Опасный класс: что такое прекариат и почему люди оказываются без стабильной работы
В 2011 году британский экономист Гай Стендинг выпустил книгу «Прекариат: новый опасный класс», в которой рассказал о возникновении новой социальной группы в мировом сообществе. Ее представители — люди, которых объединяет наличие нестабильной занятости и заработка и, как следствие, неуверенность в будущем. Простыми словами, прекариат — это те, кто работает на временных или низкооплачиваемых работах, без социальных гарантий вроде оплачиваемого отпуска, больничных или пенсии. При этом прекариат, по мнению Стендинга, занимает одну из низших ступеней в социальной иерархии, которая выглядит так:
- Элита — узкая прослойка сверхбогатых людей.
- Салариат — высший средний класс, как правило, занимающий руководящие должности.
- Профессионалы — средний класс, чья позиция и заработок стабильны.
- Сердцевина — рабочий класс.
- Прекариат — люди без стабильной занятости и гарантий трудоустроенности и дохода.
- Низший слой — безработные и социально обездоленные.
С точки зрения глобального тренда прекариат перестает быть исключением и становится новой нормой для многих сфер экономики. По данным Международной организации труда (МОТ), более 60% мировой рабочей силы занято в неформальном секторе экономики — без официального оформления, социальных гарантий и трудовых прав. Это означает, что около 2 млрд человек по всему миру работает без защиты закона, часто не имея доступа к медицинскому страхованию, пенсионным накоплениям или оплачиваемому отпуску. Такое положение дел особенно характерно для развивающихся стран, где неформальная занятость распространена в сфере услуг, сельском хозяйстве и малом бизнесе.
В своей книге Гай Стендинг так описывал характерные признаки прекариата:
- отсутствие гарантий занятости — представители прекариата в любой момент могут быть уволены и лишиться рабочего места;
- острая зависимость от дохода — в то время как официально трудоустроенные люди могут полагаться на «бонусы» в виде пенсии или страхования, прекариат зависит только от заработной платы, которую никто не гарантирует;
- ограничение прав — прекариат практически не связан со своим работодателем никакими договорами — и не может защитить свои интересы в случае сокращения, невыплаты зарплаты, нарушения графика работы и не только.
Важно понимать, что прекариат не является маргинальной группой в классическом понимании. Это может быть и курьер, и UX-дизайнер, и начинающий IT-специалист. Объединяет их не уровень дохода, а системная уязвимость — отсутствие стабильности, предсказуемости и социальных лифтов.
Появление прекариата тесно связано с развитием неолиберализма и глобализацией рынка труда. Так, по словам кандидата экономических наук и руководителя факультета экономики и бизнеса Финансового университета Екатерины Безсмертной, неолиберальная политика рассматривает свободный рынок как основное средство обеспечения прогресса и достижения социальной справедливости. Этот взгляд по-своему повлиял на глобальный рынок и привел к распространению гибких и нестандартных форм занятости, созданию рабочих мест на аутсорсе и ослаблению влияния профсоюзов.
В качестве примера разрушительной силы прекариата Екатерина Безсмертная приводит итальянский город Прато: «Со средних веков Прато являлся центром тосканской легкой промышленности. В результате наплыва рабочих из Китая он в течение двух десятилетий превратился в центр производства одежды, получившей неофициальное говорящее название «Киталия» — поясняет Безсмертная. — В результате широкого наступления полулегального бизнеса многие местные фирмы обанкротились, выросла безработица, начались общественные беспорядки».
Все эти процессы начали активно развиваться в 1970–1980 годах — и со временем лишь ускорились, сделав прекариат более массовым. На это повлияли сокращение рабочих мест за счет автоматизации и роботизации производства, повышение спроса на специалистов, владеющих цифровыми навыками, уменьшение числа вакансий для лиц, не владеющих соответствующими компетенциями, и не только. «В России мощный стимул для распространения прекариата в конце XX — начале XXI века дал распад СССР и переход к рыночной экономике», — говорит Екатерина Безсмертная.
С этой точкой зрения солидарна и доктор экономических наук, CEO консалтинговой компании Blcons Group Екатерина Литау. «Что касается России, то здесь наложились особенности постсоветской трансформации: резкое разрушение старых форм занятости в 1990-е, слабость профсоюзов, привычка к неформальным договоренностям («черная» или «серая» зарплата), плюс наследие сильного неравенства и патерналистских ожиданий, — объясняет она. — В Европе прекариат чаще возникает на фоне размывания старой социальной модели (например, в Италии или Испании), но там сильнее системы коллективных гарантий. В России прекариат иногда выглядит как норма жизни вообще: ты и не ждал стабильности. Общее же — это экзистенциальная уязвимость. Сегодня ты востребован, завтра алгоритм платформы решит, что нет. И это одинаково пугает как российского курьера, так и лондонского доставщика».
Кто такие прекарии
Согласно исследованию Pew, 16% взрослых американцев в 2021 году участвовали в платформенной экономике (gig work) — в основном как водители, курьеры, фрилансеры или удаленные исполнители. При этом среди gig‑работников 30% таких работников — молодежь 18–29 лет.
Прекарии — это представители прекариата, которые могут работать в самых разных профессиях: таксисты, курьеры, сотрудники call-центров, стажеры в компаниях, работники креативных индустрий и др. Таким образом, прекарием может оказаться и журналист, и курьер сервиса доставки, и водитель, который зависит от агрегатора такси. Общее между ними — нестабильность занятости: кто-то может работать на фрилансе и быть самозанятым, полагаясь только на свой доход, другие же — зарабатывать только проектной деятельностью или зависеть от меняющегося уровня спроса на свои услуги на рынке.
Однако само понятие прекариата в условиях цифровизации стало внутренне противоречивым: «Любого фрилансера можно считать прекарием — он не имеет устойчивой занятости, работает без социального пакета, без трудовых гарантий, делает часть проекта, часто не видя общего результата. Однако доля фрилансеров во всем мире, и особенно в России, неуклонно растет. Неужели всем этим людям нравится быть прекариями?» — задается вопросом Юлия Батальцева, директор по маркетингу экосистемы EasyStaff.
«Это не просто «бедные» или «временно трудоустроенные». Это люди, которые живут в условиях хронической нестабильности, — объясняет особенности прекариев Андрей Ворзунов, кандидат экономических наук и преподаватель бизнес-школы ИМИСП. — У них может быть образование, опыт, даже востребованная профессия, но при этом нет гарантированного дохода, соцпакета, ощущения устойчивости. Они живут от проекта до проекта, от смены к смене, от «подработки» к «фрилансу».
Большую часть прекариев могут представлять и самозанятые — их число в России в декабре 2024 года, по данным Федеральной налоговой службы, составило 12 млн человек. Многие из них, как отмечают аналитики ФНС, работают в IT-сфере, занимаются перевозкой грузов или, например, оказывают ремонтные или косметические услуги. При этом наличие дохода не гарантия стабильности будущего, так как подавляющая часть самозанятых, как и обращал внимание Стендинг, формально лишены пенсий, потому что, согласно статистике Социального фонда России, не делают взносов на ее формирование.
«Раньше человек шел по очень понятной и прогнозируемой траектории: учеба, работа, карьера, часы на юбилей, — добавляет Ворзунов. — Сегодня мы часто видим «застревание» в переходных состояниях. Прекариат — это не маргиналы и не классические безработные. Это и курьеры с высшим образованием, и дизайнеры на фрилансе, и психологи, и консультанты, и преподаватели, которые каждый месяц собирают доход из разных источников».
О неоднородности прекариев говорит и Екатерина Безсмертная. Так, к прекариям можно отнести не только самозанятых людей творческих профессий, но и:
- мигрантов, готовых выполнять низкоквалифицированную работу;
- подростков и студентов, занимающихся временной или сезонной подработкой;
- соло-матерей и пенсионеров, вынужденных искать дополнительный заработок.
«Это совершенно разные категории занятых, — обращает внимание Безсмертная. — Если одни удовлетворены такими условиями работы, как свободный график работы, возможность выбирать интересные проекты, отсутствие необходимости следовать корпоративным правилам и весь день находиться на рабочем месте, то другие обречены испытывать моральный дискомфорт и тревогу от отсутствия возможности подняться вверх по социальной лестнице и пользоваться социальными благами, доступными другим гражданам».
Прекариат и психология
Вопрос о влиянии нестабильной занятости на психику человека нередко становится темой для исследований — и специалисты приходят к выводу, что она часто сопряжена с хронической тревогой, эмоциональным истощением, депрессивными симптомами и общим снижением удовлетворенностью жизнью. «На тяжесть переживаний человека во многом влияют добровольность выбора нестабильной занятости и наличие социальной и финансовой поддержки, — рассказывает клинический психолог Денис Халюков. — Важно и то, насколько хорошо человек в целом переносит неопределенность, насколько склонен к риску и имеет ли негативные предубеждения по поводу работы, предполагающей стабильность».
По словам специалиста, влияние нестабильной занятости на психическое благополучие, как правило, вызвано четырьмя факторами. «Первый из них — это отсутствие предсказуемости в доходах: неизвестность по поводу того, как много денег получит человек и насколько постоянным будет этот доход, усиливает тревогу на короткой и длинной дистанциях», — объясняет психолог.
Второй фактор — вытекающая из этого временная неопределенность: человек вынужден браться за предлагаемую работу тогда, когда она появляется, потому что когда будет следующая — неизвестно. Из-за этого теряется чувство контроля над временем и размывается граница между работой и личной жизнью. Часто нестабильная занятость предполагает невозможность какого-либо среднесрочного планирования, потому что человек не знает, должен ли он будет работать или нет.
Третий фактор — маргинальный статус, который часто ассоциируется с нестабильной занятостью. Временно занятых сотрудников коллеги могут не воспринимать всерьез на рабочих местах, а сам человек может считать, что не состоялся в жизни, раз не может найти стабильную работу. «Вдобавок к этому, если нестабильная занятость предполагает работу на разных работодателей, человек может регулярно сталкиваться со стрессом адаптации к новому месту», — поясняет Денис Халюков.
Наконец, четвертый фактор — это трудовая незащищенность, которая тесно связана с временной неопределенностью. Нестабильно занятый может испытывать давление от необходимости быть готовым выйти на работу в любое время и в любом состоянии, рискуя столкнуться с мгновенной потерей работы в случае отказа. Кроме этого, люди, работающие в формате нестабильной занятости, выделяют много ресурсов на поиск новых возможностей трудоустройства, что дополнительно не способствует чувству защищенности.
Как прекариат меняет бизнес и общество
Массовое распространение прекариата по-своему отражается на обществе и экономике — в том числе и на HR-сферу, и рынок труда. «Традиционная для хедхантеров модель «приняли на работу, обучили, удержали» не работает со многими людьми. Прекариат не ищет стабильности, потому что не верит в нее, — говорит преподаватель ИМИСП Андрей Варзунов. — Прекарии ищут гибкость, быстрое вознаграждение и возможность самим выбирать условия. При этом уровень лояльности к компании, как правило, низкий, потому что у людей нет ощущения, что компания лояльна к ним».
Варзунов отмечает, что специалистам HR-сферы в этом контексте «приходится заново изобретать все» — от найма до вовлечения, предлагая вместо контроля и карьерных лестниц прозрачные условия, короткий цикл обратной связи и «нормальные» деньги за конкретный результат работы.
«Для маркетинга эффект тоже ощутимый. Прекариат — нестабильный, экономящий, тревожный потребитель. Он не делает долгосрочных вложений, чаще отказывается от брендов в пользу доступных решений, у него нет привычки к планированию, зато есть постоянная усталость и потребность в «маленьких радостях». Это означает сдвиг в коммуникации: меньше пафоса, больше практики и эмпатии, — размышляет Варзунов. — Кроме того, прекариат — это целевая аудитория, у которой часто нет четкого самосознания как «группы». Она очень разная, но ее объединяет одно — нестабильность. И это нужно учитывать при сегментации, в tone of voice, в предложениях: важно быть ближе к земле, проще и честнее».
Нельзя забывать и о статусе «опасного класса», который Гай Стендинг дал прекариату. По мнению Екатерины Безсмертной, для него есть вполне серьезные основания. Так, британский экономист полагал, что прекарии представляют собой «политическое чудовище», которое со временем может превратиться в мощную силу. «Многие представители прекариата не имеют «традиций социальной памяти», не имеют возможности почувствовать свою сопричастность к трудовому сообществу, лишены возможности карьерного роста, использования социальных лифтов, — объясняет эту точку зрения Безсмертная. — Опасность даже не в том, что прекариат представляет собой опасный маргинальный класс, а в широком распространении его философии и ощущения утраты осмысленных жизненных перспектив, непонимании присущих мыслящему человечеству жизненных ценностей».
Маргинальная часть прекариата отчасти пополняет ряды социальных аутсайдеров, что со временем может привести к дестабилизации общества. С точки зрения экономики, бесконтрольное расширение прекариата также представляет собой фактор риска в части расширения теневой экономики, которая может пошатнуть устои государственной экономики — через налоговые нарушения, неконтролируемые денежные потоки, использование «серых» схем оплаты труда и не только.
Все те же проблемы прекариата, например незащищенность дохода, также по-своему могут делать его опасным классом. В России, к примеру, это проявлялось в забастовках курьеров, которые пожаловались на сокращение или и вовсе невыплату зарплат, а также на неприемлемые условия работы и введение несправедливых штрафов, влияющих на уровень их дохода.