«Большая поэзия» Александра Лунгина: фильм о том, как живется людям русским на выжженной земле
Первая большая картина Александра Лунгина (сына Павла Семеновича) выбила немало призовых очков, среди которых «лучшая режиссура» и «лучшая мужская роль» (Александр Кузнецов) на последнем «Кинотавре», да и вообще неплохо поездила по фестивалям. Впрочем, не надо пугаться: это не арт-хаус в чистом виде, да и вообще в некотором смысле боевик, поэтому он может понравиться широкому зрителю.
Картину Лунгина стоит смотреть уже из-за актерского тандема Кузнецов — Филимонов. Первый за крайне сжатые сроки стал большим артистом, причем без особенного пиара и прочего «околокиношное» шевеления — все своими руками. В его активе роли в диапазоне от «Кислоты» до «Папа, сдохни», от «Ненастья» до «Содержанок». Итогом такого старта стал сочинский приз именно за «Большую поэзию». Алексей Филимонов — артист сложной актерской судьбы и экстремально мощного таланта: свой приз на «Кинотавре» он получил в 2013-м за «Еще один год» Оксаны Бычковой. А известность он получил, сыграв главную роль в фильме «Кислород» Ивана Вырыпаева. В «Большой поэзии» ему досталась роль немного корявая, о которую он изредка спотыкается, но все остальное экранное время выдает игру высшего уровня. Вообще, наблюдать этих актеров на экране — такое же удовольствие, как следить за не ставшими еще суперзвездами Мэтью Макконахи и Кристианом Бейлом во «Власти огня» 2002 года.
Историю двух друзей-инкассаторов, ветеранов Луганска, случайно вступивших в бой с грабителями банка и, похоже, так же случайно затесавшихся в подмосковный поэтический кружок, логично было бы интерпретировать в режиме поствоенного синдрома. Но для Лунгина, судя по всему, что Луганск, что синдром — лишь меты, актуализирующие более универсальное повествование. Его интересует вопрос: как живется людям русским (и особенно мужчинам) на выжженной земле. Ответ тут очевиден, но что делать: не эксгумировать же гламурный шик нулевых. Виктор (Кузнецов) по-платоновски — «некуда жить, вот и думаешь в голову» — походя, вступает в поэтическую среду, отчетливо осознавая отсутствие у себя таланта. Леха (Филимонов) особо не думает и уж тем более не осознает, однако между инкассаторством и петушиными боями, на которых он регулярно просаживает деньги, выдает строки, приводящие в восторг столичную публику. Понятно, что это брожение в бетонном котле микрорайона на поэтической закваске неизбежно достигнет высочайшего градуса кипения, — и в итоге ребята займутся тем, что умеют лучше всего: «Они созданы, чтобы убивать и умирать».
(Кстати, за звучащую с экрана поэзию отвечают люди вполне авторитетные: поэты Федор Сваровский и Андрей Родионов. Последний еще выступил и в качестве актера и выглядит в кадре более чем органично).
Глобальная ненужность молодых и полных сил героев, идеальным антуражем для которой выступают подмосковные новостройки, и есть предмет исследования Лунгина. При этом режиссер через реплики киногероев транслирует периодически некие обобщающие сентенции, что придает ленте притчевый характер. Выглядит это на первый взгляд избыточным разжевыванием смысла, поскольку сюжет и фактура и без того вполне самодостаточны. В этом плане «Большая поэзия» несколько напоминает творческий метод Юрия Быкова. Но фонвизинские изречения в картинах последнего, да и сама структура его фильмов по большей части выглядят на экране неправдоподобными построениями. Лунгин же вполне осознает тяжеловесность и искусственность подобного рода приемов. Леха в конце фильма говорит: «Слова тяжелые, рифмы банальные. Прямо как наша жизнь». И именно при помощи этой дополнительной притчевой оптики режиссеру удается достичь самого дна правды.
А на дне правды остаются только поэзия и смерть. Рифма в общем-то не новая, но по-прежнему самая актуальная для нашего края.