовое бархатное сюрко, расшитое изящными серебряными завитками. На его пальцах сверкали кольца с драгоценными камнями. Юное лицо было бледным и напряженным; по сторонам он смотрел испуганными глазами.

Синими глазами. 

Потомок».