«Мне нравится ощущать себя простым человеком». Правила потребления основателя LETA Capital Александра Чачавы

Александр Чачава — серийный предприниматель и инвестор, управляющий директор венчурного фонда LETA Capital, инвестирующего в технологические проекты русскоязычных предпринимателей. В 2003 году Чачава с двумя партнерами, Антоном Соколовым и Сергеем Пильцовым создал компанию LETA, стартовый капитал составил $5000. Пять лет спустя LETA вошла в рейтинг CNews топ-50 крупнейших ИТ-компании России. В 2005 году Александр Чачава основал российский офис международной антивирусной компании ESET; а в 2008 году был сформирован холдинг Leta Group, объединивший ряд компаний, в том числе Leta, ASK, Damask, Avanpost и др. В 2012 году Чачава основал первый венчурный фонд Leta Capital Limited, работающий по evergreen-модели ($25 млн). Спустя шесть лет Александр Чачава собрал второй венчурный фонд Leta Capital l ($50 млн). Сегодня в инвест-портфеле Leta Capital более 20 стартапов, среди которых компании inDriver, Double Data, «Будист» (Wakie), Bright Box, Unomy, MyBuddy и Novakid. 

Первые подработки стали моими университетами

Я вырос в семье советских инженеров, авиаконструкторов в «ОКБ Сухого», до 14 лет ходил в физматшколу в Тбилиси, затем мы переехали в Москву, где я и продолжил образование. Тем временем шли 90-е: папа со словами «повар никогда голодным не будет» настоятельно порекомендовал мне поступать в Пищевой институт на Соколе (Московский государственный университет пищевых производств. — Forbes Life). Вероятно, родители думали, что я слишком молод, чтобы принять взвешенное решение. Мои учителя недоумевали, если не сказать были в шоке — полкласса поступало в МГУ, еще полкласса — в Бауманку. И когда я пришел в институт, то быстро понял — мне тут делать нечего. И с тех пор в нем почти не появлялся, мои университеты начались с первыми подработками: на первом-втором курсах я работал руками — официантом, кладовщиком, коммивояжером. Долго продержался официантом в «Интуристе» на Тверской, где сейчас Ritz-Carlton, в итальянском ресторане. Туда ходило много иностранцев, а я уже тогда говорил по-английски, в отличие от абсолютно всех других моих коллег и получал хорошие чаевые — $1500 в месяц, для конца 90-х хорошие деньги, тем более для 18-летнего студента. Но через пару лет мне захотелось работать головой, я сделал step-back, перешел со своих полутора тысяч на $100 — в издательский дом «Компьютерра». Так начался журналистский период моей карьеры, а к концу 4-го курса я уже работал в РБК ведущим аналитиком департамента консалтинга: РБК как раз тогда из простой «странички» на глазах превращался в многопрофильный холдинг: открывалось телевидение, а самое главное — РБК выходил на биржу и мы принимали участие в первом IPO российской IT-компании. А на пятом курсе я получил «трояк» по госэкзамену в пищевом институте, появившись там впервые за два года. К тому моменту в РБК я зарабатывал около $4000 — а потом опять сделал step-back — ушел в свой бизнес с зарплатой в $250, в 2003 году основал компанию LETA IT-company, а в 2012 году из серийного предпринимателя стал венчурным инвестором.

Владеть иностранным языком, математикой и soft skills

Молодые люди должны владеть иностранным языком, математикой и soft skills, потому что без этой базы двигаться вперед невозможно ни в бизнесе, ни в науке — поодиночке сейчас уже никто не добивается больших результатов. Овладев этими тремя составляющими, уже можно плыть дальше по фарватеру и набирать знания, доступные на экране компьютера по одному клику мыши. Я отношусь к людям, которые учатся всегда, но по чуть-чуть, не отрываясь от основной деятельности. MBA — глупость, потому что ты на два года выпадаешь из среды с непонятными перспективами. Даже Executive MBA представляет собой значительно более сбалансированный вариант обучения, когда на месяц-два можно позволить себе окунуться глубоко в образование. Если передо мной встает необходимость приобрести знания или некий навык, я еду на шестидневные курсы в Singularity University, записываюсь на семинары, конференции, нанимаю консультанта, который «прокачивает» меня — всегда в привязке к прикладной задаче, что важно. Даже в самых лучших вузах Америки студентов учат тому, что в бизнесе уже вчерашний день, — пример тому знаменитые кейсы 80-х годов от Гарвардского университета. Конечно, они тоже меняются, но довольно медленно. Я смотрю на детей, которые буквально живут в экранах планшетов и телефонов, и не верю, что их можно изолировать, ограничить, дать обратный ход. Их новая цифровая реальность — данность, которую не изменить. Дети теперь воспринимают информацию именно таким образом, меняются их психология и потребительские привычки. Подростки не верят никому на слово, потому что могут все перепроверить — авторитет учителя ставится под сомнение. Именно поэтому образование изменится и уже меняется, вопрос лишь в том, как попасть в этот тренд и зависимость от телефонов завязать на приобретение полезных навыков. Именно поэтому технологическая революция в образовании — это не просто переход на дистанционное обучение, где учитель сидит перед камерой, а создание целого технологического процесса, в котором 70-80% процесса обучения происходит за пределами традиционного взаимодействия учитель-ученик.

Я привык не переживать из-за потерь

Жизнь настолько прекрасна, что не стоит жалеть о потерях. Тем более венчурному инвестору, который теряет миллионы долларов (и своих, и чужих) и без всяких кризисов, когда стартапы банкротятся. Если я буду переживать каждый раз, будучи крупнейшим  инвестором в фонде, то не хватит никаких нервов. Я уже привык не переживать, иначе зачем такая жизнь? Однажды я инвестировал более двух миллионов личных денег — в 2012 году — в воздушный экран Displair. Инновационный продукт обратил на себя внимание многих инвесторов и госструктур. Мы были два года подряд открытием года на крупнейшей выставке электроники в Лас-Вегасе, проект переживал абсолютный бенефис — 100 выходов на американских телеканалах, от CNN до Discovery. Но потом что-то пошло не так. Мы просчитались, недооценив сложность и стоимость вывода на рынок нашего продукта. Инвестиции сильно превышали возможности участников сделки. Это был хороший жизненный опыт, не знаю, какой MBA даст столько же информации о том, как нельзя делать бизнес, как один только Displair. Правда, и мало какой MBA стоит $2 млн.

Деньги — инструмент для развития культуры русскоязычного предпринимательства

Сейчас весь мир подхватил тренд на diversity, когда стараются помочь тем людям, которым приходится чуть сложнее в этой жизни. Русскоязычные предприниматели — тоже такой ограниченный сегмент, которому непросто и в России, и на Западе — по разным, но понятным причинам. С одной стороны, такая выборка выглядит как самоограничение, она лимитирует фонд, не позволяет зарабатывать больше. С другой стороны, ограниченная группа чаще всего недооценена, что повышает вероятность апсайда. У русскоязычных предпринимателей имеются серьезные проблемы с soft skills,  с предпринимательским опытом в целом. Но этот крен проще компенсировать, чем выучить математику: физтеха проще сделать экстравертом, чем экстраверта —физтехом. Предприниматель будущего — это человек с математическим складом ума, потому что мы все неумолимо движемся в мир технологий. Россия — одна из топовых стран по уровню математического, инженерного потенциала и по качеству такой категории мышления, именно эти навыки у нас невероятно сильны. Не скрою, что наша инвестиционная идея мне глубоко приятна: именно так у меня возникает уверенность в позитивном воздействии, созидающем вкладе в мир. Поэтому деньги для меня  — это инструмент развития культуры русскоязычного предпринимательства.

У молодого поколения изменилась лишь форма желаний

Молодое поколение вовсе не такие бессребреники, как может показаться. Лет 10-15 лет назад в цене были одни бренды и одни артефакты, а сейчас другие. Я вижу много представителей нового поколения, которые покупают кроссовки за несколько тысяч долларов, а часы и костюмы им заменила дизайнерская одежда. Старое поколение тратило $10 000 на очередные часы, новое поколение тратит те же $10 000 — на прокачку скиллов в «Танках». Приоритеты и ценности сместились, но суть людей неизменна, процент подлинных нигилистов не выше прежнего: обманчивое впечатление создает и мода на утилитарность, типичная для IT-сектора и радикально отличающаяся от мира инвест-банкинга или шоу-бизнеса, — именно она заставляет думать, что новому поколению не нужны деньги или артефакты – просто они по-другому выглядят и находят новые формы воплощения.

Помню все большие траты

Я помню все свои большие траты, тем более первые: с первых заработанных денег в 18 лет купил роскошную дубленку из очень мягкой кожи — прямо перед Новым годом. В ночь мы пошли гулять, начали играть в снежки, и я оторвал рукав, зацепившись за ветку. Стоила $450, а носил я её один день. Потом рукав поменял, долго искал цвет по кожевенным мастерским и наконец подобрал. Помню первую машину — девятку. Купил ее, а мой друг пригнал ее ко мне во двор, потому что водительских прав у меня не было. Ко мне приехал в гости дядя и спрашивает: «Ты хоть на ней прокатился, нет? Давай, ты должен сесть». Говорю ему: «Я, не умею». Он уговорил, обещал подсказать. Мы садимся, я проехал вокруг дома, кое-как припарковался. А потом оказалось, у дяди тоже нет прав и он тоже не умел водить.

Мне очень нравится ощущать себя простым человеком

Мне очень нравится ощущать себя простым человеком: я стараюсь двигаться по пути максимального удобства, мой офис — в 50 метрах от метро, сам живу я в 50 метрах от метро. И в метро бываю порой чаще, чем в автомобиле, потому что это быстрее и удобнее, а не потому, что я нигилист и показываю, какой я демократичный. И мне это очень нравится, то, что я могу себе позволить, в отличие от других людей, — один — corporate government, с охраной ходит, другой — публичный человек, третьему репутация не позволяет. В этом отношении я очень ценю свою свободу: я могу себе позволить как дорогие, так и совсем простые, обыкновенные вещи. И своим детям я пытаюсь привить мысль, что всегда будут категории людей, прекрасных людей, которые выбрали себе достойный путь, но гарантированно не ведущий к богатству. Очень важно оставлять себе возможность жить как обычный человек, но при этом приятно позволять себе иногда заплатить за нечто особенное, что нужно или невероятно удобно.

Найти опции, недоступные просто за деньги

Я был в 85 странах, больше всего люблю путешествовать и продумывать план путешествий. У меня есть несколько идей, как сделать путешествие незабываемым: добавить в него опции, недоступные за деньги и закрытые для обычных туристов. Например, мне удалось побывать в ЦЕРНе, погулять по подземельям и туннелям Большого адронного коллайдера. Вообще внутри этого ускорителя допуска нет и вход запрещен, но поскольку там шли многомесячные ремонтные работы, излучения было уже немного — на уровне, безопасном для здоровья, для нас сделали исключение. Для всех путешествий я стараюсь найти максимально увлеченного и компетентного специалиста. В Египте нас сопровождал приглашенный мной из Лондона профессор Британского музея, первоклассный арабист, сообщивший нам необыкновенную глубину знаний и впечатлений от региона. Мои поездки не лишены доли экстрима: в Ливане наш гид сразу положил начало многообещающему приключению: «вы находитесь под защитой нашей военной организации, будьте уверены, если с вами что-то случится, организация будет за вас мстить». К счастью, до этого не дошло. На Шпицбергене мы совершали высадку к белым медведям — вместе с почетным полярником Никитой Овсянниковым из Российского географического общества. Обычно на Шпицбергене высадки совершаются с огнестрельным оружием, но Овсянников никогда не носит огнестрельное оружие, несмотря на 3000 прямых контактов с белыми медведями, — и с ним я чувствовал себя спокойнее, чем с другими гидами, вооруженными винтовками. Я потом узнал, что статистически на Шпицбергене самострелов примерно столько же, сколько случаев гибели от нападений белых медведей.