«Заводские настройки»: роман о женщине, выбравшей «мужскую» профессию
Мне всё говорили: «Мужская профессия! Да куда ты пойдешь работать?» Что за дурацкие вопросы семнадцатилетней девушке, которая только-только выбирает свой путь. Выбрать сложно. Особенно если нет страсти к чему-то одному. Я из вредности ткнула пальцем в первое симпатичное название. «Машины и технологии обработки металлов давлением»… Почему бы нет? Решила идти до конца: доучиться и попробовать устроиться по специальности.
О, я узнала про давление все, еще не начав учиться. Поступление в университет превратилось для меня в ад. Конечно, я примерно представляла, куда хочу, и даже подала туда документы. Но выяснилось, что ракетные двигатели, о которых я с самого начала мечтала, «не для девочек». Мама с тетей Машей вместе работали в лаборатории. Они хотели, чтобы я поступала на металловедение.
— Я надеялась, что ты после института придешь к нам работать. Мы тебя всему научим, — твердила мама.
— Ты не бойся, мы договоримся, — вторила тетя Маша.
— А вам не кажется, что три металловеда на одну семью — это много? — недоумевала я. — Я сама выберу специальность. И в лабораторию я не хочу.
На меня уставились два недовольных лица. Это была их мечта, не моя. Свою я еще не успела отыскать.
Подруга Оля подбила меня подать документы в вузы Санкт-Петербурга. Она уже год там училась в Университете растительных полимеров и радовалась жизни. И я, отстояв длиннющую очередь на почте, отправила свои бумаги в два университета. Оказывается, чтобы копии документов дошли, нужно их сначала завизировать у нотариуса, а уже потом посылать отправлением первого класса с уведомлением о вручении. И все это для того, чтобы приемная комиссия их получила. И ведь нигде об этом ни слова не было написано.
А ведь я поступила. Боже, я поступила в два вуза Северной столицы! Я ежедневно обновляла рейтинги абитуриентов на университетских сайтах. Мне было сложно поверить, что я пройду. Простая девчонка из Чебаркуля — в Питере! С ума сойти! Из Университета растительных полимеров мне даже звонили, приглашали. И мы с мамой купили билеты… Я так и не поняла, как мама согласилась на эту авантюру. То ли действительно порадовалась моему успеху, то ли решила на время уступить мне, чтобы потом продавить свою линию. Я сильно ее не уговаривала — просто скакала по квартире и радовалась.
Но мы никуда не поехали. Ведь я до последнего сомневалась в выборе. Как же я в тот момент хотела быть на месте одноклассников, которые уже поступили. Кое с кем мы переписывались в соцсетях. Один одноклассник уже уехал на будущее место учебы в Новосибирск — он гордился, что поступил в местный вуз по результатам олимпиады, без нее выдержать конкурс было бы сложнее. Девчонки наслаждались жаркими летними деньками — они планировали учиться платно и уже все оформили. Казалось, только я никак не могу решиться. Все сомневалась: Челябинск или Петербург, Петербург или Челябинск. Каждое утро просыпалась с мыслями о выборе. Мама, видя мои терзания, подталкивала меня к нужному ей решению.
— Поступай в Челябинск, — предложила она, — поедем на Миассовое отдыхать.
Я сразу представила блестящие на солнце волны, шумный пляж с играющими детьми, легкий ветерок… Можно будет плавать до буйков или на матрасе вдоль берега. В прошлый раз нам повезло: дали домик со своим маленьким понтоном. Никаких посторонних…
— Давай договоримся, — строго сказала мама. — После поступления ты меня не обвиняешь в своем выборе, будто я тебя не останавливала.
— Хорошо, — вздохнула я, понимая, что другой ответ не примут.
В тот момент я чувствовала себя пленницей собственной комнаты. Проход между диваном и книжным шкафом в ширину — всего пара шагов, а уже казалось, что некуда идти.
— И что ты в Питере делать будешь? — постоянно спрашивала мама. — Вот чем метрологи занимаются?
— Да чем-чем, — я зарыла пальцы в воло сы. — Измеряют что-то…
Так продолжалось каждый день, пока я не психанула и не ткнула в эту несчастную специальность с «давлением» в челябинском вузе. Билеты в Питер мы сдали. Мне резко стало все равно: я сделала выбор, отстаньте от меня. Я устала. Оля немного расстроилась, что я не приеду. Но мы решили, что я навещу ее позже.
Оле не нравилась погода в Питере: она часто жаловалась на унылые тучи, каждый день скрывающие небо. Она любила тепло, но поехать учиться на юг почему-то не догадалась. Спустя несколько лет я даже порадовалась, что не уехала в Питер. Все же родная уральская зима с температурой минус тридцать и сугробами высотой в два метра мне милее. Я привыкла, что зима — это зима, а лето — это лето, а не серое слякотное нечто. Да, Питер — это не только красивая архитектура, но и большие возможности. Но кто сказал, что на Урале со всем ничего нет?
Когда я увидела расписание пар нашей группы в первом семестре, подумала: почему все с восьми утра? Это для того, чтобы сразу приучаться вставать на работу пораньше и в будущем не шокироваться. И до кучи шесть зачетов и пять экзаменов. У однокурсников с кафедры «Безопасность жизнедеятельности» было всего четыре зачета и четыре экзамена. Мы завидовали расписанию бэжэдэшников, надеясь, что на старших курсах будет легче.
А нас загружали по полной. И работы больше, и учиться сложнее. Жаль только, что спецпредметы пойдут лишь на третьем курсе. А пока нам предстояло пройти испытания высшей математикой, теоретической механикой, сопроматом…
Каждое мое утро в общежитии начиналось одинаково. Будильник звенел в шесть утра, пока я отскребалась от кровати, часы показывали и все семь. Слава богу, спальная зона пряталась за тяжелыми бархатными бордовыми шторами: мне не нужно было красться с фонариком, чтобы никого не разбудить. Всего лишь зажечь свет на второй половине, оградив спящих соседок от утренних скачек. Потом дождаться, пока разбегутся тараканы. И только тогда приступить к нехитрому утреннему ритуалу. Сгонять в другой конец коридора умыться, потом замазать синяки под глазами, выпить чаю с вафлей, почитать что-нибудь и одеться.
Часто мы ходили в универ с однокурсницами с потока. Галя и Карина жили в нашей общаге. Они учились в одной группе, и у нас с ними были общие лекции. Вместе веселее ходить на пары, готовиться к зачетам и экзаменам. Карина училась на отлично, а мы тянулись за ней, частенько списывали. Она активно влилась в учебу с первого курса. Мы с Галей такими скоростями похвастаться не могли. Галя училась похуже Карины, зато плела классные косы. Девчонки с нашего этажа постоянно бегали к ней за красивыми прическами.
Мы с Галей периодически вместе сидели в общажной учебке ночью, пытались прийти к нулю в задачах. На первом курсе в математике, на втором — в сопромате. Целый год мудреных лекций и сложных практических занятий. А нуль мы должны были получить при проверке решения некоторых задач. Плюс-минус минус-плюс… Голова кружилась от формул и графиков. Я путалась в них, плакала и считала. Все должно было прийти к равновесию. Звучало и выглядело красиво, но на практике шло со скрипом.
Уже на третьем курсе мы с общажными девчонками поняли, что становиться инженерами не хотим: не наше это. Все шутили, что нужно было идти на БЖД — вышли бы замуж. Там учиться легче, значит, времени на личную жизнь больше. Или в менеджеры: ведь наши однокурсницы с этой специальности почти ничего не делали по учебе. Например, чтобы сделать курсовую, им всего лишь нужен был доступ в интернет, а нам — методичка, которую там не найти и в библиотеке забрали последнюю. Что-то в интернете мы так или иначе отыскивали, но не для всей же работы. У нас слезы над сопроматом, огромными «простынями» чертежей, расчетами…
А замуж пока никто из нас не хотел. Четыре-пять пар каждый день. Курсовые проекты, для которых необходимо было осваивать новые программы. Жалеть нас не собирались: пахали мы по полной программе. Я радовалась зачетам автоматом. Валились задачи, упражнения, лабораторные работы — конца и края им не было. Бесконечный круговорот цифр, формул, определений, графиков, докладов, семинаров. Не хотелось в нем блуждать, поэтому только учеба. Методично, шаг за шагом, к новому семестру. Какие уж тут развлечения? Хотя иногда мы с девчонками выбирались потанцевать в клуб. Но все равно казалось, что настоящая жизнь проплывала за окном.
Наш преподаватель по деталям машин все время отправлял девушек в кулинарное училище. Пока не докажешь ему, что понимаешь, именно понимаешь, смотреть на тебя будут косо. Нам с девчонками частенько доставалось от него на лабораторных работах: нас всегда опрашивали первыми. Показательная порка, не иначе.
«Теперь мы знаем, кто из нас — слабое звено», — шептались одногруппники. Приятного мало.
Я пыхтела над лекционной тетрадью, пока эти придурки ждали моего ответа, перемигиваясь. Зато, если сами не подготовились, отдувалась я, цитируя свои конспекты. Плакаты со схемами в аудитории враз расплылись в глазах. Будто подписи к ним сделали на иностранном языке. А его я понимала с трудом.
Не всегда знания помогали в учебе. Евгений Петрович менял отношение в лучшую сторону, если видел понимание предмета в твоих глазах. А это дорогого стоило. Однажды я пришла к нему с вопросами по курсовому проекту. Мне было сложно рассчитывать зубчатые соединения. Евгений Петрович так долго объяснял мне про передаточное число и количество зубьев в колесе, что голова пошла кругом.
— Поняла? — внезапно спросил он. — По глазам вижу, что поняла. Иди.
Я не успела ничего сообразить, только кивнула и побежала в общагу. И как он что-то умудрился разглядеть?