Порой диктатура может даже сотворить чудо
«Проблема 2008» вызывает беспокойство, опасения, чувство неопределенности. Если бы сегодня социологи попробовали выяснить, какие группы населения испытывают наибольшее беспокойство в связи с предстоящими выборами верховной власти, то результат получился бы такой. Тревогой охвачены предприниматели, собственники активов. Чем больше собственность, тем больше беспокойство по поводу смены власти. И наоборот: равнодушны или спокойны те, кто не владеет экономическими активами и кому, соответственно, нечего терять.
Болезненность, с которой происходит смена первого лица, характерна прежде всего для авторитарных режимов. Диктатура может сотворить экономическое чудо на коротком промежутке времени. Когда в руках правящей группы сосредотачиваются капитальные ресурсы, будь то иностранная помощь или поступления от экспорта, когда эта группа лично гарантирует права собственности и доходы узкому кругу владельцев основных активов, те же в свою очередь выполняют ее указания, воруют в меру, не выводят капиталы, а инвестируют в приоритетные проекты, то эффект «взаимных заложников» может обернуться экономическим ростом. Такая модель сработала в Южной Корее в 1960–1970 годы во время военной диктатуры Пак Чон Хи.
В периоды авторитарной стабильности мало кто задумывается о демократии. Гарантии соблюдаются, деньги инвестируются, бедных объективно становится меньше. Доступ к капитальным ресурсам и деловым возможностям определяется личными договоренностями, а достигнуть их можно, поскольку идея экономического рывка овладела элитами. На промежуточном этапе такая система, быть может, даже дешевле и эффективнее, чем демократия. Но потом с неизбежностью наступает момент смены правителя — добровольно ли, насильственно ли, по здоровью ли, и он внушает такой страх, что системных последствий не избежать. С уходом первого лица, на котором замыкались гарантии, которое страхом или авторитетом поддерживало баланс заинтересованных групп, пересмотр договоренностей и прав неизбежен, а это останавливает рост или отбрасывает страну назад. Подобную болезнь уже много лет не может преодолеть Аргентина, например.
Известно, что поведение собственника определяется степенью защищенности его прав. Если горизонт ожиданий короткий и нет гарантий на длительную перспективу, то появляется стремление выжать как можно больше выгоды сейчас, не делая долгосрочных вложений, потому что плоды могут достаться кому-то другому. Это относится и к человеческому капиталу, к инвестициям в собственное образование и квалификацию. Продуктивные инвестиции вообще возможны только на длинных дистанциях, когда есть предсказуемость, а собственники экономических или интеллектуальных активов имеют гарантии прав на отдачу от этих инвестиций.
Можно предположить, что если политическая власть представляет интересы экономически активного большинства и подотчетна этому большинству, то вероятность резких перераспределительных действий или непродуктивных изъятий снижается. Демократия — это некоторая совокупность правил и процедур, которая на деле обеспечивает стабильность прав собственности экономически активной части населения. Экономический смысл демократии ярче всего проявляется в момент смены власти: он не вызывает шока, поскольку не создает угрозу передела собственности.
На протяжении семи лет устойчивого экономического роста спрос на демократию в России был невысок. Бизнес научился договариваться и получать нужные возможности и гарантии: система работала, эксцессов было немного. Отсюда массовое желание третьего срока: если Путин останется, останутся и личные гарантии, договоренности, сохранится существующий баланс сил, перераспределения можно будет избежать. А его объявленный уход создает неопределенность и предчувствие борьбы. Для системы, слабо приспособленной к демократической смене власти, игра в нее опасна. Остается надеяться на чудо, но надо и извлечь урок. В том, что за семь лет не были созданы эффективные демократические институты, страхующие собственников от неопределенности при смене власти, есть «заслуга» и самих собственников, и гражданского общества, занятого потреблением. Поэтому, если кто-то ощущает острое беспокойство по поводу грядущих выборов, то это на самом деле запоздалая тоска по работающей демократии.