Первые ученые новой страны: как женщины строили науку и образование в СССР
Лина Штерн
Лина Штерн родилась 14 августа 1878 года в городке Либава Курляндской губернии Российской империи. В 20 лет, не видя возможности учиться в России, она уехала в Швейцарию — поступать в Женевский университет. В воспоминаниях Штерн писала, что уже тогда хотела заниматься наукой: «Знала, что в мире много ученых женщин. Пришла как-то мысль — вот кто не умирает. Было желание жить долго — вечно жить». Медицину выбрала из желания «служить человечеству».
В 1903 году Лина Штерн защитила диссертацию по исследованию двигательной функции мочеточников. Выпускнице предложили место ассистента на кафедре физиологии. В 1906-м Лина стала приват-доцентом, а в 1917-м — профессором, оказавшись первой женщиной, заслужившей подобное признание в Женевском университете. На медицинском факультете специально для нее создали кафедру физиологической химии, которую Штерн успешно возглавляла до 1925 года.
В 1925 году биохимик Алексей Бах, с которым Лина дружила в Женеве и который в 1917 году вернулся в Советский Союз, предложил Штерн возглавить кафедру физиологии при 2-м МГУ — так называли университет, созданный в 1918 году на базе медицинского факультета Московских высших женских курсов (сейчас — РНИМУ им. Н.И. Пирогова). Лина согласилась. Возвращение во многом было связано с политическими взглядами Штерн: она дружила с социалистами и верила в новую страну. По крайней мере, по прибытию в анкете в графе «национальность» Лина указала «СССР». Она переехала в Москву 31 марта 1925 года в возрасте 46 лет, планируя начать новую жизнь.
Ученой выделили комнату в Алтуфьевском переулке, недалеко от места работы. Штерн много и продуктивно работала. Добилась создания при 2-ом МГУ Института физиологии. Предложила заменить зарубежные командировки советских ученых приглашением, наоборот, зарубежных авторов в СССР, чтобы они могли читать лекции в Москве. Некоторых зарубежных коллег Штерн даже удалось переманить к себе.
В Советском Союзе Штерн продолжила свои исследования гематоэнцефалического барьера. Еще в Швейцарии она начала изучать физиологический механизм, обеспечивающий стабильность внутренней среды мозга и его защиту от внешних воздействий, прежде всего, веществ, содержащихся в крови. Собственно, именно Штерн и назвала этот механизм гематоэнцефалическим барьером — то есть барьером между кровью и центральной нервной системой. За вклад в научную деятельность Лину Штерн в 1939 году избрали действительным членом Академии наук СССР. В 1939-м ее приняли в Коммунистическую партию. В 1943-м она получила Сталинскую премию за достижения в изучении гематоэнцефалического барьера.
Кампания против Штерн началась летом 1947 года со статьи «Против универсализма и упрощенчества в медицине» Александра Бернштейна, заведующего кафедрой биохимии Ивановского государственного медицинского института, в которой он принижал значение ее исследований по гематоэнцефалическому барьеру. В 1949 году Штерн арестовали по делу ЕАК (Еврейского антифашистского комитета), обвинив в шпионаже и антисоветской деятельности. Почти всех обвиняемых по этому делу расстреляли, но Штерн приговорили к тюрьме и последующей ссылке. В 1953 году ее амнистировали, разрешили вернуться в Москву и восстановили в звании академика. В 1958-м, после профессиональной и научной реабилитации, вновь приняли в партию. Она стала заведующей Лабораторией физиологии Института биофизики АН СССР, где и проработала до самой смерти.
Ольга Добиаш-Рождественская
Санкт-Петербургские высшие женские курсы, чаще всего называемые по фамилии основателя Бестужевскими, открылись в 1878 году. Ольга Добиаш, дочь статского советника, поступила туда в 1895 году — на историко-филологическое отделение. Она была хорошо образована и начитана, ни с кем близко не сходилась и все свободное время проводила за занятиями русской историей и греческим языком. С переходом на второй курс Добиаш определилась со специализацией — история Средних веков — и стала ученицей видного медиевиста Ивана Гревса.
В 1906 году Гревс стал на курсах деканом историко-филологического факультета. Он позвал Добиаш преподавать, и в 1907–1908 учебном году Ольга уже читала слушательницам свой первый курс — «Германия» Тацита как источник для истории раннего Средневековья». В феврале 1908 года Ольга вышла замуж за физика Дмитрия Рождественского и взяла двойную фамилию по бестужевской традиции сохранять девичью.
Гревс осознавал важность поездок в Европу для медиевиста и активно хлопотал об отправке Добиаш-Рождественской в Париж. Ольга вернулась в Россию в 1911 году после защиты в Парижском университете докторской диссертации. Возвращение не было ни вынужденным, ни специально обдуманным — в Европе Ольга и не планировала оставаться. Правда, в России ее диссертация засчитывалась лишь как диплом об окончании курсов. В 1918 году она защитила диссертацию теперь уже в Петроградском университете и стала первой в стране женщиной — доктором наук. Ее портрет с новостью о присуждении степени напечатали во всех ведущих газетах.
Добиаш-Рождественская преподавала и на Бестужевских курсах, и в Ленинградском университете. Работала консультантом в отделе рукописей Государственной публичной библиотеки. Читала публичные лекции. Написала несколько научно-популярных книг: в 1918 году вышла «Эпоха Крестовых походов. Запад в крестоносном движении», в 1924-м — «Западные паломничества в Средние века», в 1925-м — «Крестом и мечом» о приключениях Ричарда Львиное Сердце.
И Ольга, и ее муж занимали довольно высокое положение в советской научной иерархии. Оба числились в Академии наук: Дмитрий Рождественский — академиком, Ольга — член-корреспондентом. Ей разрешали и зарубежные командировки, и переписку с коллегами-иностранцами. Рождественские верили в ту новую страну, которая строилась вокруг них. Дмитрий Рождественский писал: «Она [страна] начала планомерную, упорную и суровую борьбу за любовь людей друг к другу, за свободу — истинную свободу народов. Ольге Антоновне и мне как рядовым работникам дана была великая радость принять участие в этом устремлении и бросить на него наши усилия».
Ольга Добиаш умерла 30 августа 1939 года. Весной 1940-го года профессор Иван Гревс в памятной речи о своей ученице признал, что та превзошла своего учителя.
Сабина Шпильрейн
Окончив в 1900 году медицинское училище, 25-летний Карл Юнг поступил на службу в клинику Бургхёльцли в Цюрихе, которая специализировалась прежде всего на лечении шизофрении и психозов. Большого опыта в лечении истерик у доктора Юнга тогда еще не было. Его первой пациенткой в этой сфере стала госпитализированная 17 августа 1904 года Сабина Шпильрейн, уроженка Ростова-на-Дону.
После лечения у Юнга и выписки из клиники, в 1905 году Сабина поступила на медицинский факультет Университета Цюриха. Позже она получила там докторскую степень и подготовила диссертацию — первую, написанную женщиной, по психоаналитическому направлению. 11 октября 1911 года Шпильрейн приняли в Венское психоаналитическое общество.
В 1920-м в Гааге Шпильрейн выступила на шестом Международном психоаналитическом конгрессе. Она поделилась там своей теорией развития ребенка. Шпильрейн настаивала, что кормление грудью — важный для младенца и матери процесс, который оказывает прямое влияние на развитие ребенка.
В 1923 году Шпильрейн вернулась в Россию. Ее возвращение было во многом связано с фигурой Льва Троцкого, в ту пору желавшего популяризовать психоанализ в СССР. Троцкий считал, что он сможет заменить для масс религию и активно приглашал из-за рубежа специалистов по психоанализу. Шпильрейн жила в Москве и работала в Государственном психоаналитическом институте и в детском доме «Международная солидарность» (так называлась лаборатория, в которой детей воспитывали на психоаналитических принципах отдельно от родителей). Сабина стала заведующей кафедрой детской психологии в Первом Московском государственном институте.
С опалой Троцкого в 1924 году положение психоанализа изменилось — его стали считать враждебным учением. В 1924 году Шпильрейн вернулась в Ростов-на-Дону. Она основала там ясли и преподавала в университете до 1936 года, пока Сталин вовсе не запретил психоанализ. В 1942 году Шпильрейн вместе с двумя дочерьми была расстреляна немцами, захватившими Ростов.
Людмила Мерварт
Людмила Левина тоже окончила Высшие женские курсы, а следом и Восточный факультет Императорского Санкт-Петербургского университета. Любопытный факт: ее отец, доктор Александр Левин, в 1897 году был командирован в Индию для борьбы с бубонной чумой. Вернувшись, Александр, вероятно, делился с дочерью своими впечатлениями, поэтому она и выбрала изучение Востока. А вскоре — почти повторила путь отца.
Дело в том, что Музею антропологии и этнографии требовались музейные экспонаты для этнографической выставки про Индию. Возникла идея отправить ученых в первую экспедицию на Цейлон и в Индию, чтобы там они собрали коллекцию и провели исследования. Директор музея выбрал для командировки двух перспективных этнографов — доктора философии Гейдельбергского университета Густава Мерварта (он работал в Петербурге и там же познакомился с невестой, принял православие, а позднее и имя Александр) и его супругу Людмилу. Аналогичные экспедиции отправлялись по всему миру. В страны Африки, кстати, собирать этнографические ценности ездил в том числе поэт Николай Гумилев.
Мерварты прибыли на Цейлон 29 мая 1914 года. Они много путешествовали, местные аристократы охотно принимали их. В январе 1915 года супруги перебрались в южную Индию. Там Александр изучал тамильский, а Людмила — язык малаялам. В 1937 году, при приеме на работу, Людмила Мерварт даже не перечисляла до конца все доступные ей языки: «Владею английским, французским, немецким, голландским, малайским, скандинавскими, классическими и другими языками».
В 1916 году экспедицию продлили еще на два года. Работа была очень интересной, Мерварты радовались и научной свободе, и гармонии семейной жизни. Из-за Первой Мировой войны им редко удавалось получать жалованье из Петербурга, так что жили достаточно стесненно. В 1917 году Александр даже согласился занять должность помощника хранителя Индийского музея.
В июле 1918 года семья вернулась в Россию, причалив во Владивостоке. Там Мерварты организовали историко-филологический факультет Восточного университета (современный ДВФУ). Город переходил от красных к белым, в тяжелых условиях Гражданской войны Мерварты пытались сохранить собранную ими индийскую коллекцию. Они перебрались в Харбин, затем в Читу и в конце концов вернулись в Ленинград. Привезли с собой 11 ящиков с 5000 предметами и 3000 фотографий. Мерварты выступали с лекциями по радио, преподавали, описывали привезенное. Людмила ездила стажироваться за рубеж, а затем преподавала малайский язык в России.
В 1930 году Людмилу и Александра арестовали. Людмила Мерварт позже, при пересмотре дела в 1958 году, рассказывала, что «называла себя шпионкой и изобличала в шпионаже» мужа «под диктовку следователя» и под «угрозой уничтожения в том числе двух малолетних детей». Александр умер в лагерях. Людмилу освободили досрочно, она вернулась в Ленинград. Преподавала в разных университетах, переводила, изучала малайские и индонезийские литературные памятники. Ей так и не удалось полноценно вернуться к академической карьере, хотя она писала в Институт истории Академии наук записки, в которых высказывала тревожные мысли о свертывании в Москве научной работы в области востоковедения.
Наталия Флиттнер
Наталия Флиттнер поступила на Бестужевские курсы в 1899 году, на словесно-историческое отделение, где изучала историю искусств. Она росла тихой, любящей уединение девочкой. Семья Флиттнеров жила в Коломне, где Наталия любила гулять по Египетскому мосту, а на лето обыкновенно уезжала в Стрельну — там она надолго уходила гулять и собирала цветы для гербария. Цветы она любила выращивать и рисовать всю жизнь. Акварельные наброски были ее хобби.
На Бестужевских курсах ей преподавали лучшие историки того времени: Борис Мелиоранский читал историю возникновения христианского догмата, Николай Веселовский — археологию, Михаил Ростовцев — классическую филологию, Андриан Прахов рассказывал о памятниках античного, византийского, древнерусского искусства.
Бестужевские курсы Наталия закончила в 1903 году и много лет боролась за право продолжить образование в Петербургском университете. Университетский диплом Флиттнер нужен был, чтобы вернуться преподавать бестужевкам и стать профессиональным востоковедом. После революции 1905 года ограниченному количеству девушек разрешили получить университетское образование. В 1905 году Флиттнер зачислили вольнослушательницей на историко-филологический факультет Петербургского университета.
Учителя — в том числе Прахов, Веселовский и Лихачев — отправили Флиттнер учиться к Борису Тураеву. Он принял Наталию в свой домашний кружок изучения древнеегипетского. Тураев слыл большим знатоком древних текстов, одним из ведущих египтологов России. Уже прослушавший курсы зарубежных египтологов, он вернулся в Петербург, чтобы преподавать востоковедческие дисциплины в Петербургском университете. Одна из его ключевых заслуг — создание собственной научной школы. Частью этой школы была и Наталия.
В 1913 году ее допустили к государственным экзаменам. В 1917 году — Наталии было уже 38 лет — Флиттнер получила звание магистра истории, защитив диссертацию по исследованию цилиндрических печатей Древнего Египта из коллекции В.С. Голенищева. Длительность обучения во многом была связана как с негибкостью университета, так и с финансовым вопросом: Наталия много работала, чтобы помогать родителям. И, кроме того, Тураев убеждал ее, что нужно ехать в Берлинский университет, учиться там — на поездку тоже требовались деньги. Часто Флиттнер, чтобы сэкономить, добиралась до работы пешком. Она читала историю в Лесной женской гимназии принца Ольденбургского, в гимназии Оболенской, в Коммерческом училище Хворовой, давала публичные лекции для молодежи, работала в музейных кружках. В ней чувствовалось стремление к популяризации науки — Наталия «хотела каждую картину, каждую древнюю вещь сделать доступной, понятной, интересной и важной для всех и каждого».
В 1909-м, 1912-м и 1914 годах Наталия ездила в Берлинский университет на летние семестры. Там она занималась историей древнего мира, историей Передней Азии, египетской иероглификой, археологией и искусством Древнего Египта. Берлинская школа египтологии была одной из самых сильных в мире и занималась прежде всего дешифровкой древнеегипетского языка.
После революции Наталия преподавала в Ленинградском университете. Согласилась работать над созданием Музейного отдела в Эрмитаже, где занималась экскурсионным направлением. Поначалу Флиттнер боялась принимать должность в Эрмитаже, но Тураев убедил: «Нет-нет, Наталия Давыдовна, — твердил он мне, хилый, слабый, физически и душевно изможденный, — нам за границей делать нечего. Наше дело здесь, пока мы еще нужны». Флиттнер вела экскурсии, иногда по пять–шесть за день. Участвовала в создании первой большой постоянной экспозиции памятников древнеегипетской культуры и искусства. Вела кружки для подростков, которые посещал в том числе будущий египтолог Борис Пиотровский. Писала просветительские книги как для взрослых, так и для детей — «Как читать иероглифы», «В стране пирамид», «Путеводитель по залам Древнего Египта».
В бомбоубежище, в подвалах Зимнего дворца, в блокадном Ленинграде она продолжала работать над своими исследованиями. Труд всей ее жизни — монография «Культура и искусство Двуречья и соседних стран» — вышел лишь через год после смерти Флиттнер. Он стал важным учебным пособием, которое переиздается до сих пор. О своем профессиональном выборе Наталия Давыдовна говорила: «Я стала историком, потому что история с моей точки зрения — самая широкая, самая всеобъемлющая наука, потому что история говорит глубже всего о человеке и о человечестве вообще».
Блюма Зейгарник
27 октября 1901 года в небольшом литовском городке Пренай родилась Блюма Герштейн (в замужестве — Зейгарник). В 1922 году девушка поступила на философский факультет Берлинского университета. Во время учебы там с большим интересом посещала занятия известных гештальт-психологов — Вольфганга Кёлера, Макса Вертхаймера. Однако особый интерес для неё представляли лекции молодого приват-доцента Курта Левина.
В 1920-х Левин проводил серию экспериментов, призванных подтвердить его теорию поля (концепция взаимосвязи между индивидом и окружающей средой). Блюма Зейгарник работала с Левином над одним из таких проектов, результаты которого, впервые опубликованные в 1927 году, сделали ее всемирно известной. В статье «Запоминание выполненных и невыполненных задач» Блюма доказывала, что прерванные задачи запоминаются взрослыми лучше, чем полностью выполненные, и что дети, как правило, запоминают только прерванные задачи. Сегодня это свойство психики известно как «эффект Зейгарник». В 1925 году Блюма Зейгарник окончила университет, но продолжила там работать, а в 1927 году получила докторскую степень. До 1931 года она числилась внештатным научным сотрудником в Берлинском университете.
Решение Блюмы Зейгарник вернуться в Советскую Россию было во многом обусловлено влиянием ее мужа, верившего в коммунистические идеалы. Альберт Зейгарник получил должность в Министерстве внешней торговли СССР. В 1931 году семья перебралась в Москву, где Блюма Васильевна заняла место научного сотрудника в Институте высшей нервной деятельности, который в 1932 году реорганизовали в отделение Всесоюзного института экспериментальной медицины (ВИИЭМ). Там она познакомилась и начала работать со Львом Выготским. Зейгарник считала его и Левина одними из лучших психологов эпохи.
Летом 1936 года Центральный Комитет ВКП(б) принял постановление «О педологических извращениях в системе Наркомпроса». Работы многих ученых, включая Выготского, подверглись резкой критике. В период с 1936-го по 1939 год Блюма не опубликовала ни одной научной работы. Лишь в 1940 году она наконец обнародовала результаты своего исследования посттравматической деменции, начатого ею еще в начале 1930-х.
Летом 1940 года мужа Блюмы арестовали по обвинению в шпионаже в пользу Германии. Его приговорили к десяти годам лагерей без права переписки. Зейгарник осталась одна с двумя детьми, одному из которых не было и года. Сама она тоже попала под репрессии: в 1953 году осталась без работы. Но она ждала, когда политический курс изменится.
Со временем Зейгарник действительно восстановили в правах. В 1965 году ученой присвоили звание профессора психологии, а в 1967 году ее выбрали заведующей кафедрой психофизиологии и нейропсихологии Московского государственного университета. Вышли в свет монографии «Расстройство мышления у психически больных» (1958 год), «Патология мышления» (1962 год), «Введение в патопсихологию» (1969 год), «Личность и патология деятельности» (1971 год) и «Основы психопатологии» (1973 год). Некоторые из них были переведены на иностранные языки. В 1969 году Блюме Зейгарник разрешили посетить Международный психологический конгресс в Лондоне — это была ее первая за много лет (и не последняя) поездка за границу.
Елена Антипова
Елена Антипова родилась в Гродно в 1892 году. Она получила образование в петербургской гимназии Таганцевой, где научилась играть на фортепиано и говорить по-французски, по-немецки и по-английски. В 1909 году мать Антиповой увезла трех своих дочерей в Париж. Елена продолжила обучение в Коллеж де Франс и в Сорбонне. Во время учебы познакомилась со швейцарским психологом Эдуардом Клапаредом, которого всегда называла своим наставником. Приняв его приглашение продолжить учебу в созданной Клапаредом Школе педагогических наук, Антипова уехала в Женеву.
В 1916 году из России пришли новости о ранении отца — генерал-майора императорской армии. Елена отправила его лечиться в Симферополь, а сама осталась в Петербурге. Город полнился сиротами и отказниками — детьми, потерявшими родственников сначала на войне, а потом и из-за революции. Чтобы дать им кров, правительство организовывало общежития и образовательные центры. В одном из таких центров Антипова и начала работать.
Ее коллеги наблюдали за поведением детей для диагностики их интеллектуального и психоэмоционального состояния. Именно благодаря этим исследованиям Антипова начала разработку концепции цивилизованного или приобретенного интеллекта. Дело в том, что, хотя результаты детей, оставшихся без попечения родителей или живущих на улице, в тестах на интеллект были ниже, чем у детей в обычных условиях, на практике доктора наблюдали их невероятную способность справляться с конкретными жизненными проблемами. Антипова настаивала, что интеллект — это не только знание и образование, но и приспособленность к бытовым обстоятельствам.
В Петрограде Антипова вышла замуж за журналиста и писателя Виктора Гликмана. В декабре 1922 года его выслали из России. В конце 1924 года он прислал Елене деньги на поездку в Германию. Антипова покинула Россию, получив на это разрешение, под предлогом посещения центров воспитания брошенных детей в Германии.
Антипова пыталась обустроиться в Берлине, но получалось не слишком успешно: ей не нравился город, найти работу не получалось. Клапаред предложил своей ученице работу в Женевском университете. А в 1929 году она получила приглашение возглавить одну из первых лабораторий педагогической психологии в Бразилии — при Педагогическом колледже в Белу-Оризонти. Там, в Бразилии, Антипова и осталась. Она прославилась созданием коррекционных школ и школ для одаренных детей, была награждена орденом Южного Креста. Бразильцы поставили Антиповой памятник — единственный в этой стране памятник женщине-ученому.