Склонение шампанского, синекдоха и другие фигуры речи: что не так с поправками в закон о регулировании алкоголя
Мир был прекрасен в своей первозданности, когда слово «шампанское» было простым прилагательным и означало что бы то ни было произведенное или находящееся в Шампани — тихой французской провинции, находящейся в паре часов езды на восток от Парижа.
Мир был великолепен в своем стремлении к совершенству, когда монахи расположенного в Шампани бенедиктинского аббатства Hautvillers научились делать игристое вино — замечательное настолько, что ему со временем стали подражать многие виноделы Шампани. И шампанским стали называть главный стиль производимых в Шампани вин.
Мир был все еще удивителен в своем многообразии, когда шампанский стиль стали пытаться воспроизводить по всему миру. И в этот исторический момент слово «шампанское» приобрело свойство метафоры — то есть его стали употреблять в переносном значении, в строгом соответствии с учебником, «на основе сравнения предмета или явления с каким-либо другим на основании их общего признака». Растворенный в вине углекислый газ, в момент откупорки вырывающийся из горлышка пенной струей, был очень убедительным общим признаком. Когда любые пенистые вина, рожденные и в Испании, и в Калифорнии, и даже, например, в Средней Азии, называли шампанскими, это было еще фигурой речи — метафорой, вырвавшейся во всеобщее пользование.
Истина в игристом: исчезнет ли из России французское шампанское
Но потом мир вступил в эру точных наук и железных определений. Выяснилось, что и пениться вино можно заставить по-разному, да и вкус у вин, произведенных в Шампани — особенный. В точном смысле слова шампанское стало относиться к категории игристых вин, как частное относится к общему. А для тех, кто в силу привычки продолжал называть этим словом все, что с шипением создает пену в бокале, шампанское стало, простите, синекдохой.
В филологическом смысле синекдоха — частный случай метонимии, то есть оборот, при котором переносное значение слова основывается на смежности: часть — вместо целого, множество — через единичное, представитель класса — вместо всего класса, или наоборот. Обращение типа «эй, борода, иди-ка сюда!» — пример использования синекдохи в повседневной жизни. Надо признать, что привычка — вторая натура. К тому же энологи — не филологи, и в своем стремлении к лирике они подчас даже физиков превосходят. Вероятно, поэтому в какой-то неровный час они допустили попадание злосчастной синекдохи в учебники и нормативные документы, назвав игристое вино шампанским не в смысле принадлежности к региону, а в смысле категорийной смежности.
Наделавшие шума поправки к закону «О госрегулировании производства и оборота алкогольной продукции» коррелируют этот давний закон с недавно принятым «Законом о виноградарстве и виноделии» и по сути обязывают участников рынка согласовывать свою техническую документацию с ГОСТом, где прописаны технические условия производства для категории игристых вин. Наверное, это воспринималось бы как нормальное требование, если бы не два обстоятельства.
Неправильное происхождение: как шампанское стало жертвой российских законов
Первое из них заключается в том, что ГОСТ 33336-2015 среди прочих вполне актуальных дефиниций для игристых вин оставил и одну явно атавистическую — «игристое вино традиционного наименования». Традиционное наименование, по определению ГОСТа, состоит из слова «шампанское» в сочетании с прилагательным, производным от названия государства-изготовителя (белорусское шампанское, казахстанское шампанское, российское шампанское и др.). И среди «традиционных наименований» не упомянуто исходное французское, казалось бы, защищенное в рамках АОС Champagnе. Понятно, что межгосударственный стандарт, действующий с 1 января 2017 года, учитывал интересы отраслевых лоббистов, которые как могли держались за свое место на рынке. Непонятно только, куда смотрели французские сельскохозяйственные атташе и прочие функционеры в 2015-2016 годах, когда готовился этот документ. Можно предположить, что они просто не обратили внимания на зону своей непосредственной компетенции, в какой-то момент увлекшись фигурами речи ради усиления выразительности своей риторики.
Когда обиженные французские виноделы призывают бойкотировать российский рынок, на котором им приходится играть по общим правилам, они не замечают, как срываются на безосновательную риторику. Увы, апломб — тоже слово французского происхождения, используемое в переносном смысле.
Российские законы о вине напоминают кашу, сваренную наскоро. Крупу не успели перебрать и промыть, масла добавили недостаточно, и — местами слиплось, местами подгорело. Эти законы редко учитывают переходный период и почти не оставляют участникам рынка времени на адаптацию. Это как раз второе обстоятельство, которое мешает воспринимать новый закон как нормальный. По всей видимости, в самом скором времени мы обнаружим еще несколько несовпадений между обновленным законодательством и действующими нормативными актами, включая ГОСТ.
Когда дело дойдет до комментариев, мы постараемся избегать гипербол и прочих хитрых приемов из школы злословия.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора
Молодая лоза: как новое поколение виноделов ломает стереотипы о производстве вина в России
Молодая лоза: как новое поколение виноделов ломает стереотипы о производстве вина в России
