Бунт Нэнси Кунард: как английская аристократка отказалась от богатства ради равенства
Бунт у Нэнси Кунард был в крови: согласно семейной легенде, по материнской линии она была родственницей Роберта Эммета — ирландского революционера XIX века, романтического героя, погибшего за свои идеалы. Кунард называла эту связь «величайшей гордостью».
На свет она появилась в 1896 году в семье сэра Бейча Кунарда, наследника судоходной империи Cunard Line, и его жены Мод Элис Берк, которую в высшем свете прозвали «Изумруд». Даже ее рождение сопровождалось скандалом: ходили слухи, что настоящим отцом девочки был писатель Джордж Мур, который часто навещал семью в поместье в Лестершире и был страстно увлечен Мод Элис. С ним у Нэнси сложились близкие отношения — она называла его «первым другом».
Детство Кунард прошло в роскоши и постоянных поездках: она училась в пансионатах в Англии, Франции и Германии, путешествовала по Европе, с ранних лет посещала балы. Несмотря на это, она была нелюдимым и мрачным ребенком. Родители часто оставляли ее на попечение нянек и гувернанток. «Нэнси росла одинокой девочкой, книжным червячком и полной противоположностью своей ненасытной до общения матери», — пишет Джудит Макрелл в книге «Флэпперы. Роковые женщины ревущих 1920-х». Саму Мод Элис Берк называли настоящей светской львицей: она была одной из самых известных хозяек светского салона в Лондоне, дружила с писателями Эдди Маршем, Максом Бирбом и Сомерсетом Моэмом, а также представителями политической элиты. Сэру Кунарду вечеринки жены не нравились, и в 1911 году родители Нэнси развелись. Девушка переехала в Лондон, где начала общаться со знакомыми матери и оказалась в центре литературной жизни. Как пишет Макрелл, к 18 годам девушка мечтала о побеге из родительского дома и уже знала, что хочет быть поэтессой.
Поиск себя совпал с началом Первой мировой войны, ставшей для Нэнси Кунард временем хаоса и потерь — она пережила гибель нескольких близких друзей и, как пишет Макрелл, «отдалась тогдашнему лондонскому безудержному фатализму»: устраивала вечеринки, после которых просыпалась в объятиях незнакомых мужчин и не помнила, что пила накануне.
Единственным способом обрести свободу от родителей и выбраться из круговорота разрушительного веселья оставался брак — самая традиционная форма побега. В 1916 году Нэнси вышла замуж за Сидни Фэрбера, офицера и игрока в любительский крикет, который вернулся в Англию после ранения. Его спокойная, почти образцовая британская сдержанность контрастировала с привычным поведением людей из круга Нэнси. В тот момент именно эта надежность показалась девушке притягательной. Она верила, что новая семья принесет в ее жизнь стабильность и возможность начать все с чистого листа. Однако брак с Фэрбером продлился всего два года. Впоследствии девушка называла его «ненавистным временем» и «мрачной паузой».
«Левобережная радикалка»
К концу 1919 года Нэнси решила радикально изменить свою жизнь. Вдохновленная друзьями — Эзрой Паундом, Уиндэмом Льюисом и другими писателями, — она пообещала себе, что уедет из Лондона и целиком посвятит себя поэзии. Позже Кунард вспоминала, что эта клятва стала самым серьезным решением в ее жизни: «7 января 1920 года я уехала во Францию одна и уже навсегда», — писала она в дневнике.
Нэнси Кунард перебралась в Париж и быстро вошла в богемные круги Монпарнаса — сообщества художников, поэтов и интеллектуалов, продвигавших радикальные идеи в искусстве и политике. Она влюбилась в одного из основателей сюрреализма, художника и писателя Луи Арагона. Считается, что Нэнси стала прообразом главной героини романа Арагона Blanche, ou l’oubli («Белый, или забвение»).
Тогда же Кунард всерьез занялась литературой. В 1925 году Вирджиния Вулф выпустила в своем издательстве Hogarth Press ее поэму «Параллакс» — экспериментальный текст, который критики называют лучшей из ранних работ Кунард. На этом Нэнси не остановилась: в 1928 году она основала собственное издательство The Hours Press в Нормандии. За три года работы оно выпустило 24 книги, что было впечатляющим результатом для маленького частного предприятия. Кунард делала ставку на молодых и малоизвестных авторов и лично курировала каждое издание. Для оформления обложек она привлекала авангардных художников, среди которых были Ман Рэй и Тристан Тцара, превращая каждую книгу в арт-объект.
В Париже Нэнси познакомилась с начинающим писателем Сэмюэлем Беккетом, которого описывала как «очаровательного ирландца» с чертами лица, придающими ему вид «яростного и строгого мексиканского орла». Их свел общий друг — писатель Джеймс Джойс, который к тому времени уже почти ослеп и часто просил друзей помочь с исследованиями для своих книг. Нэнси вспоминала, как Беккет по его поручению разыскивал «всякие странные данные», вплоть до «длинных списков рек». В 1930 году Кунард пустила в печать первую работу Беккета — поэму «Вороскоп», ироничный текст о Рене Декарте, размышляющем над яйцом. Эта книга стала литературным дебютом Беккета. В будущем он станет всемирно известным писателем и в 1969 году получит Нобелевскую премию по литературе.
Их сотрудничество не ограничивалось одной публикацией — позже Беккет участвовал в работе над антирасистским проектом Кунард Negro Anthology («Негритянская антология»), одним из первых и наиболее полных систематических документов о жизни и культуре чернокожего населения по обе стороны Атлантики до начала движения за гражданские права. Когда цензоры попытались вырезать один из текстов, Нэнси тайком вставила его обратно при финальной сборке книги. Кунард была не просто «проводником» чужих талантов, она использовала литературные связи для продвижения собственных политических идей и не боялась идти на конфликт.
«За восемь лет в столице Франции из английской аристократки она превратилась в типичную левобережную радикалку (на левом берегу Сены селилась творческая богема. — Forbes Woman). Короткая стрижка, глаза, обведенные сурьмой, предплечья, унизанные браслетами из эбена и слоновой кости, и длинный список любовников, в числе которых был чернокожий джазовый пианист из Джорджии», — описывает жизнь Кунард писательница Джудит Макрелл.
«Черный мужчина и белая леди»
В 1928 году, во время поездки в Венецию, Нэнси случайно оказалась на концерте джаз-бэнда Eddie South And His Alabamians («Эдди Саут и его алабамцы»). На пианино играл Генри Краудер — темнокожий музыкант, чье мастерство настолько поразило Нэнси, что она решила познакомиться с ним лично. Хотя Кроудер был женат, у пары завязался роман.
В письмах Краудер признавался: «Ты превратила мое нынешнее существование в сон. Я люблю тебя так, как никого никогда не любил». Позже он писал, что именно Нэнси «открыла ему новые горизонты мышления». Кунард отвечала не менее страстно: «Генри меня создал».
Эта связь изменила Нэнси: она впервые по-настоящему задумалась о расизме и дискриминации. Краудер помог ей наладить работу издательства The Hours Press, а вскоре они вместе выпустили сборник его музыкальных композиций и ее стихов с фотографиями Мана Рэя. Но светское общество, а особенно мать Нэнси, восприняли их союз как вызов.
Ответ Нэнси был громким. В 1931 году она написала памфлет Black Man and White Ladyship («Черный мужчина и белая леди»), в котором осудила не только расистские взгляды матери, но и предвзятость британской аристократии в целом. Памфлет был опубликован в афроамериканском журнале The Crisis («Кризис») и разослан друзьям матери, что вызвало скандал. В результате Нэнси Кунард лишилась наследства. Этот шаг стал для нее точкой невозврата — теперь она открыто связывала свою жизнь с антирасистским активизмом и уже не боялась идти против общества, в котором выросла. «Она стремилась уничтожить социальный класс, к которому [ее родители и друзья семьи] принадлежали», — поясняла историк и биограф Нэнси Кунард Лора Томпсон.
Кунард публично поддержала «Парней из Скотсборо» — девятерых темнокожих подростков, которых в Алабаме приговорили к смертной казни по ложному обвинению в изнасиловании двух белых женщин. Нэнси использовала свои связи, чтобы привлечь к делу внимание европейской прессы.
Кульминацией ее усилий стала работа над уже упомянутой «Негритянской антологией» — масштабный проект, который она завершила в 1934 году. В него Кунард вложила все накопления и даже продала большую часть оборудования своего издательства. В энциклопедическом сборнике были собраны тексты, очерки, статьи и фотографии более чем 150 авторов — африканских, карибских и афроамериканских писателей, журналистов, художников и музыкантов.
Активизм Нэнси не оставался незамеченным. Когда в 1932 году она вместе с Краудером приехала в Лондон, на улице ее остановила полиция и потребовала предъявить документы. Нэнси отказалась, требуя объяснить причину проверки. Как выяснилось, она находилась под наблюдением — по мнению британских властей, было подозрительно, что белая аристократка встречается с чернокожим музыкантом и активно выступает против расовой дискриминации.
В Великобритании в 1930-е расизм был частью общественной нормы, а межрасовые отношения считались скандалом. В 1929 году газета Daily Herald писала, что дети от таких браков якобы склонны к порокам, а знаменитая сторонница евгеники Мари Стоупс предлагала стерилизовать их при рождении. Аристократка, бросившая вызов предрассудкам, быстро получила репутацию «экстремистки».
Радикальным был даже облик Кунард. В полицейском досье ее описывали как женщину, носящую экстравагантную и яркую одежду, браслеты в африканском стиле от запястья до локтя на обеих руках. Для нее внешний вид был одной из форм протеста против существующих норм и правил. «Она поддерживала все самое радикальное в образе жизни, искусстве и моде экспериментаторских 1920-х», — пишет Джудит Макрелл. «У Нэнси такая неистовая энергия: «Либо ты со мной, либо ты против меня», — вспоминала ее биограф Лора Томсон. — Она полная противоположность духу той эпохи и вместе с тем ее часть. Во многом это связано с ее внешностью, ее стилем».
За свободу всех стран и народов
В 1936 году в Испании разразилась гражданская война: республиканское правительство при поддержке коммунистов противостояло право-монархическому блоку во главе с генералиссимусом Франсиско Франко. Конфликт привлек внимание многих известных писателей и интеллектуалов. «Нам нужно ясное понимание преступности фашизма и того, как с ним бороться. Мы должны понять, что эти убийства — всего лишь жесты бандита, опасного бандита — фашизма. А усмирить бандита можно только одним способом — крепко побив его», — призывал Эрнест Хэмингуэй.
Вместе со своей будущей женой, военным репортером Мартой Геллхорн, он отправился в Испанию, чтобы рассказать всему миру об ужасах гражданской войны. Вместе с ними поехала и Нэнси Кунард. Ее военные репортажи были наполнены эмоциями и деталями. «Скалы буквально увешаны обрывками одежды... Двадцать грузовиков и машин наполовину свесились с обрыва; на мосту стоит пишущая машинка; неподалеку в кресле спит солдат; мужчина бреется перед треснувшим зеркалом», — писала Нэнси в одной из статей.
Нэнси Кунард побывала в лагерях беженцев на юге Франции, а после собирала на улицах Парижа пожертвования в пользу голодающих детей Испании. В 1937 году она опубликовала брошюру Authors Take Sides on the Spanish War («Авторы занимают разные стороны испанской войны»), в которой британские и ирландские писатели отвечали на два вопроса: «Вы за или против законного правительства и народа республиканской Испании?» и «Вы за или против Франко и фашизма?» Из 148 авторов, откликнувшихся на призыв Кунард, 128 выразили поддержку республиканскому правительству, 16 заявили о нейтралитете, а пятеро высказались в поддержку Франко. Это был важный документ, ознаменовавший конец эпохи, когда послевоенное поколение предпочитало дистанцироваться от политики.
В 1939 году началась Вторая Мировая война. Нэнси снова не смогла остаться в стороне. Она работала переводчиком во французском движении Сопротивления, а также журналистской и радиоведущей в экспедиционных силах союзников. «У меня всегда было чувство, что каждый живущий может сделать что-то стоящее», — говорила Кунард. В 1941 году, после того как Франция была оккупирована нацистами, Нэнси вернулась в Лондон. Она писала стихи, публиковалась в журналах, участвовала в движении «Свободная Франция» генерала Шарля де Голля.
После войны Кунард долго переезжала с места на место: юго-запад Франции, Испания, Лондон — ни одно из этих мест не стало домом. Лишь в 1962 году она окончательно поселилась в Париже. Здоровье Нэнси пошатнулось, она страдала от алкоголизма и наркотической зависимости, в 1960 году попала в психиатрическую больницу в Лондоне. В 1965 году она снова была госпитализирована, на этот раз в Париже, где и умерла во время лечения. На момент смерти ее вес составлял всего 26 кг.
Несмотря на самобытность, вклад в искусство и важную роль в общественной жизни, сегодня Нэнси Кунард вспоминают удивительно редко. Чаще всего ее представляют как героиню второго плана в историях более известных современников — писателей, художников и музыкантов, которых она поддерживала, продвигала или с которыми дружила. Между тем Кунард была не просто участницей культурного и политического авангарда — она его формировала. Писатель Чарльз Дафф в посвященном ей эссе отмечал смелость и непримиримый нонконформизм Нэнси. Она не соглашалась жертвовать принципами ради социального статуса. Ее жизнь была полна дерзких экспериментов — в литературе, моде, активизме — и каждый такой шаг оставлял след.