Цветок лотоса или женщина-дракон: как азиатки сталкиваются с клише и дискриминацией
«Смотрите, моя женушка грустит и не хочет готовить мне лапшу. Но азиатке очень легко поднять настроение, и сейчас я это докажу!» — с этими словами немецкий блогер Роман Вайсманн в видеоролике в Instagram (принадлежит компании Meta, которая признана в России экстремистской и запрещена) демонстративно уносит жену-тайку на руках в комнату (очевидно, для того, чтобы заняться сексом), потом она возвращается в кадр и радостно принимается накрывать на стол.
В социальной сети по хештегу #asianwife можно найти более 5000 публикаций. Среди них — как нейтральные посты о жизни в межкультурных браках, так и гиперсексуализированные фотографии женщин с азиатской внешностью. В комментариях и блогах европейские мужчины описывают азиатских жен как стереотипный «удобный» вариант: они покорные, заботливые и «не требующие лишнего». Встречаются и откровенно объективирующие формулировки — от советов «подарить мультиварку, и все проблемы решены» до ироничных способов «отыскать свою микро-девочку» в толпе — например, надеть на нее высокую шляпу. Подобные нарративы поддерживают образ азиаток как «экзотических» и лишенных агентности, а не равноправных партнерш.
В TikTok также публикуют подобный контент, только преимущественно женщины. Так, микроинфлюенсер и филиппинка Айко Лэйс строит свой блог на том, что готовит в национальной одежде блюда азиатской кухни. В это же время она перечисляет «преимущества азиатской жены»: «Мы потрясающе готовим, любим вино и имеем пышные формы». Ее видео набирают до 2,5 млн просмотров. У девушки 104 000 подписчиков, среди которых большинство — мужчины.
Все это происходит в мире, где женщины с азиатскими корнями ежедневно доказывают, что разбираются не только в мультиварках и семейных ценностях. В июне 2025 года Лиза Су, президент одного из крупнейших производителей интегральных микросхем и электроники AMD, рассказала в подкасте Стэнфордского университета, что на старте карьеры ей пришлось трудиться вдвое больше, чтобы ее, дочь иммигрантов из Тайваня, воспринимали всерьез в Кремниевой долине. В 2014 году Су спасла корпорацию от краха: когда она приняла пост CEO, акции торговались на историческом минимуме. Под руководством Су бизнес сузил фокус, сделал ставку на продукцию премиум-класса и технологии высокой производительности. Менее чем за десять лет она повысила котировки разорившегося производителя полупроводников почти в 30 раз.
Еще один пример — Грейс Ванг, предпринимательница из Китая и лидер рейтинга богатейших женщин страны 2025 года по версии Forbes China. Родившись в небогатой семье, она с юности работала на фабриках, а позже превратила небольшую кабельную компанию Luxshare в главного поставщика деталей для Apple. Сегодня выручка компании превышает $38,5 млрд. Несмотря на впечатляющий рост бизнеса, путь Ванг сопровождался стереотипными ожиданиями: от женщины-руководителя ждали мягкости и заботливости, как от «матери-китаянки», но она строила карьеру в жесткой, конкурентной среде и добивалась успеха на равных с мужчинами.
В России подобные истории тоже нередки. В 2020 году основательница маркетплейса Wildberries Татьяна Ким признавалась, что неоднократно в юности она и ее семья сталкивались с дискриминацией из-за азиатской внешности.
Истоки дискриминации, сексуализации и экзотизации
Женщины азиатского происхождения, какими бы успешными они ни были, сталкиваются не просто с дискриминацией, а с интерсекциональным неравенством — и по гендерному, и по этническому признаку. Согласно метаисследованию, опубликованному в 2023 году в журнале Frontiers in Public Health, американки азиатского происхождения регулярно становятся объектами фетишизации: их образ сводят к набору стереотипов о покорности, молчаливости и услужливости. Многие из опрошенных отмечают ощущение «невидимости» — недостаток репрезентации в медиа и публичном пространстве, а также доминирование «белых» стандартов красоты.
Исследование Американской ассоциации психологов 2018 года показывает, какие устойчивые стереотипы формируют представления о женщинах азиатского происхождения в массовой культуре. Чаще всего это три обобщенных образа: гиперсексуализированная «гейша», коварная «женщина-дракон» или безликая «трудолюбивая пчелка». При этом азиаток неизменно воспринимают как «чужих». Из 94 респонденток только четыре признались, что никогда не встречали проявлений расизма и сексизма. Остальные перечисляли самые распространенные предубеждения: их называли «экзотическими куколками» и «необычными в постели»; считали хорошими исполнителями, но не лидерами; описывали как пассивных и покорных; воспринимали как «маленьких и миленьких», склонных одеваться по-подростковому. Многие участницы исследования отмечали, что им приходится отвечать «за всех азиаток сразу» — независимо от страны их происхождения.
Распространены и другие клише: девушек считают плохими водителями, осуждают за любые проявления характера. «Объективизация женщин с азиатскими корнями в современном мире носит элемент магического мышления: сказка о нестареющих и невзрослеющих женщинах, которые смотрят на мужчину глазами кота из «Шрека» и молчат. Я сама с этим регулярно сталкиваюсь», — говорит Геляна Ширикинова, ведущий медицинский психолог центра «Медскан» (среди ее предков были калмыки).
Эта «сказка» родилась в конце XV — начале XVI века, в эпоху Великих географических открытий, когда с развитием морских торговых путей, особенно после путешествий Васко да Гамы в Индию и Марко Поло в Китай, контакты между Западом и Востоком стали теснее.
Экзотизация, в том числе на фоне популярного в западном искусстве XIX века ориентализма, сексуализировала женщин. Например, в 1875 году в США был принят «Закон Пэйджа», который запрещал въезд в страну женщин для занятий проституцией, при этом де-факто в попытке его нарушить подозревалась любая иммигрантка азиатского происхождения. В XX веке стереотипы об азиатках как «женщинах для секса» тиражировал кинематограф. Один из самых ярких примеров — мюзикл «Мисс Сайгон» (1989) о вьетнамской секс-работнице, которая влюбляется в американского солдата и в финале совершает суицид ради его блага. Как отмечает историк, ведущий научный сотрудник Лаборатории исторических и социально-экономических исследований Сибири и Центральной Азии Павел Дудин, эти стереотипы подпитываются и женскими архетипами, созданными литературой и кино Азии: например, фигурой «добродетельной и страдающей жертвы», чья сила заключается в умении терпеть.
Противоположностью этого образа было амплуа сильной и опасной представительницы этнических криминальных группировок. Но даже таких героинь в массовой культуре сексуализировали. В фильме «Живешь только дважды» (1967) Джеймс Бонд после ночи с агентом Линь спрашивает: «Почему у китайских девушек такой особенный вкус?», и та отвечает: «Потому что мы как пекинские уточки».
«Бамбуковый потолок»
Объективизация и стереотипы в отношении азиаток не остаются лишь частью массовой культуры — они напрямую отражаются на их карьерных траекториях. «Когда люди узнают, что я наполовину кореянка из Узбекистана, я до сих пор внутренне сжимаюсь и быстро говорю, что я училась в МГУ, — рассказывает Вероника Пак, основательница коммуникационного агентства Energy Angels. — И вообще начинаю объяснять, кто я по национальности, даже без запроса, чтобы снять эту тревогу внутри себя».
Канадское исследование 2023 года показало, что работодатели считают кандидаток женщин с китайским акцентом более душевными и заботливыми, но при этом менее компетентными. По словам профессора права Калифорнийского университета Джоан Уильямс, в IT женщины с азиатскими корнями сталкиваются с обесцениванием и неуважением на 42% чаще, чем их коллеги европейской внешности. От них также на 57% чаще ожидают так называемого «эмоционального обслуживания» — заботы о чувствах коллег и поддержания «теплой атмосферы». «Я не раз слышала, что моя внешность не ассоциируется с карьерными достижениями и что глядя на меня, трудно вообразить, будто у меня могут быть высокие финансовые запросы», — говорит медицинский психолог Геляна Ширикинова.
В карьере женщины с азиатскими корнями сталкиваются не только со стеклянным потолком, но и с так называемым бамбуковым — невидимым барьером, связанным с расовыми предрассудками. «Женщину могут ценить как высококвалифицированного, трудолюбивого и надежного специалиста, но не рассматривать как кандидата на руководящую должность, которая требует «пробивных» качеств. Ведь стереотип об азиатках создает образ идеального исполнителя, но не руководителя», — добавляет Павел Дудин. По данным Национального центра прав женщин США, во время пандемии именно азиатки чаще других сталкивались с увольнениями и длительной безработицей.
В России предвзятое отношение проявляется даже в повседневных ситуациях. Издание «Люди Байкала» приводит слова пожелавшей остаться анонимной волонтерки благотворительного фонда из Бурятии о том, как на московском нетворкинге мужчина удивился, узнав, что она юрист: «А вы так можете? Я думал, азиаты работают уборщиками или курьерами. Максимум — скот пасут». Другая собеседница издания рассказала, что в ресторане посетительница приняла ее за сотрудницу и стала требовать бумажные полотенца.
Алтынай Навердинова, продюсер и основательница агентства «Лаборатория маркетинга», подтверждает, что стереотипы переходят в профессиональную сферу. «Многие думают, что азиатскую женщину легко сломать на переговорах. Но удивляются, когда сталкиваются с моей жесткой позицией, — говорит она. — В детстве я часто слышала от отца: мое мнение ничего не значит, потому что я женщина. Но именно это научило меня отстаивать себя».
Беттина Ловински, исследовательница гендерного неравенства и автор книги «Альфа-самец и альфа-самка», в комментарии для Forbes Woman отмечает: наряду со стереотипом «покорной азиатки» существует противоположный — образ «трудолюбивой и конкурентоспособной», которая будто бы угрожает западным коллегам и не заслуживает доверия. Эти предубеждения противоречивы, но действуют одновременно. «Я наблюдала, как они влияют на женщин-экспаток из Китая, — говорит Ловински. — Даже на руководящих должностях они сталкиваются с нехваткой уверенности в себе. Если же они адаптируются к новой культурной среде или выходят замуж за западных мужчин, то в глазах коллег утрачивают конкурентное преимущество, которое им приписывалось на родине».
Ко всему прочему азиаткам часто приходится бороться со стереотипом профессиональной ниши — будто они «естественным образом» принадлежат к сфере обслуживания: от официанток и массажисток до мастеров маникюра, говорится в уже упомянутом исследовании Американской ассоциации психологов. По словам Марии Дахмани, коуча и руководителя бюро переводов и деловых коммуникаций «Ньютек Лингва», которое оказывает компаниям поддержку при работе с китайскими и японскими контрагентами, в закреплении этого стереотипа сыграла роль не только массовая культура, но и туризм. Так, Таиланд, позиционирующий себя как «страна улыбок», превратил женщин в символ вечного гостеприимства, особенно за счет развития spa-индустрии.
Павел Дудин подчеркивает: массовый туризм не изобретает стереотипы об азиатках, а усиливает их. Он превращает проституцию (которая в условиях бедности в прошлом была способом выживания) в индустрию развлечений; привлекает на работу уязвимые группы женщин — мигранток и представительниц меньшинств без документов и прав, которых легче всего эксплуатировать. А главное — продает иностранцам культурную фантазию, основанную на западном представлении о «покорной и экзотической».
Стереотипы, когда-то рожденные в ориенталистских трактовках разнообразных восточных культур, получают новую жизнь в глобальной экономике, где тело и поведение стереотипной азиатки становятся частью маркетинговой стратегии.
«Желтая лихорадка»
Повышенный сексуальный интерес к женщинам азиатского происхождения известен как yellow fever — «желтая лихорадка». Термин появился еще в середине XX века и описывает пристрастие ко всему азиатскому — кухне, культуре, но особенно к женщинам. «Да мне просто нравятся азиатские девчонки, что же тут плохого? Кому-то нравятся пышные блондинки, а мне маленькие экзотические девочки», — пишет комментатор в популярной ветке на форуме Reddit.
На самом деле «желтая лихорадка» гораздо сложнее, чем «вопросы вкуса». Исследователи из Американской философской ассоциации подчеркивают: yellow fever — это не комплимент, а форма деперсонализации, когда личность редуцируется до расы. Аргумент «мне просто нравятся определенные черты» не существует в вакууме: в обществе, где привлекательность переплетена с расовыми стереотипами и историей колониализма, такие предпочтения становятся частью системы угнетения. По словам Геляны Ширикиновой, азиатская женщина ассоциируется с легкостью характера — от нее ожидают мирного общения, дружелюбия, но не амбиций, конфликтности или самостоятельных решений.
«У меня был опыт отношений, когда мужчины обращали внимание на меня только из-за того, что я азиатка, и при этом сами смущались моей этничности, — рассказывает Алтынай Навердинова. — Я спрашивала славянских мужчин в окружении, что их привлекает в женщинах с азиатскими корнями, — и слышала одни и те же шаблонные ответы: покорность, гиперсексуальность, экзотичность. У них складывается впечатление, что азиатка, будь то киргизка или бурятка, будет выполнять все их пожелания».
В серии интервью 2011 года психолог и доктор права из Университета Индианы в Пенсильвании Битна Ким общалась с белыми мужчинами, которые открыто признавали увлечение «желтой лихорадкой». Они объясняли свой интерес стереотипами: считали, что азиатки якобы готовы на любые эксперименты в сексе ради удовольствия партнера. Эти ожидания не остались без внимания индустрии развлечений. Еще в 2002 году исследование, опубликованное в журнале Gender and Society, показало: в порно с элементами реального насилия более половины сцен с участием женщин включали именно азиаток.
Путь к свободе
В США защитой прав азиатских женщин занимается некоммерческая организация AAPI, созданная в 2020 году как реакция на рост расистских нападений во время пандемии. Она фиксирует случаи дискриминации, предоставляет правовую помощь и формирует сообщество поддержки. В России подобная работа ведется точечно: существуют разрозненные феминистские инициативы, например бурятское общественное движение «Я-Свобода», которые регулярно сталкиваются с бюрократическими трудностями и волной хейта.
При этом большинство активисток с азиатскими корнями отмечают, что «белый феминизм» им подходит не полностью: равноправие они хотят сочетать с сохранением расовой идентичности. «Большинство текстов по феминизму у нас переведенные и тяжело ложатся на нашу почву, — говорит бурятская художница Алтана Халударова. — Многие считают, что если ты феминистка, значит, автоматически антирасистка. Но лексика и массовые образы часто не совпадают с нашим опытом».
Как отмечает психолог Геляна Ширикинова, борьба с дискриминацией азиаток невозможна без снижения градуса ненависти, исходящей даже от женщин «европеоидного» происхождения. Она вспоминает случаи из соцсетей: ролик 2021 года бурятской блогерши Майи Драган, которая записала агрессивные высказывания своей соседки, или волну негативных комментариев в адрес тувинки Венеры, чей ребенок оказался первым петербуржцем, родившимся в 2023 году. «Много столетий стереотип о нестареющей музe в тонких шелках, обладающей сексуальной властью над мужчинами, подспудно вызывает негативную реакцию у женщин из других культур, — отмечает Ширикинова. — Но могут ли эти «музы» быть равными, пользоваться теми же благами, что и все остальные, а не просто выживать? Без сестринства не обойтись».
Сексуализация, фетишизация и профессиональные стереотипы — лишь внешние проявления более глубокой проблемы: двойной дискриминации. Борьба с ней требует усиления репрезентации женщин разных рас, поддержки активистских сообществ, создания профессиональных и общественных пространств, где ни один человек не будет сводиться к чьим-либо фантазиям и ожиданиям.