Театр и свобода: как актриса Комако Кимура говорила с японками о правах женщин
Вторая половина XIX века в Японии — это время стремительных перемен. Страна только что прекратила самоизоляцию и допустила иностранные суда к своим берегам. Началась эпоха Мэйдзи (1868–1912) и стремительная модернизация и европеизация всех областей жизни. Традиционная культура стала немодной. В это время решение отдать ребенка на обучение традиционным искусствам выглядело неожиданным, но именно так и поступили родители Комако Кимуры. С трех лет девочка обучалась японским танцам, а также играла в детском театре кабуки. Впрочем, последнее тоже было достижением нового времени. С 1629 года и до начала эпохи Мэйдзи закон запрещал женщинам и девочкам участвовать в представлениях кабуки (притом что сама эта театральная традиция была создана женщинами).
Комако Кимура родилась в 1887 году в городе Кумамото на острове Кюсю, на юге Японии. Она была младшей из трех дочерей в семье среднего достатка. Отец Комако занимался продажей пожарных насосов. Когда дочери было восемь лет, он влез в долги, разорился и пустился в авантюру: отправился искать заработок на Тайвань — в результате Японо-китайской войны остров только что стал одной из первых колоний Японской империи. Финансовое положение семьи было плачевным, и маленькая Комако начала зарабатывать деньги своим исполнительским искусством. Она поступила в труппу передвижного театра и гастролировала в окрестностях Кумамото.
Танцы и табу
Женщины, танцующие для публики традиционные танцы, в то время ассоциировались с гейшами — вопреки распространенному представлению, совсем не обязательно готовыми к сексуальным контактам, однако все равно потенциально доступными. Юная танцовщица казалась легкой добычей мужчинам, и у Комако появилось много поклонников. Семья не хотела для нее богемной жизни, ее собирались выдать замуж по договоренности между родителями — как это было принято в Японии тогда и считалось нормальным вплоть до середины XX века. Но из-за бедности, отсутствия приданого, а также из-за необычного, «не вполне пристойного» для девочки занятия брачные предложения не поступали. Один ее поклонник предложил свою помощь в оплате школьного образования, но скоро оказалось, что на самом деле он предлагал родителям Комако фактически продать дочь ему в сожительницы. Комако не хотела такой судьбы, она убежала из дома и поступила на службу — здесь же, в Кумамото, стала одной из первых телефонисток.
Вскоре у нее появился новый покровитель, владелец фабрики соевого соуса Кимура Бансаку. Он действительно стал оплачивать обучение Комако. Сначала она училась в женской школе Кумамото, где в то время преподавала просветительница Дзюнко Такэдзаки, которая старалась развить в первую очередь личные качества учениц. Именно Дзюнко, по-видимому, привила Комако интерес к английскому языку и западной литературе.
После окончания этой школы Комако могла бы сама работать учительницей, но такая карьера показалась ей непривлекательной. Она по-прежнему любила выступать на сцене, а кроме того, у нее появилась новая мечта — отправиться в Америку. Она поступила в английскую школу для девочек в более крупном городе на острове Кюсю, а затем, не отучившись там и года, перешла в женскую академию Аояма в бывшей столице Киото, на английское отделение. Ее занятия все еще оплачивал Кимура Бансаку.
Комако не оставляла идею вернуться на сцену. Однако такая карьера все еще считалась неподобающей для достойной женщины. Категорически осудил ее замысел и Кимура, от которого Комако зависела финансово, а руководство школы, прознав о ее планах, отчислило ее. Зато Кимура Бансаку поддержал желание Комако поехать учиться в Америку. Поездка казалась уже решенным делом, но внезапно Комако все отменила. У нее завязался роман с племянником Кимуры Бансаку. Комако забеременела, ее отвергли и собственная семья, и Бансаку. Однако влюбленных все это не остановило — они стали жить вместе. В феврале 1908 года у них родился сын.
Оставаться в Кумамото и каждый день чувствовать всеобщее осуждение было неприятно, Комако и ее партнер задумались о переезде в Токио. Там как раз открывалась Императорская школа театрального искусства для женщин — проект знаменитой в Японии и на Западе актрисы, в прошлом гейши Сада Якко. Она работала в традиционных жанрах и мечтала сделать актерское искусство в Японии доступным и уважаемым для женщин — как и Комако. Первый набор включал всего 15 девушек. Сначала Комако попала в их число, но ее кандидатуру отклонили, узнав, что у нее есть внебрачный ребенок. Несмотря на то, что сама основательница Сада Якко была человеком широких взглядов, ее школа зависела от высокопоставленных покровителей, а среди студенток были девушки из аристократических семей.
Хотя Комако и не смогла попасть в престижную театральную школу, возвращаться в Кумамото не хотелось. В 1911 году она начала учиться актерскому искусству в практической школе искусств — побочном проекте Императорской школы. Однако уже через год она поняла, что ее ожидания расходятся с реальностью: Комако хотела стать профессиональной актрисой, а ее сокурсницы из богатых семей воспринимали театральное искусство как вид досуга.
Разговор о правах женщин
Еще живя в Кумамото, Комако начала регулярно публиковать заметки в социалистическом журнале «Обзор Кумамото». Похоже, что сама Комако не была социалисткой ни тогда, ни впоследствии, но она писала о своих мечтах об освобождении мышления, о революции в театральном искусстве — для таких рассуждений консервативные издания не подходили.
В 1913 году Комако Кимура познакомилась с социалисткой Нисикава Фумико, а также с Миядзаки Мицуко. Все три женщины происходили из разных слоев общества, получили разное образование и мечтали о совершенно непохожих жизненных траекториях. Но на момент встречи их интересы сходились в одном — их всех волновал вопрос о правах женщин.
До эпохи Мэйдзи поведение женщин и мужчин в Японии определялось конфуцианской моралью: женский мир должен был ограничиваться домом, мужчины же могли участвовать в общественной жизни. Перемены и модернизация общества с опорой на западные образцы сами по себе не сильно изменили ситуацию — на Западе в это время суфражистки еще только боролись за женские права без широкой общественной поддержки. В Японии речь о праве голоса для женщин пока не шла (только в 1889 году после принятия конституции голосовать смогут некоторые мужчины — учитывая имущественный ценз, примерно 1% населения). Зато закон о всеобщем начальном образовании от 1872 года предоставлял право учиться и мальчикам, и девочкам (хотя на практике не все семьи могли себе позволить это). До 1890-х годов классы даже могли быть совместными.
В 1880-х годах в государственной идеологии Японии произошел явный консервативный поворот. Основой женского образования стала концепция «хорошей жены, мудрой матери». Закон «об ассоциациях и политических собраниях» от 1890 года запретил женщинам не только выступать на политических мероприятиях, но и посещать их. Снова это право они получили лишь в 1922 году, правда, к этому времени стремительно сузились возможности для митингов и общественных организаций вообще. К началу ХХ века лишь отдельные женщины (например, Тосико Кисида, Фукуда Хидэко) осмеливались говорить о правах женщин в публичном поле.
В 1911 году громким событием стал запуск журнала «Синий чулок» («Сэйто»), основанного Хирацукой Райтё. Но Нисикава, Миядзаки и Кимура не чувствовали, что это издание в достаточной мере выражало их позицию. Оно обращалось к «свободным», одиноким женщинам, в то время как все трое состояли в браке и были матерями.
Женщины основали свою собственную организацию — «Новую ассоциацию истинных женщин» («Синсин фудзинкай»). Они начали с организации публичных лекций для женщин, а затем стали публиковать одноименный с ассоциацией журнал. В манифесте, открывавшем первый номер, подчеркивалось, что он будет издаваться без помощи мужчин.
В журнале поднимались вопросы о женском образовании и браках по любви, проблемы работающих женщин. Его создательницы обращались не только к утонченным и образованным женщинам, но и к не очень грамотным домохозяйкам, призывая их активно противостоять рутине и развиваться личностно. Журнал ассоциации выглядел скромно — 50–60 страниц, плотно заполненных текстом без иллюстраций, зато с подсказками для тех, кто не умел читать иероглифы (текст был набран не только ими, но и буквами, которыми к началу XX века владела большая часть населения).
Очевидно, трое основательниц ассоциации испытывали трудности в совместной работе, потому что долго их сотрудничество не продлилось. Уже в 1914 году из авторов журнала исчезают и Кимура, и Миядзаки. Нисикава Фумико продолжала издавать журнал сама до 1918 года, когда была вынуждена его закрыть под давлением властей — в частности, за то, что в этом журнале впервые в японской печати появились заметки о методах контрацепции.
Поездка в США и последние годы
В конце 1914 года Комако Кимура, наконец, получила работу в театре в токийском районе Асакуса. Ее карьера пошла в гору: за свою жизнь Комако сыграла в пяти сотнях театральных постановок, причем не только в рамках традиционных японских жанров, как в детстве, но и в европейских пьесах, и начала хорошо зарабатывать своим искусством.
Она также смогла исполнить свою детскую мечту: в 1917 году вместе с семьей отправилась в США. В Нью-Йорке она играла и на Бродвее, и в Карнеги-холле. Комако по-прежнему интересовалась темой женских прав, принимала участие в маршах суфражисток. «Нынешний образ жизни женщин может быть прекрасным примером терпения и самопожертвования. Но несправедливо, что от женщин постоянно требуют жертвовать собой, подавлять себя и свою индивидуальность. Сейчас мы знаем слишком много, чтобы терпеть это. Однако, чтобы иметь возможность исправить эту и другие несправедливости, с которыми сталкиваются женщины, мы должны получить право голоса», — говорила Комако в интервью Brooklyn Eagle в 1918 году. В газетных публикациях можно увидеть явную экзотизацию японки в кимоно с символикой женского движения. Но, по-видимому, в какой-то степени Комако и сама создавала свой экзотический образ.
Супруги Кимура вернулись в Японию в 1925 году. Комако занялась преподаванием танца, написала несколько книг о техниках дыхания и медитации. Она планировала открыть свою школу искусств, но не довела замысел до конца.
Как и многие общественные деятельницы тех лет, с 1930-х годов Комако Кимура полностью ушла от публичной деятельности. В тоталитарной Японской империи предвоенных лет не было места ни для разговора о женской эмансипации, ни для свободного творчества. С 1925 года «Закон о поддержании общественной безопасности» широко использовался для подавления любого инакомыслия. Общественных организаций, в том числе женских, не осталось.
Но провоенных, «патриотических» высказываний Комако также не делала. После 1945 года, когда многие идеи движения за женские права были реализованы под давлением американской оккупационной администрации (например, в 1945 году японские женщины получили право голоса), она также не вернулась к публичности. Кимура Комако умерла в 1980 году в возрасте 92 лет.