Никита Ефремов — Forbes: «Актерское мастерство отвечает на происходящее в стране»

Никита Ефремов — российский актер театра и кино. В 2009 году окончил школу-студию МХАТ, курс Константина Райкина. Снялся в более, чем 50 фильмах и сериалах. Весной 2023 года на экраны выходят картины «Тетрис» и «Здоровый человек» с Ефремовым в главной роли.

— Вы в детстве увлекались головоломками? 

— Я помню, что очень увлекался Lego. У меня были разные конструкторы, и я всегда собирал их не по инструкции. Придумывал свои миры — какие-то города, страны, места, строил так, как вижу это в своей голове. Еще я в детстве выдумывал баскетбольные команды. У меня было маленькое кольцо баскетбольное, и я придумывал свои чемпионаты, записывал в тетрадку команды, вел счет. А когда появились компьютеры, первой моей игрой была «Цивилизация». Когда мне ее купили, я просто пропал. Играл сутками — иногда до того момента, пока мама не выдергивала шнур из компьютера и не прятала его от меня. А я все равно его находил и продолжал рубиться. Еще у меня была портативная приставка, кажется, называлась Brick Games, в которой было 256 разных игр, и вот я залипал в нее. Мне нравился «Тетрис», и еще помню игру, в которой волк яйца ловил. 

— В чем феномен таких игр? 

— Мне кажется, что это такие простые игры, сочетающие в себе понятный интерфейс, новые задачи и увеличение скорости. Они заставляют тебя соревноваться с собой и развивают скорость мышления. Летит этот кирпичик, и тебе нужно быстро сообразить, как его повернуть, куда положить, это очень затягивает. «Тетрис», на мой взгляд, идеальная игра. Такая логическая услада для тех, кто любит решать задачки, которая однозначно успокаивает и расслабляет. Ты в жизни не можешь решить все свои проблемы, а тут кирпичики сложил, все решилось, и ты молодец. 

— 31 марта на платформе Apple TV+ выходит фильм «Тетрис», в котором вы исполнили роль советского программиста Алексея Пажитнова, создавшего эту игру. Вы встречались с Пажитновым во время подготовки к роли? 

— Да, мы встречались несколько раз. Сперва в Zoom вместе с режиссером Джоном Бейрдом. Затем встречались в Москве, когда Алексей приезжал из США. Мы поддерживаем связь, переписываемся иногда, он сказал, что уже видел картину и ему очень понравилось. И я очень благодарен ему за это сообщение, потому что всегда волнительно — играть живого человека. Алексей сильно снизил градус моего беспокойства. Он понимает, что «Тетрис» — это все-таки не байопик, а история, снятая по мотивам его жизни. В сценарий вносили разные корректировки в угоду зрелищности, это все-таки игровое кино. И Алексей, к счастью, все это осознает, хотя я думаю, что будут зрители в России, которые назовут фильм дикой клюквой. Я могу заранее сказать в ответ на эту критику лишь то, что если бы не карантин и всевозможные ковидные ограничения (съемки проходили в 2021 году. — Forbes Life), конечно, фильм бы снимали в России и он был бы более правдоподобным. Все-таки за продакшен отвечали Marv Films и Apple, две серьезные команды, которые очень заморачиваются над созданием фильмов. Но, к сожалению, ковид не позволил снимать у нас в стране. Тем не менее я безумно благодарен за эту роль. Я считаю, что это будет отличный приключенческий фильм — классное зрительское кино. 

— А где в итоге снимали фильм? 

— Снимали в Шотландии, какая-то часть Глазго удивительным образом похожа на Москву 1980-х. Некоторые районы очень похожи. Да и вообще у нас с шотландцами нашлось много общего. Правда, меня поразило, как на такой маленькой территории может быть столько акцентов. У нас, чтобы услышать акцент с ярко выраженным «о», нужно доехать до Вологды, например. А тут ты проезжаешь буквально полчаса на поезде и уже слышишь совершенно другой язык. И акцент шотландцев очень тяжелый для восприятия, даже если ты хорошо знаешь английский. Поначалу было трудно. Первые две недели мы просто учились понимать друг друга. А так съемки прошли очень классно. Это огромный проект с бюджетом $40 млн. И благодаря активному участию в съемках профсоюзов ты видишь, как команда тратит буквально каждый цент. Это очень воодушевляет. Ты видишь, как работает очень замотивированная команда и как хорошо относятся к каждому человеку на съемочной площадке. Например, в России на площадке всегда очень шумно. Все используют рации на громкой связи. А в Шотландии всегда все в наушниках. И на площадке из-за этого такая тишина и спокойствие, поначалу мне было очень непривычно, но вообще это крутой лайфхак. Я в принципе во время съемок подметил много хороших лайфхаков, которые хочется применять в России. Не буду вдаваться в технические нюансы, это не очень интересно читателю, но есть чему учиться. Расскажу про очевидную большую разницу: в России во время съемок команда очень быстро становится семьей. И если условный Ваня налажал, его очень быстро простят, и это мешает дисциплине на площадке. А за рубежом дистанция между членами команды значительно больше. Всегда сохраняется некоторый официоз, отношения остаются строго рабочими, поэтому все на своих местах соблюдают дисциплину. И мне, конечно, было очень приятно поработать с другими русскими актерами — Олегом Штефанько, Игорем Грабузовым, Софьей Лебедевой и Димой Шаракоисом, который Левин из «Интернов». Мы со всеми продолжаем общаться. 

— Расскажите, как вы вообще стали частью проекта «Тетрис»? 

— Пришло предложение моему агенту, и я отправил свои пробы. Дальше на длительное время они пропали, и в конце октября 2020 года пришел ответ, что я утвержден на роль. Дальше мы обсуждали даты, когда нужно приезжать в Шотландию. Мне приходилось разгружать театральный график, потому что у меня была постановка на Малой Бронной и в «Современнике». И все пошли навстречу, за что я очень благодарен, для меня это было очень важно. Затем были парные пробы с Тэроном Эджертоном в Zoom, чтобы посмотреть, возникает ли между нами химия. 

— Химия с Эджертоном возникла? 

— Это просто великолепный профессионал, на мой взгляд. Я в восторге от «Черной птицы» — его последней работы для Apple TV+. Он все больше и больше шагает в сторону Ди Каприо и Хопкинса. Он однозначно будет одним из лучших актеров в зрительском кино. Тэрон уже на читке начал играть так, что это было просто в десятку. Я редко вижу в России, чтобы так играли с самого начала. Он настолько круто и органично вживается в роль, что я не знаю, как с ним может не возникнуть химии. Тэрон — заряженный молодец, который великолепно делает свою работу. Во время съемок я даже многому у него учился. Это невероятный профессионализм — держать себя в тонусе на протяжении всего проекта и всегда выкладываться на 100%. 

— После начала спецоперации* у вас не было мысли, что проект отменят или российских актеров исключат из команды? 

— Мы доснимали какую-то часть фильма в июне 2022 года в Белграде, и тогда я понял, что все будет хорошо и фильм точно выйдет. Все-таки это история про совершенно другое время, хотя я понимаю, что сейчас происходят максимально сложные и неприятные события для всех. Но я рад, что проект удался. 

— В России всегда считали, что отечественные актеры рвутся за рубеж и мечтают стать частью Голливуда. У вас была такая цель? 

— Я не могу назвать это целью, иначе я бы, наверное, уехал раньше и попытался прорваться в Голливуд. Скорее это был внезапный очень-очень приятный бонус. Если что-то из этого выйдет в дальнейшем, тоже здорово, мне нравится работать с разными людьми из разных стран. Пожалуйста, я открыт всем предложениям. Мне это интересно как профессионалу — это в первую очередь обмен опытом. Это не цель, но я безусловно рад работать за рубежом. 

— Как, по вашему мнению, повлияет на российский кинорынок уход крупных стриминговых платформ из страны? 

— С одной стороны, плохо, ужасно, кошмарно, где мое нормальное потребление? С другой стороны — я понимаю, что, если бы к нам зашел до конца Netflix, некоторые российские платформы он бы загасил. И этого очень опасались. Сейчас, пожалуйста, здоровая конкуренция, которая рождает рост качества. Может быть, доживем до профсоюзов такими темпами. В профсоюзах есть много чего хорошего. А в целом это ведь прогностическая история. И я в сотый раз убеждаюсь, что она вообще не имеет ко мне никакого отношения. Все мои прогнозы до февраля 2022 года по поводу того, как будет развиваться жизнь моя, чужая, стриминговые платформы, театр — все куда-то улетело. Сейчас я просто стараюсь понять, откуда исходят мои личные намерения и что зависит от меня в моей жизни. Мои поступки или желание изменить что-то происходят из страха, злости или добра? Есть замечательная фраза Померанца: «Дьявол начинается с пены на губах ангела, вступившего в бой за святое правое дело». Гениальное выражение, которое заставляет меня задуматься об источниках собственной мотивации. Любой страх или несогласие может найти правильную форму выражения, которая будет восприниматься людьми. Мы можем все потерять из-за того, что ушли американские плат- формы. Или же российские фильмы и сериалы могут стать лучше. Важно не думать про прошлое или будущее, а находиться в моменте. Если сосредоточиться на здесь и сейчас, можно увидеть куда более интересный вариант развития событий. 

— Из российских проектов ваша ближайшая премьера — фильм «Здоровый человек», который тоже ведь сняли довольно давно. 

— Здесь надо поблагодарить Московский кинофестиваль, потому что за счет премьерного показа и получения множества наград на «Золотом орле» у этого фильма в принципе появилось право на жизнь. Я не продюсер, поэтому не в курсе всех деталей, но знаю, что в принципе решался вопрос о том, появится ли «Здоровый человек» в прокате. Снимали мы его почти сразу же, как я вернулся со съемок «Тетриса» в 2021 году. 

— Насколько в вас откликается эта история про волонтерство, про переосмысление своей жизни в тяжелые моменты? 

— Внешние и социальные обстоятельства, в которые погружен герой, безусловно, мне не близки. А вот внутренние переживания я понимаю. Этот человек хочет признания, у меня тоже есть такая часть. Но я немного опережаю героя и просто понимаю, что для признания нужно позаботиться о себе. У героя в жизни есть определенный успех: он популярный ведущий спортивных новостей, симпатичный. Жена, дети, квартира, машина, но его это не удовлетворяет. И в поисках ответов на собственные вопросы он начинает двигаться в сторону волонтерства. Но он ощущает желание не помочь другим, а спасти себя. Я приглашаю всех зрителей порефлексировать на эту тему. Сейчас такое время, когда действительно хочется спасти ситуацию, себя и других. Но, как говорили мудрые люди, хочешь, чтобы все вокруг успокоилось, успокойся сам. Это довольно трудно бывает, но мой герой находится на пути к этому. 

— О помощи самому себе. Насколько я знаю, вы уже много лет занимаетесь медитацией. Как вы к этому пришли? 

— Уже около 10 лет занимаюсь психологической и духовной помощью самому себе. Психологическая помощь — это психотерапия. Духовная — медитация. Последней практикой я заинтересовался около пяти лет назад, когда процессуально начал заниматься проблемой своего потребления алкоголя и разных веществ, от которых отказался. Я начал дышать по 15 минут в день, концентрируясь на себе и своих потребностях. Для меня это поиск некоего ответа на вопрос «Кто же я?». Много говорить на эту тему мне не хочется, хотя у меня даже есть сертификат, что я могу преподавать медитацию. Но чем больше погружаюсь в эту тему, тем сильнее убеждаюсь в том, что это очень глубокая история. Серьезно идти в медитацию можно, когда ты уже психологически очень зрелая личность. Поэтому я за абсолютное сочетание психологии и медитации. Кажется, это крутой подход. На данный момент у меня нет постоянной практики. Есть практика формальная, когда ты нацелился и конкретно сидишь час и медитируешь. Есть неформальная, которая происходит у меня регулярно в течение дня по мере возникновения желания. Появилась необходимость подышать и почувствовать себя, я делаю это на протяжении 10–15 минут. Я в какой-то момент решил отпустить историю с обязательной медитацией, заметив, что у меня этот процесс идет неестественно, я надуманно заставлял себя медитировать. А я, например, гораздо больше нахожусь в медитации, когда просто сочиняю или играю музыку. 

Сейчас такое время, что мастеров медитации как грибов после дождя. Раньше нужно было искать Гурджиева, Блаватскую или кого-то еще, кого вы считаете мастером, ехать куда-то. Сейчас, пожалуйста, онлайн, офлайн, где угодно, все пароли и явки есть в интернете. Если кому-то интересно попробовать, я приглашаю вас в это путешествие. Для себя я понимаю, что это вряд ли может быть помощью от стресса. Ведь если посмотреть на происходящее во время даже не медитации (потому что это очень высокое состояние), а практики внимательности, понимаешь, что тебя могут сопровождать очень неприятные состояния. От тебя требуется концентрация, внимательность, ты следишь за своим дыханием и состоянием и начинаешь видеть весь свой внутренний мир. Я, например, осознаю весь тот хаос, который сидит внутри меня. Мысли вылетают как из подвала, тело требует внимания, и нужно иметь большую силу, чтобы через все это пройти. Поэтому, на мой взгляд, важно расслабиться и отпустить некую одержимость медитациями. Заходить в этот процесс плавно. Я для себя понял, что сперва нужно стать хорошим родителем самому себе, вырастить сильное эго, чтобы потом на этом эго доехать до какой-то двери, постучаться в нее и иметь силы еще подождать, откроют ее или нет. 

— Почему сейчас у многих случилась эта одержимость медитациями? 

— Я могу только про себя говорить. Я ищу ответ на вопрос «Что такое жизнь?». Вроде бы жизнь — это какие-то успехи, действия, стремление вверх, а ведь есть же люди парализованные, они каждое утро открывают глаза, проживают каким-то образом свой день, закрывают, и это тоже жизнь. То ли вообще я считаю жизнью? Кто этот я? С этими вопросами я медитирую. Дальше начинаются исследования на тему, что такое мысли и могу ли я вообще их контролировать. Вроде бы у меня есть выбор в жизни, но могу ли я выбирать свое состояние и свои желания? Вот вы, например, сейчас хотите мороженого или нет? 

— Нет. 

— А вы попробуйте захотеть. Вот, собственно, и где выбор? Или, например, пока мы с вами говорим, у меня тут кот орет. И вот мне не нравится, что он орет, но я не могу это поменять. Я должен либо принять, либо продолжать злиться. Во время медитации ты понимаешь, что есть твое тело, а есть твои мысли, которые становятся объектами. И тело — это такой скафандр, в котором где-то есть мысли. Что это вообще такое? Как их ухватить? Точно так же через тело меняется отношение к эмоциям и чувствам. Получается, мой собственный скафандр мне не доверяет, не позволяет контролировать внутренние процессы. Мне не хватает внимательности следить за своим телом. 

Жизнь сейчас наполнена очень сильными впечатлениями — на это влияют и личные события, и военные действия в мире. Все мы переживаем очень мощные эмоции, к которым привыкли. А чтобы почувствовать более тонкие ощущения и состояния, нужно замедлиться. Это иногда бывает довольно сложно. Как бы вы ни заходили на этот путь, он все равно начинается с 15 минут дыхательных практик, что- бы хотя бы немножко снизить активность мозга. 

— Вернемся к кино. Вы также снялись в четвертом сезоне сериала «Содержанки». Вам не кажется, что некогда культовый проект сдал свои позиции? 

— Я не знаю. Мне предложили роль в пластическом гриме 140-килограммового Аркадия Булавкина, который занимается таможней. Я всегда считал за счастье сыграть какую-то характерную роль. Не могу сказать, сдает сериал позиции или нет, надо посмотреть сначала, что получилось и как зрители отреагируют. Оценивать проект — это дело вкуса, а мое дело как актера сыграть яркую роль, которая мне понравилась. Как только мы примерили грим и костюм, я сразу почувствовал Аркадия Булавкина. Когда я подхожу к роли, мне важно, чтобы сразу что-то перещелкнуло внутри. Мне очень важно почувствовать, что происходит с героем. Когда я примерил роль Аркадия Булавкина, мне даже разбирать ничего не нужно было. Командуйте мотор, погнали сниматься. 

— Вы продолжаете играть в театре? 

— Нет, ушел. Со всеми расстались по-дружески, с «Современником» в том числе. Я поймал себя на мысли, что, когда у меня вечером были спектакли, я думал: «Блин, как-то не хочется». Я долго пытался это исправить. Мне казалось, что это выгорание и потеря мотивации. Я до конца так и не смог ответить себе на вопрос, почему не хотел играть. Вопрос стоял настолько явно, что нужно было просто перестать делать вещи, которые не хочется. Я эту дверь окончательно не закрываю. Надеюсь, что, если снова появится желание, возникнет и предложение. 

— Что думаете о текущих трансформациях и перестановках в российских театрах? 

— Я практически об этом не думаю. Но если отвечать вдумчиво, на данный момент это плохо, потому что резко встряхнуло всю театральную жизнь. А с другой стороны, да, это такой период, когда что-то происходит в стране и все меняется. Я не вижу в этом ничего конечного. Я не считаю, что театр может закончиться. Петр Фоменко говорил, что даже когда просто уходят руководители театров, например Фоменко или Волчек, их театр в каком-то смысле должен умереть вместе с ними, потому что не надо за уши притягивать прошлое. 

Многие истории, на которые мы опирались, закончились. Сейчас есть шок от потери опор, к которым мы привыкли. Был Бутусов и другие деятели, которые делали понятный, хороший, качественный, здоровский театр, дающий море впечатлений и поводов задуматься. Окей, их сейчас нет. Но совершенно точно появится что-то новое, у меня сомнений нет. В текущей ситуации театрам сложно существовать и рефлексировать, потому что актерское мастерство очень сильно отвечает на то, что происходит в стране. Например, спектакль «Три товарища», в котором я играл, в зависимости от ситуации в стране шел всегда по-разному. Ремарк — один из самых читаемых за последний год авторов, как я понимаю. В зависимости от обстановки в стране он абсолютно по-другому звучит и абсолютно по-разному реагируют зрители. И когда некоторые вещи нельзя называть своими именами, это очень сильно ограничивает творческий потенциал. Но если этот творческий поток сильный, он всегда найдет, как выйти из ситуации. Я прекрасно помню, как мой дед делал постановку «Голый король» с Евстигнеевым во времена, когда это казалось невозможным. Может, это удел русского человека — быть в своей сансаре, но, значит, пора уже выучить ему урок.

Редакция благодарит Дом творчества Переделкино за помощь в организации съемки.

*Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.