Первая дегустация — всегда самая упоительная
Cлучилось это в Лондоне в начале восьмидесятых. Я жил тогда на севере столицы и часто бывал в винной лавке «Бодега», которой владели два брата — Пабло и Хуан. Лавку они получили в наследство от отца, испанского республиканца, сбежавшего в 1939 году в Англию после поражения в гражданской войне. Пабло и Хуан торговали сами, поскольку лавка была маленькой и большого дохода не приносила. По субботам и воскресеньям им помогали Фред и юный беженец из Ирака Фарид, упрямо называвший себя вавилонянином. Он не чурался золотисто-красной малаги и янтарного хереса. В такой компании я впервые в жизни стал участником дегустации.
К этому событию я упорно готовился. Настолько упорно, что жена едва не выгнала меня из дому. Я, конечно, не напивался вдрызг, но каждый вечер приносил домой образчик из «Бодеги», приглядывался к нему, внюхивался, наконец вылизывал до последней капли. Хуан предупредил меня, что церемония будет неформальной. Пробовать будем вслепую. Задача — определить сорт и, хотя бы примерно, год урожая. Как выразился Хуан, «это будет горизонтальная и вертикальная дегустация по упрощенной формуле». «Горизонтальная» — это когда пробуешь вина одного района и года, но разных виноделов. А «вертикальная» — когда вина разных лет, но того же винодела. Накануне мероприятия братья дали мне несколько дельных советов: во-первых, попоститься и не есть ничего перченого или острого, иначе язык и небо утратят чувствительность. Во-вторых, не курить и не душиться. Вовсе. Поскольку никотин и одеколон заглушают винный аромат. В-третьих, не надевать ничего светлого, чтобы не обляпаться. Наконец, захватить зубную щетку — на случай, если после дегустации я пойду в приличное общество.
Мы собрались в воскресенье в «Бодеге». Я волновался. Мне казалось, что меня принимают в какое-то тайное общество. Вино из укутанных в бумажные салфетки бутылок разливал вавилонянин. Хуан раздал всем блокноты, чтобы мы могли записывать впечатления: нравится — не нравится, и почему. Еще надо оценить качество по десятибалльной шкале. Ну и дать субъективную оценку: воодушевляет или нет, какие ассоциации вызывает.
Мы приступили. Все, кроме меня, сплевывали в ведро, заблаговременно принесенное вавилонянином. Рука тянулась к бокалу, губы к вину. Я даже забывал ополаскивать рот водой. Бутылок было шесть. Нам хватило получаса, чтобы все попробовать и описать. Вавилонянин собрал блокноты и огласил результаты. Произошло невероятное: победил я, новичок, к тому же северянин! Я угадал четыре марки из шести: «Монте Реал Гран Ресерва» 1970 года (на запах — гречиха в цвету, на вкус — вялый шелк), «Монте Реал Тинто Гран Ресерва» 1958 года (пожилое вино, кроткое) и еще две бутылки риохи, сейчас уже точно не помню каких.
С тех пор я участвовал в дюжине дегустаций: и профессиональных (в винодельческих хозяйствах), и публичных (с участием прессы, телевидения). Но вот та первая в лавке «Бодега» так и осталась самой яркой. Чем с большей помпой проходят дегустации, тем меньше им веришь. Несколько лет назад вышла докторская диссертация «Дегустация. Исследование образов химических субстанций в человеческом сознании». Написал ее француз Фредерик Броше. С помощью новейшей компьютерной техники Броше подверг анализу более 100 000 оценок дегустаторов, включая 9000 — американского винного гуру Роберта Паркера. Оказалось, что большинство суждений экспертов — сущий вздор. Они путают марки вин, сорта винограда, год урожая и даже белое вино с красным. Дилетанты и профаны были в восторге. Жаль, что Броше не попались под руку мои заметки, сделанные в лавке «Бодега» четверть века назад. Я и сейчас помню запах гречихи в цвету и вкус вялого шелка.